Рука проблемой не была. Все проблемы в голове. А в голове Криса Харриса вертелись одни и те же мысли. Опять он задумался о том, что главной его ошибкой было то, что он вообще ввязался в это путешествие, если можно было так сказать. Наверное, мечтал начать новую жизнь вместе с Марси, но всё повернулось не так, как хотелось бы. Нет, во многом эта жизнь была новой, но если бы он знал, что всё сложится именно так, предпочёл бы догнивать вместе с Землёй и останками Солнечной системы. Что он здесь имел? То же самое гниение, только в более извращённой форме.

Лязгнула дверь, послышались шаги. Это был Скотт, и Харрис подумал о том, что теперь скоротать остатки времени до начала рабочей смены будет проще.

- Если в бытовке утром пахнет дымом, это старина Харрис спасается бегством от своей жёнушки.

Харрис привстал и пожал другу руку. Слова Скотта, конечно же, были шуткой. Если бы он знал, насколько они попадают в цель, то вряд ли бы позволял себе говорить подобное. Но Харрис предпочитал не выносить сор из своей жилой каюты. Пусть хоть другие думают, что у него всё в порядке.

- Как обход? - спросил он, - где сегодня разгребать дерьмо?

- Всё как обычно. Нужно будет свезти пустые кислородные баллоны на заправку, а потом доставить обратно. Роджерс опять будет пытаться починить трубу, так что кого-то, наверное, направят к нему. Может быть, даже тебя, если попросишь. Ему нужны такие силачи.

Он бросил едва заметный взгляд на механическую руку Харриса. Она вообще частенько обеспечивала хозяину работу менее грязную, но более тяжёлую во всех отношениях. Криса это вполне устраивало, потому что на нижних ярусах Аурэмо словосочетание "разгребать дерьмо" не было метафорой. Мало того, что построен корабль был не слишком надёжно, так мало кто соблюдал правила пользования канализацией. Это тебе не профессиональные космонавты, которые отвечают за каждое нарушение чуть ли не головой. Здесь окурки, забившие фильтр, не были редкостью, как и какая попало бумага. Они не так далеко улетели от пространства, подконтрольного землянам, так что пока ещё не были редкостью и презервативы, доставлявшие больше всего хлопот.

Но это всё было не так жизненно важно. Какой-нибудь богатенький раздолбай с верхнего яруса подождёт, пока ему прочистят унитаз. В конечном счёте, он же сам виноват. Но вот если система подачи кислорода не будет починена вовремя, то плохо может быть всем. Конечно, люди-шестерёнки с самого дна могут и потаскать баллоны, но в какой-нибудь нештатной ситуации это повреждение воздушных коммуникаций может оказаться критической проблемой, так что до этого было лучше не доводить.

Харрису хотелось бы заняться именно этой работой, хотя от неё, несмотря на наличие металлического помощника, здоровая рука уставала заметно больше. Порой даже ломило плечо, но за пару дней это проходило. Со временем он понял, что нужно беречь себя, и не только из чувства эгоизма или излишней любви к себе. Теперь, когда его страховой медицинский полис задействован для лечения ребёнка Марси, ему просто опасно получать хоть маленькую травму, которая не лечится аспирином или зелёнкой, которые без труда можно найти в аптечном автомате.

А починка кислородных аппаратов могла привести и на несколько ярусов выше. Нет, не в относительно хорошо организованные жилые сектора, а в оранжерею. Часть растений была предназначена в первую очередь не для производства кислорода, а для выращивания небольшого количества еды. Само собой, даже в договоре было указано, что пассажиры-рабочие не могут на неё рассчитывать. Но даже посмотреть на налившиеся красным помидоры было бы интересно.

Другая часть растений тоже предназначалась не столько для выработки кислорода, сколько для эстетики. Например, один из отсеков оранжереи был отведён под хвойные виды. Харрис не бывал там, но от одного представления, какой там воздух, сразу хотелось дышать глубже. Если бы там нужно было открутить какой-нибудь вентиль или прочистить фильтр, он бы с радостью это сделал.

А вот где ему уже довелось побывать, так это в оранжереях, предназначенных как раз сугубо для выработки кислорода. Они были населены ровно одним видом - амао. Это была культура, специально выведенная для космоса. Никаких плодов она не приносила, не приносила никакого эстетического удовольствия, но по части выработки кислорода не имела себе равных. Фактически, если насытить воздух чрезмерно большим количеством углекислого газа и сделать свет ярче, её листья тут же начнут расширяться. Казалось, она разрастается, но это обманчивое ощущение. На самом деле, это называлось состоянием повышенной активности, в котором амао была способна переработать столько углекислого газа, сколько будет нагнетено в помещение, где она произрастает.

Пожалуй, это было одно из немногих выдающихся достижений человечества, которое, можно сказать без преувеличения, и проложило ему дорогу в космос. К примеру, если бы амао не являлась такой выдающейся органической фабрикой по переработке углекислого газа, людям пришлось бы придумывать что-то другое. Пожалуй, даже в том, что касалось жизни планетарной, эта культура была единственным, что удерживало человечество на плаву. Не будь её, на Земле уже существовало бы несколько закрытых центров, которые были бы по своему назначению подобны кораблям спасения. Разве что, покидая шлюз, жители попадали бы не в открытый космос, а на поверхность планеты, некогда бывшей им родной?

- Мне интересно вот что, - сказал Скотт, тоже доставая сигареты, - о чём ты так смачно думаешь, когда листаешь эту хрень? А? Ответишь мне.

Харрис встретился взглядом с небесно-голубыми глазами своего младшего товарища и грустно улыбнулся, а потом захлопнул проспект и оттолкнул его в сторону.

- Нет, нет, - запротестовал Скотт, - на этот раз отвертеться не получится. Говори.

- Если обещаешь мне поставить пиво после работы.

- Замётано! - он с готовностью протянул руку.

- Вот даже насколько интересно.

- Да. Говори.

- Ну, мне интересно, куда мы прилетим, и что увидят те бравые ребята, которых мы везём где-то там, ближе к верхним ярусам. Мы ведь, - он немного помедлил, - фактически, отказались от своей жизни. Уж мы-то точно ничего такого там не увидим. Мы будем видеть только дерьмо и фильтры, в которых застряли гондоны.

- А в нашем младшем технике притаился философ, - рассмеялся Скотт, - одно только "мы ведь отказались от своей жизни" чего стоит.

- А разве нет?

- Знаешь, - немного подумав, ответил Скотт, - ты прав. И когда я тебе сегодня выставлю пиво, мы об этом ещё поговорим, но пока могу сказать вот что. Всё это, чёрт возьми, несправедливо. Это мы можем быть на том проспекте. Вернее, мы можем быть теми парнями, кто высадится на планете. Чем мы хуже них? Ничем. Ладно, я. Хрен знает, как сюда загремел. Но ты ведь ветеран. Военная подготовка, все дела. Тебя даже в гарнизон не взяли. Кто они после этого?

- У меня квалификация ПС-14Б. Была, - добавил он, - а здесь нужна БС, и не меньше пятнадцати. Был бы я абордажником, ещё куда ни шло, так я просто из пехоты.

- Знаешь, что я тебе скажу? Эти парни наверху тоже мало что могут, кроме как держать автомат. Мог бы ты справиться с их работой? Конечно, мог бы. Да тебя одень в их форму, ты и сам засияешь. Почему ты не на их месте? Потому что всё здесь нечестно, мать твою так. И не мне тебе объяснять.

Скотт начинал выглядеть немного одержимым. Харрис никогда раньше не видел его таким. Впрочем, они были знакомы не так давно, так что такое состояние могло быть для него вполне нормальным. Относительно этой нечестности Крис не хотел бы ничего говорить. Да, в определённом смысле он верил в везение, но списывать на него абсолютно всё было нельзя. В конечном счёте, он сам выбрал для себя такую жизнь. Ссылка на отсутствие альтернатив была бы проявлением слабости, да и к тому же сам Харрис понимал, что альтернативы есть всегда. Нужно было заботиться о старой жизни, а не стараться завести новую.

- Мы можем это как-то изменить, - продолжал тем временем Скотт. Он сбавил обороты, и речь его стала более тихой, вкрадчивой, как будто бы он что-то замышлял.