И отогнаша преже кони ихъ, и, вседше на коня, и вструбиша въ трубы и въ сурны, нападоша на нихъ въ полудне, вару сущу и зною велику, и побиша 17000, а 2000 взяша въ пленъ, а съ тысящу уязвенныхъ убегоша въ лесы. И съ великимъ полономъ Казанскимъ воеводы пришедше къ Москве, здравы все, ни мало ихъ не паде. И радъ бысть о семъ велми царь, великий князь, и велелепно издари воеводъ своихъ, и вся воя издоволи, ходившя съ ними, и надъ пленомъ Казанскимъ великими своими царскими дарованми, яко забыта имъ вся труды своя, еже ходяще прияша нужнымъ путемъ" [ПСРЛ, т. 19, сс. 56-59 (Соловецкий список)].
Этому походу предшествовали многие события. О некоторых из них не пишет (из "историокв") НИКТО.
Рождество того - 1546 года застало мальчика Ивана в бешеной скачке, с младшим братом Юрием (глухонемым от рождения) и самыми ближайшими дворянами, из стольной Москвы в Великий Новгород. Меняя лошадей, не глядя на снег и мороз, без отдыха в воскресный день, путники мчались в древнюю столицу. ...Еще 17.12.1546 юный государь чинно обсуждал в Думе исполнение воли отца: венчание на царство и организацию всероссийского конкурса красоты - смотрин дворянских дочерей на выданье, к предстоящей царской женитьбе. (Когда-то, воцарившись в обход племянника - поросли убитого старшего брата, сперва коронованного Иваном III в соправители, после арестованного и казненного, Василий Иванович не видел себя вправе венчаться царской короной - символ суверенитета Державы, в противостоянии Ахмат-хану сбросившей евразийское иго - завещая это сыну...) Отсутствие Ивана IV на святочных гуляньях не д.б. броситься в глаза. И в 5 дней миновав 500 верст (все 700, считая извивы пути меж валдайских озер), субботним вечером 28.12 великий князь ворвался в Софию, тут же, с пристрастием пытая ключаря и пономаря соборной новгородской церкви. Но служители ничем не могли удовлетворить государя, даже не понимая, о чем ведет речь он, лишь месяц как покинувший Псков и Новгород, паломничая в Успенский монастырь Тихвина [там же, т. 20, с.467].
И тогда, прервав службу, великий князь велел ломать стену на правой стороне всхода на хоры. Ломы выбили кирпичи во внутристенное пространство... К ногам изумленных зрителей потекло '...велие сокровище - древния слитки: и въ гривну, и въ полтину, и въ рубль'. Так сказывает историю - не отмеченную ни в церковных летописях Новгорода, ни в хрониках официальных (ЛНЦ, Лицевая Летопись) - Псковская летопись 1547 года [там же, т. 5, вып.1, с.116], один из списков которой принадлежал стольнику Василию Никифоровичу Собакину, псковскому воеводе, потомку царского тестя.
Летопись точна: именно она правильно соотносит дату и день (по-византийски отсчитывая с минувшего захода). Московские хронисты путают дни, постфактум повествуя о совещаниях п-ка 13-го и п-цы 17-го декабря [там же, т. 13\2, с.450], - на самом деле, пятница была 13.12.1546. Не все списки Псковской летописи сообщают о кладе, но все они называют внезапный визит государя [там же, т.5, вып.1, с.112; вып.2, с.230].
Казна, расхищенная в 1530-х гг. боярами, была пуста, обороты купцов, безжалостно обираемых наместниками-коррупционерами, съежились и можно представить изумление Ивана Васильевича. Сокровища грузились возами! О древнем тайнике не ведал никто, свидетели задумывались о силе, ведшей государя. Псковский священник Ермолай, под впечатлением чуда, редактируя для планировавшейся на 1547 г. всероссийской канонизации свв.Петра и Февронии, внес в житие рассказ о чудесном обретении князем заговоренного меча в церковной стене, разгневав этим опасным намеком митрополита - отказавшегося включать повесть в новую Минею!
Кесарь, воздавая благодарение Богоматери, однако, спешил, должный явиться в Москве, не возбуждая подозрений. По летописи, был он '...въ Новеграде одну нощь, на Вороночи былъ у Пречистыя Богородицы на Синичье горе, а третью нощь былъ у Пречистыя Богородицы въ Печорахъ, а во Пскове въ среду не много былъ. И поехалъ къ Москве'. Брат Юрий, не спеша, остался в Пскове.
Другой список уточняет, где был государь, недавно даривший вниманием кафедральные соборы Новгорода и Пскова: '...У Пречистые былъ въ Печерскомъ монастыре, а деревень монастырю далъ много, и у садами пожаловалъ многими, да и на Тифине былъ у Пречистыя молитися Господу Богу и Пречистей Его Матери: чтобъ государю нашему далъ Богъ на враги победу и одоление, на Измаилтянский род!". Иван теперь изрекал - прежде скрываемое, и к Карлу Габсбургу выехало посольство, вербовать для войны с мусульманскими юртами инженерные кадры, владевшие достижениями техники Ренессанса. 'Всл-е этого в 1547 более 300 ремесленников, фабрикантов: оружейников, литейщиков, рудокопов, каменщиков, ваятелей, зодчих, живописцев, даже богословов и правоведов съехались в Любек. Они уже были готовы сесть на корабли, чтобы отправиться в Россию, как неожиданно, по тайным проискам ливонского рыцарства и любекского купечества, все были задержаны и принуждены возвратить в Вену выданные им виды на проезд. В 1557 Иоанн возобновил свою просьбу преемнику Карла V, имп.Фердинанду I, но по новому домогательству ливонцев, опять без успеха. Только немногие иноземцы успели разными путями пробраться в Россию' [А.В.Висковатов 'Краткий исторический обзор морских походов русских...', 1994, с.58].
16.01.1547 г. состоялось венчание Ивана Васильевича на царство. А 03.02, не дожидаясь завершения всероссийских смотрин, воевода Данила Захарьин выдал 14-летнюю единокровную сестру за царя всея Руси. Род Захарьиных захудал, и брак этот страшно возмущал 'великих бояр', хотя брат новобрачной Данила и дядя Григорий и получили боярство. ...Молодые хорошо знали друг друга: дядя невесты Михаил Юрьев был в 1533-1538 г.г. опекуном наследника, введенный умиравшим Василием III в состав Семибоярщины, - но нельзя сказать, что русоволосая девочка заполнила сердце жениха. СКЦ, живописуя триумфальный въезд в Москву во главе с царем войска победителей, стилизует рассказ под былину о Чуриле Пленковиче: богатыре, один вид которого был неотразим всему женскому населению столицы. Его усмешку подтвердил летописец, с кончиною в 1560 г. Настасьи обронивший: 'умершей, бо, царице нача царь яр быть зело и прелюбодействен' [Скрынников, с.208].
После этого чуда, царь приступает к планомерным походам на Казань, отказавшись от оборонительной тактики времен боярского правления. И деньги, и исполнители теперь нашлись. Недолго спустя в Москве потекли события, загадочные для историков: повлекшие отстранение от власти князей Глинских - родичей вел.княгини Елены, матери Ивана. У трона их сменили Романовы: Данила стал дворецким, а 2-й свояк Никита окольничим.
И мы можем догадаться, кто хранил тайну сокровищ Софийского собора, открыв повзрослевшему монарху. Родословец редакции ХVI века повествует: '...приеде из Немец муж честен именем Ратша, а у Ратши сын Якун, а у Якуна сын Алекса, а у Алексы сын Гаврило, а Гавриловы дети Иван Морхиня да Акинф Великий, ...Акинф было повел рать тверскую на вел.князя Василья <на самом деле на Даниила и Юрия Московских>. ...А у Акинфа дети Иван да Федор, а у Ивана дети: Андрей да Володимер, да Роман Каменский, да Михаил'. О службе Акинфа Великого - боярина Александра Невского, а затем Андрея Александровича (победителя латинян при Ландскроне) и Михаила Андреевича Городецких, сообщает Степенная Книга: '...преставися Богу и положен бысть на Городце, иже на Волге, в лето 6812 месяца июня 27. Болярин же его Акинф, и с чады своими, и прочия боляре идоша во Тверь, ко князю Михаилу Ярославичю, братаничю Александрову' [ПСРЛ, т.21, с.307]. Двоюродные братья Михаил Тверской и Андрей Городецкий - держатели входа и выхода с Волжской Руси - были женаты на сестрах, Ростовских княжнах. Слуг приостановившейся Городецкой (Китежской) династии (из детей Андрея оставался лишь несовершеннолетний княжич, сын 2-й жены Василисы Ростовской) принял свойственник! Тверского князя тогда почтили и в Орде, передав ему в 1307 г. татарский ярлык на вел.княжение, разрушив т.обр. антиордынскую коалицию, образованную Московским, Новгородским, Муромо-Рязанским и Тверским княжествами [см. А.А.Горский 'Русь и Орда', 2009]. Но прочие бояре, слуги 1-й жены Городецкого князя (датской принцессы, неизвестной даже по имени, известной лишь из западных экземпляров новгородских договоров), поссорившись с Тверским князем, покинули Тверь, перейдя на службу Даниилу Московскому (его сыну Юрию Даниловичу).
