1964 Время спать. Но я опять не сплю... Свет луны за окнами струится. Не лунатик я И не люблю Этот свет с глазами мертвой птицы. Выхожу из дома И бреду В снежное, полночное, лесное. Ах, луна! Ты снова надо мною Заслоняешь дальнюю звезду. Звездочка-малышка! Не печалясь, Подожди немного, И луна Поплывет, Как парусник, качаясь, И опять ты будешь мне видна. Снова будешь весело лучиться И гореть в космической дали. Знаю, Было нелегко пробиться, Дотянуться светом До Земли... Мне ведь тоже было трудно: Голод В раннем детстве, В юности — нужда. Я с тобой в сравненье очень молод. Только знаю — это не беда. Не беда, что многим не потрафил, Что воюю, Как и воевал. Лишь бы звезды трудных биографий Мертвый свет луны не затмевал. 1964 Крыло зари Смахнуло темноту, И небо стало чище и яснее... Как часто мы не ценим красоту, Особенно Когда мы рядом с нею. Мы привыкаем К отблескам зарниц, К созвездиям, К заплаканным березам. К просторам, не имеющим границ, Где бьются ливни и ликуют грозы. Мы привыкаем К лунной тишине, Нависшей над заснеженной равниной. Живем — не удивляемся весне, Живем — и наши души не ранимы. Да, мы не замечаем красоту... Мы что-то ищем. Что — не знаем сами. И смотрим, смотрим, смотрим За черту Той красоты, Что вечно рядом с нами. И мечемся, как щепки по волнам. И раньше срока Уплывают в вечность Любимые, Доверившие нам И красоту, И молодость, И верность. 1964 Земля моя с поблекшею травой, Пронизанная болью журавлиной, Вся в седине И в посвисте былинном. Позволь сказать, что я навеки твой. Ты промолчишь, хотя ответят мне Синичий голос, в тишине звучащий, Рассветные рябиновые чащи, Что вновь затосковали по весне. Ты промолчишь, привыкшая молчать Всегда, когда тебе в любви клянутся. И стоит мне тебя рукой коснуться, Ты все простишь, привыкшая прощать. Летит к ногам последняя листва. В лесу легко наедине с землею. Земля моя... Она во всем права, И даже в том, что я чего-то стою! 1964
У сына очи ясные, Как роднички в лесах. Два солнышка, Два небушка Дрожат в его глазах. Глаза родные, мамины, — Счастливые глаза. Так пусть не затуманит их Соленая слеза. Ах, слезы! Я их выплакал И за тебя, сынок, Когда ступал непрошено На чужой порог, Когда дырявой скатертью Дорога вдаль текла, И — ни отца, Ни матери, Ни ласки, Ни тепла... Военные пожарища, Кругом — одна нужда. И мы брели с товарищем, Не ведая — куда. Нас бабы сердобольные Учили песни петь. Нам говорили: — Надобно Разжалобить уметь... По поездам, По станциям Мы пели, как могли, О том, Что сиротинушку На кладбище снесли, О том, Что горе искони Братается с нуждой. И пели, Плача искренне Над собственной бедой... Так пусть твои два солнышка, Два небушка в глазах Вовеки Не купаются В слезах. 1964 В колодцах солнца не бывает, Бывают звезды иногда. И все же — солнечна вода! Она в жару — Не убывает, — Не убывает В холода. И сколь ни черпай, Не убудет, Не потемнеет и во мгле... Тропинки проторили люди Ко всем колодцам на земле. И хоть не храмами с крестами Они стоят — всегда чисты, Ты без поклона Не достанешь И капельки живой воды. Не той, Которая по трубам Дойдет до крана и молчит. А той, Что там, в глубинах сруба, Сердечком солнечным стучит. И так стучит она от века, Не умолкает никогда. В жару — Напоит человека И обогреет В холода... И в час, Когда заря по кленам Скользит и тонет в высоте, Россия Отдает поклоны Живой колодезной воде. |
