– Ты знаешь, Светлячок, – а выводимые на коже узоры только подтверждают его желание.
– Ты все равно нас всех убьешь – смысл идти с тобой? – стараюсь придать голосу максимум уверенности, несмотря на то, что существо кричит о том, как хочет оказаться рядом с Грионом.
– На этот раз…я решил сделать исключение, дорогая, – он усмехается мне в волосы, и я вздрагиваю еще раз. – Переживешь нанесение крыльев – так и быть, останешься живой, и мужа твоего я тебе непременно верну, – от меня не укрывается тот факт, что Ангел не обещает, будет ли на тот момент жив Грион. Значит, мои худшие подозрения подтверждаются… – У меня должен состояться приватный разговор с Даргароном – ты же понимаешь, среди горы трупов его проводить не совсем удобно.
– Я согласна. Отойди и дай одеться.
Он подчиняется, и я натягиваю белье и комбинезон, уже не стесняясь присутствия постороннего в комнате. Что–то в эту минуту во мне умирает – вместе с мыслью о том, что даже Ангел не счел нужным говорить о Грионе как о живом человеке. Но я хотя бы смогу забрать тело…и убью эту сволочь без капли сожаления!
– Я готова, – сообщаю будущему мучителю. Он распахивает объятия, и я делаю два шага вперед, оказываясь прижатой к крепкому телу. Да…теперь я понимаю, Ангел мог бы схлестнуться с Грионом даже врукопашную. А потом я испытываю головокружение: вот, оказывается, какова на вкус телепортация.
Я, кажется, поступила очень правильно, решив надеть именно комбинезон. Там, куда переносит меня Ангел, периодически дует, пусть и несильный, но ветер, и температура на несколько градусов ниже, чем в городе. Я открываю глаза и вижу вокруг высокие сосны, расположенные по границе круглой поляны, на которой мы и оказываемся. Каменное кольцо из глыб в полтора человеческих роста, между которыми горят на высоких золоченых постаментах факелы, придавая окружающей обстановке зловещий оттенок, словно не позволяет ничему, кроме невысокой травы, произрастать внутри себя. Лес? Да еще с таким древним памятником, который явно создавали нечеловеческие руки? Это точно не в черте города…у нас такого просто не найти.
– Добро пожаловать в точку отсчета нашего мира, – торжественно объявляет Ангел, но меня не волнуют его слова: я вижу цель своего путешествия и, наплевав на все остальное, бросаюсь к ней. Грион лежит на границе круга, неестественно скорчившись и не делая ни единого вдоха. Быстро обойдя его, я замечаю в свете факела засохшие на щеке пузырьки крови изо рта и падаю рядом на колени, закрывая лицо ладонями, только бы не закричать. Легкое…Ангел пробил ему легкое…я пытаюсь дотронуться до мужа, но не позволяет щит, которым окружен Грион, и руки безуспешно обнимают пустоту.
– О, дорогой мой Светлячок, я забыл предупредить: наложенный на твоего мужа купол – это гарантия моей жизни во время ритуала, – подает голос Ангел, обходя камни с внешней стороны. – Я заметил чудесную особенность ваших способностей: они взаимопроникаемы. Надеюсь, ты понимаешь, что я не настолько люблю тебя, чтобы позволить подобную слабость? Конечно, сквозь созданный мною щит ты пройти не сможешь. Удивительно, правда? В полной мере, учитывая мой небольшой запас, я смог овладеть лишь двумя вашими дарами – ну и телепортацией, конечно. Открою тебе маленький секрет: время останавливать я могу в одной конкретной точке пространства. Как ты понимаешь, с кровью Гриона именно это произошло. Так что он живет, пока живу я. Надеюсь, ты не станешь принимать поспешных решений.
– Дай мне оказать ему первую помощь, – вместо нормальных слов с языка срываются сдавленные рыдания: я ничем не могу облегчить страдания мужа, не навредив сволочи, что сотворила с ним это. Поэтому не остается ничего, кроме как молить о снисхождении: тем, что сделал Гриону, Ангел окончательно сломал меня.
– Прости, Светлячок, но сейчас есть более насущные дела. Да не беспокойся ты: если все пойдет так, как нужно мне, ты сможешь снова быть со своим ненаглядным.
– О чем ты говоришь, сумасшедший?! – я срываюсь на крик, а потом падаю на купол, окружающий мужа, и пространство леса оглашает мой почти животный стон. Не могу…не могу так! Находиться рядом и понимать, что не в силах помочь близкому человеку, когда он на волосок от гибели – это выше моего понимания. Это за гранью добра и зла. Как раз там, куда сам себя определил Ангел…
– Скоро ты сама все увидишь, – уверенно обещает Ангел. – А пока посиди тихо в сторонке – мы оставим будущие крылья на десерт.
Меня трясет от страха и ненависти по отношению к этому существу. Это уже не человек – настолько холодный разум не присущ моим соплеменникам. Это животное – хладнокровный и непредсказуемый хищник, стремящийся к цели и не замечающий ни единого препятствия на пути к ней. Но сильнее страха во мне желание помочь Гриону. Я должна, во что бы то ни стало должна залечить его рану! Иначе больше не смогу жить. Иначе все, что я преодолела ради того, чтобы быть с ним рядом, утратит свой смысл.
Когда из глубин души поднимается знакомое непонятное ощущение, я на мгновение пугаюсь его. То же самое я испытывала, когда в отчаяние билась над Фредом в лечебнице Святого Икандрия. Но я должна…должна попробовать повторить это!
Окрестности поляны озаряются сходящим с моих рук светом. Я сама не понимаю, как это происходит, но он сменяет тьму, живущую в душе и заполнявшую меня все время, что я была лишена изначального дара. Я не уверена, что это тот самый свет, я не чувствую единства с природой, но…сила именно та, что мне нужна. Я направляю ее на преодоление барьера, отделяющего нас с Грионом друг от друга, и вкладываюсь в импульс по максимуму. Зажмуриваюсь – настолько ярким становится поток. А потом в изнеможении падаю рядом с мужем, не сразу приходя в себя. Когда силы постепенно возвращаются, а я пытаюсь подняться и открыть глаза, вся надежда на лучшее рушится почти сразу же: искорки моего света причудливыми змейками бегают по щиту, окружающему Гриона, но…ничего не делают для того, чтобы освободить его. Последним гвоздем в крышку моего гроба становится издевательский смех Ангела:
– Светлячок…какой же ты наивный, Светлячок, несмотря на все то, что успела преодолеть. Это необычное место: ты не сможешь справиться с моей магией. Оно целиком настроено на меня, поэтому и слушаться будет только моих команд. Расслабься. Тебе предстоит стать свидетелем поистине незабываемого зрелища.
Я не могу быть вдали от Гриона. Несмотря на оцепенение и боль от осознания того, что не в силах помочь, приподнимаюсь и ложусь сверху на щит, окружающий мужа. Пусть хотя бы так, но я смогу уберечь его от Ангела. Слезы безысходности высохнут. Я смогу найти выход из этой ситуации…
За действиями маньяка продолжаю наблюдать словно со стороны. Меня не слишком трогает то, что он собирается сделать. Вызвать ли Даргарона или просто
самоубиться – для меня сейчас особой разницы не существует. Я всей душой ненавижу этого человека и желаю ему смерти.
Мужчина ступает во внутренний круг и поочередно обходит все пятнадцать камней, притрагиваясь к каждому на несколько мгновений на уровне груди. В том месте, где происходит контакт с монолитом, поверхность начинает светиться в форме человеческой руки.
– Говорят, когда пятнадцать магов пришли сюда вызывать Даргарона, они не знали, как именно дать богу понять, что ждут его милости. И поэтому стали возносить молитвы к небу. Сразу пятнадцать настойчивых голосов привели демиурга в неистовство, и он обрушил на посмевших потревожить его людей молнии, обращая каждого в камень. С тех пор они стоят здесь и ждут своего часа, когда, быть может, смогут вернуть себе человеческий облик. Но Даргарон слишком зол на них, чтобы внять молчаливой просьбе, – с увлечением вещает Ангел, но до меня слова долетают, словно сквозь толщу воды. Видя, что мне не особенно интересно, маньяк прерывается, что совпадает с его последним прикосновением, и неспешно шагает к центру каменного круга. – Смотри, Светлячок, теперь я смогу выдержать гнев бога!
Словно по заказу, ожидая его последних слов, с неба из возникших за считанные секунды туч срывается яростная молния, бьющая точно в цель – мужчину, пробудившего своими действиями древнее священное место. Но щит, украденный у Гриона, не дает ей даже задеть его. Он расщепляет яростную сверкающую стрелу на несколько составляющих, каждая из которых ударяет в один из пятнадцати окружающих поляну камней. Они рушат глыбы, по возрасту соизмеримые с самим миром, взрывая камни как раз выше метки, оставленной маньяком, и я инстинктивно пытаюсь оградить Гриона, пусть он и закован в щит, от падающих сверху больших осколков. Что–то из крошки ударяет мне в поясницу, и я резко вскрикиваю, еще один булыжник чувствую где–то на уровне лодыжки. А Ангел, глядя на все это, безумно хохочет и кричит в пустоту, будто надеется, что его кто–то услышит:
