Заставляю его сесть, снимаю с волос жвачку и лью на его макушку шампунь. Два раза промываю его волосы, заворачиваю в полотенце и мы идем в комнату.
Усаживаю мелкого на постель, иду было к выходу, чтобы достать на кухне аптечку, но Саня неожиданно ловит меня за руку.
– Что-то принести? – спрашиваю.
– Это не в школе, – шепчет хрипло. – Они... Они сказали, что если я не заберу свои показания из полиции, то... – Саня всхлипывает, – то они... трахнут меня... чем-нибудь... – его голос прерывается, мелкий зажимает ладонью рот, но сразу же отдергивает руку – по подбородку катится капля крови.
Ёбаный в рот!
– Тише, не плачь, – прошу глупо, присаживаясь рядом. Осторожно обнимая мелкого за плечи, судорожно соображая, что делать. Ну, а что остается? Только сообщить в полицию. Желательно прямо сейчас, чтобы Саня не забыл подробностей. Номер машины, лица, место, где все это произошло.
Но тащить его туда сейчас...
Я смотрю на его мокрые от слез щеки, на синяк на лице, на дрожащие разбитые губы и понимаю, что сейчас не поведу его никуда. Нужно хотя бы успокоить его для начала.
– Посиди минуту, – глажу его по голове, – я принесу аптечку, ладно?
– Не уходи! – мелкого трясет, он вцепляется в мою руку и умоляюще смотрит.
– Нужно обработать ссадины, чтобы никакая зараза не попала, – все же расцепляю его пальцы и встаю. – Я сейчас приду.
***
Когда я возвращаюсь, Саня сидит в той же самой позе, безвольно уронив руки, ладонями вверх. Как он вообще мог так вцепиться в меня с такими ссадинами?
Смачиваю вату перекисью и сначала прижигаю ранки на губах.
Глаза у мелкого снова наполняются слезами.
– Терпи, – ну, а что мне еще остается сказать?
– Почему именно я? – всхлипывает Саня. – Что я такого сделал?! Я и так через пару лет сдохну!
У меня перехватывает дыхание. Стискиваю его запястье, мелкий охает, а я понимаю, что сжал пальцы прямо на красных следах, которые превратятся в синяки.
– Не надо так, – прошу его. – Мы сообщим об этом в полицию, и...
– Он сказал мне, чтобы я не смел... рассказывать, – Саня пытается забраться с ногами на кровать, но только болезненно стонет и хватается за бок.
– Не думай об этом, – беру его руку и принимаюсь смазывать перекисью его ладони. Замечаю шрамы от стекла – тонкие, еще розовые полоски.
– Мне больно, – всхлипывает мелкий.
– Уже почти все, – меняю ватный диск и обрабатываю последнюю ссадину. – Ложись. Сейчас дам тебе трусы.
Помогаю ему улечься, достаю из шкафа трусы, натягиваю их на мелкого.
– Посидишь со мной?– едва слышно спрашивает, неуверенно касаясь моих пальцев.
Господи, мелкий...
Киваю, усаживаюсь рядом с ним, наклоняюсь к его животу и осторожно целую багровый синяк, расплывшийся рядом с шелушащимся пятном. А Саня вдруг переползает ближе и устраивается головой на моих коленях. И на меня накатывает ощущение дежавю.
Саня затихает, а я еще долго, перед тем как уложить нормально, глажу его по волосам, перебирая влажные пряди.
Глава 17.
В полицию мы все-таки поехали. Я вытащил мелкого из кровати, одел, запихнул в машину и привез в отделение, предварительно позвонив следователю, чтобы узнать, целесообразно нам будет сегодня приезжать или нет.
Та сказала, чтобы мы немедленно были у нее в кабинете, чтобы Саня мог дать показания как можно быстрее.
Мне было жаль будить его и куда-то тащить, но от меня это не зависело.
В машине мелкий сидел тихо. Натянул на голову капюшон толстовки, спрятал руки в карманы и смотрел в пол. А я на светофорах гладил его по коленке. Не знаю зачем. Но когда Саня накрыл мою руку своей, и я сжал его подрагивающие пальцы, сердце екнуло.
И вот сейчас мелкий сидел перед следователем и ковырял подсохшую ссадину на костяшке среднего пальца, а я наблюдал за этим и думал о том, уместно ли будет в данной ситуации одернуть его.
Продуктивное занятие, блядь, что и говорить.
– Так что же, Саша, ты расскажешь мне, что случилось? – следователь откладывает ручку и смотрит на мелкого сквозь очки в тонкой оправе.
– С чего мне начать? – тихо спрашивает тот, смотря мимо нее.
– Ты написал, что это произошло в половине второго. Так? – женщина снова берет ручку.
– Да, – кивает Саня. – У нас был сокращенный день, потому что сегодня первое сентября.
– Хорошо, – она делает какую-то пометку. – Значит, тебя заставили сесть в машину, и что произошло дальше? Какой диалог последовал за этим?
– Меня спросили, я ли участвовал в опознании Рустама Исаева, – ровно сообщает мелкий.
– И что было дальше?
– Да ничего, – Саня нервным движением зачесывает назад челку. – С меня сдернули штаны, но один из них напомнил остальным, что я болен. Тогда меня просто начали бить. Это был микроавтобус, так что им было удобно.
– Долго это происходило? – интересуется следователь, переворачивая какие-то листы в папке.
– Не знаю, – пожимает мелкий плечами. – Может, минут десять. Они прерывались, чтобы объяснить мне, за что меня бьют.
