Когда я захожу в квартиру, меня встречают тишина и чистота. Ни кроссовок мелкого, валяющихся как попало, ни рюкзака посредине коридора. На кухне чистый стол, а в комнате все так, как я оставил, когда уходил.
Домой Саня явно не возвращался.
Блядь, да куда он мог деться?!
В голову уже начинают лезть определенного характера мысли. Мелкий вполне мог упасть где-нибудь на улице в обморок – терапия предусматривала это, если организм подвергался нагрузкам. И если его забрали на «скорой», а телефон у него сел...
Думать о том, что с мелким могли что-то сделать вчерашние ублюдки, я не хочу намеренно. Потому что от этих мыслей сердце в груди начинает нехорошо колотиться, а пальцы – дрожать.
Черт! А Хрис? Саня ведь мог поехать к нему в больницу в надежде, что его пустят. Кому нужно позвонить, так это Марату.
– Я слушаю, – голос Марата на том конце линии звучит напряженно.
– Привет, – здороваюсь дежурно. – Ты сегодня был у Хриса?
Следует пауза, а потом Марат говорит:
– Я сейчас у него.
– Саня не заезжал? – я подхожу к окну. За стеклом серая морось.
– Да нет... – как-то ненатурально, словно выдавливает из себя Марат. – Он не... заезжал. Что-то случилось?
Случилось... Один еблан потерял своего младшего брата.
Вслух я говорю:
– Саня куда-то делся. Я думал, может, к Хрису поехал.
– Жень... – Марат сглатывает, словно решаясь на что-то, – ты сейчас дома?
– Только зашел, – у меня начинает нехорошо холодеть в груди. – А, собственно...
– Проверь машину, хорошо? – вдруг просит Марат. – Минут через двадцать спустись и проверь. Но не раньше.
Я явно чего-то не знаю.
Да бля! Я и половины не знаю! Ведь Саня вчера был почти испуган, когда я упомянул Марата. А я пустил все на самотек, придурок...
– Может, пояснишь? – облокачиваюсь о стену, наблюдая, как медленно погружается в серый полумрак комната.
– Я не могу сказать больше, извини, – и в голосе Марата я слышу горечь. – Это не от меня зависит.
– Блядь, но это же мой брат! – я все же не выдерживаю. Судорожно стискиваю телефон в пальцах.
– У меня... Хрис, ты понимаешь? – ни фига не понятно говорит Марат. – Прости. Я должен идти. Только не спускайся к машине прямо сейчас, понял?
И отключается.
А я обессиленно сползаю вниз по стене и сжимаю виски ладонями.
Теперь у меня нет сомнений в том, что произошло что-то действительно хуевое.
***
К машине я спускаюсь через пятнадцать минут. И уже издали замечаю на стекле под дворником белый квадратный конверт в файле.
Как раз под компакт-диск.
В пару шагов преодолеваю оставшееся расстояние, оглядываюсь по сторонам, словно это может чем-то помочь, и все же беру диск.
Полиэтилен весь в капельках от мелкого моросящего дождя. Холодный и мерзкий.
Переворачиваю конверт и сразу же вижу запись: номер телефона и коряво нацарапанные несколько слов.
«Позвони, когда посмотришь».
На меня нападает какая-то апатия. Снимаю с капота желтый березовый лист, кидаю на мокрый асфальт и медленно шагаю домой, стискивая в пальцах конверт.
***
Дисковод тихо жужжит, загружая диск, а я сижу перед ноутбуком и бездумно тереблю край так и не снятой ветровки. Наверное, от кроссовок на ламинате остались мокрые следы.
Плевать.
Наконец, выскакивает диалоговое окно, и я нажимаю на «открыть папку для просмотра файлов». В ней одно единственное видео в формате MP4.
Кликаю на иконку и разворачиваю плеер на полный экран.
Лучше бы я этого не делал.
Экран демонстрирует мне какое-то обшарпанное помещение, освещенное парой ртутных ламп. Одна из них раздражающе мигает. И мне даже кажется, что я слышу этот отвратительный звук.
Да, он есть.
Автоматически делаю громче.
А потом... Потом камера поворачивается, и я вижу скорчившееся на бетонном грязном полу худое тело в грязной белой рубашке и черных брюках. Светлые волосы испачканы в чем-то темном, отсюда не различить, качество съемки очень плохое. Руки сцеплены сзади наручниками.
Саня, кажется, дрожит. Или это дрожит рука оператора?
Внезапно в кадре появляется еще одно действующее лицо: невысокий худощавый мужчина в капюшоне и чем-то похожем на платок, скрывающий нижнюю часть лица.
Он без лишних разговоров подходит к Сане и хватает его за растрепанные волосы на затылке, заставляя подняться. Пара неловких движений, один болезненный стон – и мелкий стоит на коленях лицом к камере.
Губы разбиты, на скуле новый синяк. Правый глаз заплыл.
– Почему ты здесь? – голос мужчины, держащего Саню за волосы, звучит глухо.