Левмир решил, что это – просто начало сна. Когда спустя мгновение легкий ветерок, подув на лицо, заставил его снова открыть глаза, подоконник пустовал. Исчезла таинственная гостья, которую он видел не дольше секунды. Такая глупость – показалось, что на окне сидела красивая девочка, его ровесница. И еще… Похоже, на ней совсем не было одежды. С этой мыслью Левмир уснул окончательно.

С приездом Саната жизнь в деревне потекла по-другому. Левмир не удивлялся. Ведь никогда прежде здесь не появлялись чужаки. Санат же не просто чужак – его венчал ореол таинственности. Шутка ли – человек, целый год страдавший в тюрьме, под надзором вампиров. Каждому хотелось посмотреть на этакое диво, перемолвиться парой слов.

Особый интерес к Санату проявили девушки. Молодые, незамужние красавицы отмахнулись от кавалеров и стройным потоком устремились ко двору Саната. Строили глазки, зубоскалили, пекли пироги. Так продолжалось до тех пор, пока родители не учинили девкам скандал по поводу переведенных продуктов. Снеди Санату натащили столько, что он не знал, куда ее девать. С удовольствием делился с Левмиром и другими мальчишками, забегавшими в гости. А однажды ночью Левмир, выглянув в окно, увидел, как Санат во дворе копает яму. Закончив, высыпал что-то из ведра и забросал землей. Левмир усмехнулся – понятное дело, пироги начали пахнуть.

Парни, сперва отнесшиеся к Санату с любопытством, после этаких событий сменили милость на гнев. Перестали здороваться, принялись злословить – ведь ни одну из девок Санат так и не приветил. А закончилось все дракой.

Близился закат. Левмир, гонявший мяч во дворе с друзьями, увидел толпу из двух десятков парней, направлявшихся к дому Саната. Смекнул, что к чему, и бросился наперерез.

– Стойте! – кричал, размахивая руками. – Я отцу скажу!

Его просто отодвинули в сторону. Саквобет, самый сильный, плечистый парень, добродушно сказал:

– Не лезь, Левмирка. Наше дело.

Левмир огляделся, но не увидел никого. Мальчишек как ветром сдуло. Остальные прятались от жары, только Исвирь, девушка из дома на краю деревни, стояла поодаль, прикрыв глаза от солнца, и смотрела на происходящее. От нее помощи ждать нечего.

Из окна заметив процессию, Санат вышел и встал, сложив руки на груди.

– Меня ищете?

– Тебя, родной, тебя, – пробасил Саквобет и, не смущаясь гордой осанкой Саната, взял его за шиворот. – Жениться тебе пора, болезный.

«Болезным» за глаза парни звали Саната из-за бледного лица.

– На тебе, что ли? – поморщился Санат и с неожиданной силой оттолкнул здоровяка. – Не интересно.

Саквобет отступил на два шага и, словно не веря себе, оглянулся на товарищей. Те отозвались глухим ропотом. Их оскорбили, их высмеяли, они нуждались в отмщении.

– Пойдем-ка, на полянку отойдем, – предложил Рабед, задиристый некрасивый парень, который и без Саната не купался в девичьем внимании.

– Здесь говори, если есть, что сказать, – отозвался Санат.

– Не до разговоров уже, – улыбнулся Саквобет. – Да ты не боись, пойдем. Личико тебе аккуратно поломаем, и дело с концом. Всех-то староста не осудит. А осудит, так ответим.

Санат, поколебавшись, кивнул. Пошел к лесу, будто король в окружении свиты. Так, во всяком случае, показалось Левмиру.

– Отцу ни слова, – бросил Санат, проходя мимо. – Не смей, слышишь?

И Левмир, готовый бежать за подмогой, послушался. Иногда Санат не говорил – приказывал. Подождав, пока толпа отойдет подальше, мальчик двинулся следом. Улица пустовала, лишь таял вдалеке силуэт бегущей девушки. Исвирь. Наверняка помчалась за старостой. А ведь Санат может подумать, что это – он! Левмир ускорил шаги.

Лес за деревней начинался как-то вдруг. Десяток шагов от последнего забора – и уже теряешься среди могучих сосен. Вся компания высыпала на полянку, посреди которой журчал ручей. Рядом с ручьем – поросшее мхом старое расщепленное бревно. На нем можно сидеть, разведя костер. На нем иногда звучат признания в любви. На нем собираются тайком выпить мужики, называя это «сходить на полянку». И еще здесь когда-то Левмир встретил вампира.

Это случилось два года назад. Осеннее солнце катилось к закату, когда к Левмиру подбежал младший друг и, захлебываясь от восторга, сообщил, что мальчишки в лесу поймали волка и собираются казнить. Необычайность вести не оставила Левмиру выбора: он тут же подскочил и побежал вслед за проводником.

Волки в окрестностях деревни появлялись редко, но когда появлялись, мужики брали колья, рогатины, натравливали собак и шли охотиться. Волки могли зарезать овцу или даже корову, могли уволочь маленького ребенка – поговаривали, такое случалось давно, еще до рождения Левмира. Потому взрослые и не тянули с истреблением. Дети же всегда повторяли за родителями, и теперь сердце Левмира переполняла радость: надо же, ему удастся поучаствовать в казни волка, как взрослому. На бегу он не представлял себе, как это – убийство. Волк виделся свирепым страшным чудищем, а он с друзьями – отважными рыцарями, как-то героически побеждающими зверя.

Пяток ребятишек окружили бревно и хохотали, тыкая палками во что-то маленькое и серое. Рядом горел костер, заменяя свет почти угасшего солнца. Левмир подошел, и решимость истаяла, как последний солнечный лучик, запутавшийся в ветвях деревьев. На бревне не то стоит, не то лежит волчонок. Красивый серебристый мех торчит дыбом. Зверь тщетно пытался принять горделивую осанку – передняя лапа застряла в трещине, лишив возможности двигаться. Волчонок рычал, скалил зубы, но этим вызывал лишь смех мучителей и новые тычки палками.

Левмир перехватил взгляд черных глаз волка. В них не было страха, только боль и… ожидание? Как будто волчонок смирился, что умрет, и просто хочет подороже продать жизнь. В этот момент что-то надломилось в душе мальчика. Он рванулся вперед, крича и расталкивая друзей. Они отступили.

– Отстаньте от него! – кричал Левмир, чувствуя, что слезы застилают глаза. – Идите отсюда! Я отцу расскажу!

Эта последняя фраза, решающий аргумент в любом споре, который Левмир применял нечасто, возымела обратное действие. Мальчишки рассмеялись.

– И что? – спросил один. – Да твой батя сам его убьет скорее. Это ж волк!

Левмир снова посмотрел в глаза волчонку. Теперь в них светился интерес. Как будто это были человеческие глаза. Левмир решился.

– Ты! – Он ткнул пальцем в одного из друзей. – Рассказать всем, как ты за своей мамкой в бане подглядывал? А ты? – Левмир указал на второго. – Твой отец знает, что ты у него самогон воруешь?

Не помня себя, переводил палец с одного на другого, вытаскивая наружу самые гнусные секреты, выворачивая наизнанку души. Мальчишки побледнели, взгляды устремились вниз, в стороны. Нервный смешок родился и умер – нельзя уже обернуть все шуткой.

Они ушли, бросив напоследок: «Дружи с волками. Волчий друг». Но в этих словах уже ни угрозы, ни силы. Пойманный волчонок, огрызающийся на пятерых палачей, казался более опасным.

Левмир подошел к зверю. Почему-то даже мысли о страхе не появилось. Волчонок не рычал, а молча смотрел, что будет делать человек. Левмир взял одну из палок, покрепче, вставил в щель и нажал. Бревно сухо застонало, и зверь, коротко тявкнув, вызволил несчастную лапку. Левмир потянулся к ней, чтобы осмотреть, но волчонок не дался. Отскочив в сторону, подбежал к ручью и принялся лакать воду. Лапку он поджимал, не наступая на нее.

Утолив жажду, повернул голову к Левмиру и внимательно на него посмотрел, будто стараясь запомнить. А потом захромал прочь. У самой кромки леса волк исчез. Левмир моргнул, думая, что это привиделось, но волка не было. Сполохи костра явственно освещали пустую поляну. Только малюсенький черный комочек дрожит в траве. Левмир шагнул к нему, но комочек взвился в воздух, расправил крылья и затерялся между деревьев. Левмир остановился. Вот теперь холодный пот проступил на лбу.

– Вампир, – шепнули онемевшие губы.