На это ответить мне нечего. Поэтому я просто вешаю полотенце в сушилку и подталкиваю Саню к выходу.

В комнате молча достаю ему футболку с трусами, жду, пока он уляжется, гашу свет и тоже забираюсь под одеяло.

– Расскажи мне, – просит вдруг.

Как когда-то давно, когда ему было семь или шесть. Тогда, если я был в хорошем настроении, то рассказывал ему стих-колыбельную.

– Я уже забыл, – вру. Потому что я не уверен, что смогу рассказать его спокойно.

– Не ври, – Саня, естественно, это понимает.

– Ладно, – сглатываю. И медленно, вспоминая слова, хрипло начинаю:

– Спит цветок... – горло ожидаемо перехватывает. Пережидаю и пытаюсь снова: – Спит цветок, забыв усталость, солнце спит, и спит трава...

Голос у меня хрипит, а в глазах щиплет.

Тупой стих для ёбаных детей!

Начинаю снова. В итоге рассказываю его до конца, стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони.

– Мне он всегда нравился, – куда-то мне в шею говорит мелкий.

– Я знаю, – сглатываю.

– Спасибо, – ну надо же, какой вежливый.

В ответ коротко целую его в лоб. И вдруг чувствую, как его пальцы сжимают мои.

***

А утром мы едем провожать Хриса с Маратом в аэропорт.

И когда я пожимаю им руки, то на их пальцах вижу одинаковые обручальные кольца.

Глава 22.

Когда я выхожу из машины, то сразу вскидываю глаза вверх, проверяя, горит ли в окнах моей квартиры свет.

Темно и в кухне, и в комнате. Конечно, может, на столе горит ночник, свет которого не пробивается сквозь шторы, я не помню, чтобы Саня когда-нибудь включал его.

Не нужно было уезжать.

Хотя, что я мог сделать? Звонок с работы – и я обязан явиться как можно скорее. Блядский проект. Заказчик буквально заебал своими мелкими претензиями.

Набираю код на домофоне, дергаю дверь.

Лифт, естественно, едет с самого верхнего этажа. Пакеты из магазина оттягивают руки. Здоровая пища, мать ее. Овощи, фрукты, куриное филе...

Захожу в кабину, давлю на нужную кнопку. Лифт натужно скрипит и ползет наверх. А в соседнем доме лифты уже, между прочим, сменили.

Интересно, когда очередь дойдет и до нас.

Рюкзак съезжает с плеча и повисает на локте. Поправить его не могу, потому что ставить пакеты на заплеванный пол нет никакого желания.

Лампа на лестничной клетке мигает. Ставлю пакеты, достаю ключи. Замок щелкает, толкаю дверь и захожу в прихожую.

Тишина и темнота.

Захлопываю створку, специально громко, скидываю кроссовки и заглядываю в комнату.

Мелкий лежит на кровати, поверх покрывала, безвольно вытянув руки вдоль тела. Глаза открыты. Медленно поворачивает ко мне голову, смотрит долго, медленно моргает и выговаривает:

– Привет.

В темноте заживающего синяка под его глазом не видно, ровно, как и всех остальных ссадин.

– Ты чего в темноте? – интересуюсь.

– Я просто лежал и все, – отзывается негромко. Как будто это что-то должно мне объяснить.

– Надеюсь, таблетки ты выпил? – касаюсь клавиши и включаю свет. Мелкий морщится, зажмуривается.

– Куда бы я делся, – вытирает пальцами глаза и медленно усаживается.

Ему до сих пор больно, хотя прошло уже почти три недели. Ну, или, может, это уже просто привычка.

– Ты ел что-нибудь? – стягиваю с себя толстовку через голову. Путаюсь в воротнике, и Саня хихикает. – Так ел? – спрашиваю еще раз.

– Не-а, – улыбается.

– Плохо, – кидаю толстовку на приоткрытую дверцу шкафа и провожу ладонью по волосам. – Я был в магазине. Сейчас сделаю что-нибудь.

Саня пожимает плечами и принимается разглядывать свои пальцы. А вернее, указательный палец на левой руке. На нем только вчера появилось очередное розовое пятно.

Как объяснил мне врач, этот побочный эффект мог и не пройти. Разве что слегка уменьшиться. А все потому, что Саня был слишком слаб из-за всего произошедшего, а еще из-за этого добровольного голодания.

Обращаться к психологу, которого мне посоветовал врач, мелкий категорически отказался, но и есть не начал.

Что делать, я не знал.

– Сань, – зову его снова.

– Чего тебе? – поправляет трусы, слегка ерзая.

– Если ты так не хочешь завтра в школу, то не нужно мучиться, – предлагаю. – Все всё прекрасно понимают. Можешь побыть дома.

Мелкий бросает на меня странный взгляд и не отвечает.

– Ну, скажи хоть что-нибудь, – прошу его. – Мне тебя будить завтра?

– Какой в этом смысл? – Саня все ковыряет пятно на пальце. – Пусть я даже окончу школу с отличием. У меня довольно определенные перспективы.