- Так чего ты хочешь?

- Знаешь, я ожидал, что получу что-то. Я думал, что раз тебе открыты такие широты, то ты можешь по могуществу сравниться с тем, кого люди именуют богом.

- Я могу. И теперь ты это можешь.

- И всё, что ты мне предложил, это вернуться и завоевать людей? - нахмурился Харрис, - тебе не кажется, что это слишком мелко? Что люди не заслуживают того, чтобы их завоёвывали? Чтобы кто-то могущественный выстраивал им цивилизацию, делал за них то, что они не могут или не хотят сами?

- Ты можешь завоевать кого угодно, не обязательно людей. Мы будем бесконечны, словно сама вселенная. Кто угодно будет лежать у наших ног.

- И это и есть вся твоя широта космоса?

Харрис произнёс эти слова вслух, обернувшись и зло посмотрев на существо, представшее перед ним в образе старшего офицера Маркина.

- Тогда я огорчу тебя, - продолжил он, - твой космос мал и ничтожен. И что с того, что ты можешь видеть всю вселенную так, как это недоступно никому из людей и им подобных? Ты сам прозябающее биологическое ничто!

- Хотел я этого или нет, - Маркин ответил ему, произнося слова вслух, - но я дал тебе возможности, которые неведомы ни одному из живущих ныне людей. И я знаю твои мысли. Ты решаешь, поступить так, как я говорю, или пожертвовать тем, что ты умеешь, во имя людей. Второе побеждает, и я не могу описать, насколько это оскорбляет и меня, и множество остальных, которые, имей они то, что сейчас имеешь ты, поступили бы правильно.

- Откуда тебе знать, правильно или нет?

Харрис произнёс это особенно зло, и в мыслях очень сильно ударил Маркина. Его удар, хоть и не имел физической составляющей, вышел сильным настолько, что, казалось, даже стены содрогнулись, а не до конца мёртвые люди в коконах из инопланетного волокна зашевелились. Маркин отпрянул назад, желая уйти от атаки, но она настигла его. За ней последовала другая, более продуманная и направленная строго на него. Он упал, но дальше последовало то, что немного смутило Харриса.

Его сознанию уже вырисовалась картина, что, несмотря на наличие у этого существа развитого разума, оно имеет и биологическую составляющую. И как бы оно ни хотело от неё отделиться, у него не получается. Даже несмотря на то, что оно может проникать в сознание любой формы жизни, имеющей нервную систему, всё равно где-то должен быть некто, кто является, собственно, носителем этого сознания. Существо сильно, и оно смертно, но, самое главное, оно, как и Харрис, зависимо от своей биологической сущности. Оно так и не смогло её преодолеть. А где есть биологическая сущность, там есть и нечто животное - эмоции, невольно возникающие в соответствующих им ситуациях, и оно не сможет им полностью противостоять.

И когда уже Харрис рассчитывал увидеть страх этого высшего существа, окончательно его сломить, он получил неожиданно выразительный выход его эмоций - заливистый смех, несмотря на боль, которая должна была его пронзать.

- Ты пожертвуешь всем этим ради них? - спросил Маркин, с лёгкостью преодолев приступ смеха, который был для него лишь частью людского языка эмоций, - ты пойдёшь на это?

- Не тебе решать, что мне делать! - отвернувшись к окну, Харрис глядел на звёздные дали и продолжал атаковать своего оппонента, который предпринимал последнюю попытку надавить на его человеческую сущность и тем самым его подавить.

- Они этого не заслужили. Мало что ли они кидали тебя? Мало они предавали тебя и заставляли опускаться вниз? Мало?

- Это уже не моё дело, и тем более не твоё.

Ментальное давление тоже было, но его оказалось легко выдержать. Харрис наносил удар за ударом. Это было лишь в его мыслях, но он чувствовал резкую пульсацию, подчиняющуюся его воле. А ещё он чувствовал, как это существо гибнет. Вернее, не само оно, а та его часть, которая подчинила себе Аурэмо и большую часть его жителей. Учитывая, что на том погибшем корабле остались ещё образцы, то с ним не покончено, далеко не покончено, но можно сделать так, чтобы оно не было помехой, и среди прочего Харрис сделает это.

Почувствовав, что на этом корабле уже нет ни одного живого представителя вида инопланетных паразитов, даже пребывающих в состоянии спячки, Харрис ощутил себя одиноким. Тогда, когда ему с подачи неизвестного существа открылся весь космос во всём его великолепии, он был подсознательно рад тому, что он не один. Что он не первый столкнулся с этим, и, хоть существо и преследовало свои собственные цели, участие, которое оно изображало, могло сойти за первичную поддержку.

Теперь же он стоял один, и впервые со времени своего пробуждения в новом качестве, Крис Харрис не знал, что делать. Он осознавал, что шёл сюда не на поединок с врагом, который в итоге породил то, что не смог контролировать, и проиграл. Он шёл сюда за ответами на самые главные вопросы. Они, как оказалось, хоть и не были им чётко сформулированы в период бытности человеком, всё же присутствовали в его разуме. И если раньше он от осознания их мог бы радоваться, то сейчас ему становилось не по себе, потому что ответов он не получил.

У него была высшая цель. Всё это желание спастись, желание стабилизировать жизнь, Марси, у которой тоже не было условий для жизни на Земле, её ребёнок, но не ребёнок Харриса, всё это были только отговорки. Он полетел в космос за другим. Он хотел высшей цели. Он жаждал её. Все жаждали её. И те, кто организовывал миссию, и те, кто проводил бессмысленную и беспощадную революцию в стенах этого многострадального корабля. Все хотели видеть свою цель. Не для всех она была высшей, но вряд ли кто-то отказался бы. Однако у Харриса всегда было лишь желание высшей цели, но не она сама. Ни революционеры, ни люди из верхушки Аурэмо не могли поставить её ни перед ним, ни перед кем-либо ещё. И вот, идя вверх, к тому, кто породил его, и к тому, кто жаждал его смерти, он ожидал, что найдёт там ответы и ту самую высшую цель, ради которой стоило обладать возможностями, которые он получил.

Почему он убил это существо? Потому что оно не дало ему цель. Больше того, оно и само её не имело. Высокие способности к размножению, заражению собой, последующему развитию, но всё лишь для того, чтобы удовлетворить собственное эго, раздувшееся до космических размеров. Оно презирало полностью биологические формы жизни, хотя само, в лучшем случае, не слишком далеко ушло от них. Всё оказалось пустым. Что теперь?

Он долго стоял так, черпая энергию космоса, чувствовал, как может контролировать всю биомассу, находящуюся на этом корабле, но это было не то, чего он хотел сейчас. Наверное, какой-нибудь эгоистичный человек и мечтал бы о таком контроле, вот только людям он не дан не просто так. Сейчас Харрис представлял, насколько изменился, и эти изменения, хоть и замедлились и видоизменились, всё ещё продолжались. Пожалуй, не всякий выдержал бы их, по крайней мере, оставшись собой в той степени, в какой сохранил себя Крис. Может быть, то, что произошло с ним, и есть та самая высшая цель? Высшая цель, состоящая в том, чтобы самому создать высшую цель для себя.

Он не знал, да и никто не знал бы на его месте, насколько верно это утверждение. Оно могло оказаться полностью ложным, но в тот момент это было неважно. Оно взбудоражило его, в один миг рассеяло слишком человеческое разочарование, овладевшее им, помогло вновь ощутить свою высшую суть.

Он превзошёл то существо, изначально будучи слабее него. Значит, оно смертно, и на одном лишь основании своего наличия не может утверждать, что во вселенной есть нечто бесконечное, кроме неё самой. А раз это его утверждение неверно, то можно смело подвергать сомнению и все остальные. Оно не достигло предела и не могло утверждать, будто познало всё в этом мире. Больше того, сам Харрис знал, что не достигнет этого предела в одиночку. Однако и марионеточные цивилизации, полностью подконтрольные его разуму, не смогли бы этого сделать. Но всё же, пока здесь есть те, кого он в силах оживить, а также те, кто в этом самом оживлении не нуждается, он сможет всё исправить. Если и жертвовать чем-то ради человечества, то жертвовать до конца.