Чандра и я вышли из такси, которое остановилось под единственным работающим уличным фонарем. Я едва успел закрыть дверь кэба, как кэбмен развернулся и с ревом умчался прочь, настолько стремясь вырваться из Пустошей, что даже не попросил у меня плату за поездку. Не то, чтобы я собирался платить ему, конечно.

В самых темных тенях зашевелились различные фигуры, взвешивая, являются ли я и Чандра легкими целями. Чанда демонстративно выхватил саблю, длинный изогнутый клинок сверкнул сверхъестественным светом в окружающей мгле. Фигуры отпрянули, их дымные силуэты растворились во все скрывающей ночи. Один хищник всегда узнает другого. Чандра слегка улыбнулся и убрал саблю в ножны. Я постучал в дверь Дома викария. Это был старомодный дверной молоток, медный, в форме львиной головы, и его звук летел и летел за запертой дверью, как если бы путешествовал в невообразимую даль. Нигде не были ни огонька, и я спросил себя, а была ли это вообще хорошая мысль. Тем не менее, после довольно долгого ожидания, дверь внезапно открылась, и на улицу хлынул яркий золотой свет, похожий на сияние самих Небес. В дверном пролете стояла здоровая и веселая девушка в мешковатом коричневом джемпере, потрепанных бриджах для верховой езды и сапогах.

Хохолки коротких рыжих волос и живые зеленые глаза; она приветливо улыбнулась мне и Чандре, как будто мы были старыми друзьями, заехавшими на чай.

— Привет! — сказала она ярким радостным голосом. — Я — Шарон Пилкингтон-Смайт. Входите, входите! Здесь приветствуют всех. Даже тебя, Джон Тейлор! Наш девиз — нет греха настолько большого, что его нельзя простить!

— Ты меня знаешь? — спросил я, когда с трудом смог вставить слово.

— Конечно, сладкий! Все тебя знают. Ты во главе списка Людей, которых мы собираемся спасти любым способом прежде, чем мы умрем. Теперь ты пришел сам, не робей, добро пожаловать в Дом викария! А вот твоего друга я не знаю.

Чандра выпрямился во весь свой впечатляющий рост и выставил вперед бороду.

— Я — Чандра Сингх, священный воин, могучий охотник на чудовищ и легенда индийского субконтинента.

Он явно собирался сказать намного больше, но Шарон включилась раньше, чем он смог продолжить.

— Боже! — воскликнула она с той особой смесью невинности и невежества, которая может быть особенно неприятной. — Настоящий живой охотник на чудовищ! Мы действительно сможем использовать тебя. Ох, если бы ты сумел справиться с местными крысами! Но ты не можешь использовать мины; это расстраивает соседей. Входи, Чандра, мы рады тебе, как и Джону Тейлору, и, возможно, даже больше. Когда ты будешь встречаться с викарием, я влезу со всем этим убийством чудовищ, хотя, на самом деле, это не то, что ее интересует.

— Она не одобряет убийство чудовищ? — спросил Чандра.

— Ну, лично мне на них всех наплевать, — беззаботно сказала Шарон. — Зарежь их и сделай из них суп, и увидишь, все ли мне равно. Но викарий очень серьезно относится к своей вере. Для нее любой монстр — потерянная душа, которую надо спасти. Она такая сладкая и сентиментальная. Пошли, пошли, вы оба, я приведу вас к Тамси!

Шарон Пилкингтон-Смайт резко шагнула назад, приглашая нас обоих войти выразительными жестами рук, и мы оба разрешили себя проводить, лишь бы она перестала болтать. Небрежным усилием она захлопнула за нами дверь, а потом защелкали тяжелые прочные замки, зазвенели дверные цепочки и засовы, закрываясь сами собой. Откровенно признаться не могу сказать, что почувствовал себя в большей безопасности. Шарон повела на по исключительно аккуратному и чистому коридору, который совершенно не походил на жилье традиционных деревенских викариев, которые, кажется, в наше время существуют только на крышках коробок из-под печенья. Сверкающий линолеум покрывал пол, красивые гравюры с цветами украшали стены. Коридор заливал приятный золотой свет, теплый и успокаивающий. Невозможно было сделать сцену более уютной, даже если попытаться. Я не доверял ей ни на дюйм. Из бокового коридора внезапно вылетело полдюжины щенков, мохнатые маленькие комочки со слишком большими лапами, которые лезли друг на друга, пытаясь добраться до нас. И, конечно, надо было просто пройти мимо, но Чандра должен был остановиться и повозиться с ними. Они были настолько малы, что я не мог угадать породу, и некоторые из них еще не могли открыть глаза. Чандра встал на колени и счастливо приласкал их всех. Потом взял одного и поднес к лицу, щенок в восторге замахал коротеньким хвостиком. Чандра посмотрел на меня.

— Хотел бы ты одного, Джон?

— Спасибо, — ответил я. — Я уже поел.

Чандра неодобрительно посмотрел на меня и опустил щенка на пол. Шарон быстро загнала их всех обратно в боковую дверь и плотно закрыла ее. Она с упреком посмотрела на меня, и я в ответ уставился на нее. На самом деле я люблю собак, но надо же поддерживать репутацию.

Шарон провела нас по коридору и ввела в прекрасную комфортабельную гостиную, в которой было все, что ты ожидаешь найти в удобной гостиной викария, но редко где находишь, за исключением романа Джейн Остин. Светлая и просторная, с цветами на обоях, изящными гравюрами на стенах, и обычной грубоватой мебелью. И, к моему удивлению, с огромным эркером, из которого открывался великолепный вид на широкие поля и низкие каменные стены. Солнечный свет лился через открытое окно, за которым я услышал церковные колокола, звенящие вдали. Я не спросил Шарон, что здесь происходит, потому что она так явно хотела, чтобы я это сделал. Так что я кивнул, улыбнулся и ничего не сказал. Иногда я умею быть по-настоящему злонамеренным. Открылась противоположная дверь и из нее вышла Тамсин Макриди, нынешний викарий-вольнодумец. Она только что сама пекла хлеб. Я точно это знал, потому что она принесла с собой его запах. Что может быть более домашним?

Викарий-вольнодумец была крошечной маленькой женщиной, ростом не больше пяти футов и к тому же худой. Казалось, что достаточно сильный порыв ветра может унести ее прочь, но были в ней какая-то сила и серьезность, которые заставляли подумать о скрытых глубинах. Чего и следовало ожидать. Нежные цветы не живут достаточно долго в Пустошах. Резко очерченные черты лица, смягченные добрыми глазами и обаятельной улыбкой, дешевая пластиковая головная повязка, удерживавшая вьющиеся белые волосы. И простое серое платье с белым воротником викария. Она протянула мне руку, которая казалась едва ли больше чем у ребенка. Я осторожно пожал ее, так же сделал и Чандра, и мы все уселись в кресла, на удивление удобные.

— Привет, — ласково сказала викарий. — Как мило. Два таких важных человека проделали такой путь чтобы посетить меня. Джон Тейлор и Чандра Сингх. Чудовище и охотник на чудовищ. Что я могу сделать для таких прославленных личностей?

— Нам нужен маленький совет, — сказал я. — Значит именно ты, Тамсин, новый викарий-вольнодумец?

— Да, меня удостоили такой чести. Я заменила Пью. Шарон, моя сладкая, все полы плаща мистера Тейлора в крови. Будь умницей и посмотри, что можно сделать, хорошо?

Все, конечно, замерли, когда я встал, снял плащ и передал его Шарон, для чистки. Она аккуратно взяла плащ, держа его большим и указательным пальцами, на ее губах на мгновение вспыхнула улыбка, и девушка бросилась вон из комнаты. Я опять сел. Я мог бы предупредить ее о встроенной в плащ защите, но у меня было чувство, что Шарон сама может позаботиться о себе. Как и плащ. И, действительно, Шарон вернулась почти немедленно, уже без плаща, явно не собираясь ничего пропустить. Она уселась на ручку кресла викария, одной рукой обняв ее плечи.

Тамсин Макриди позаботилась о том, чтобы подать нам чай и печенье на серебряном подносе, которого — клянусь! — не было на столе мгновение назад. Чайные сервиз был из тонкого фарфора, и я аккуратно взял кружку, отставив мизинец, показывая, что я не полный варвар. Чандра настоял, что именно он нальет чай, первым делом добавив молоко, и нахмурился, когда я насыпал полную ложку сахара. Я терпеливо подождал, пока все опять уселись, а потом обратился к викарию, пока Чандра счастливо набивал полный рот печеньем.