Более того, избегнув самосуда, он оказался допущен к царю - не покаранный за измену, но получивший вотчину (не поместье: так я понимаю термин "удел"), не глядя на свой пенсионный возраст. Публикатор древнейшего списка подтверждает это известие: среди источников Сказителя была Лицевая Летопись [Моисеева, 1953, сс. 284-285] - дворцовая редакция Никоновской летописи, создававшаяся в единственном экземпляре, куда вносились правки лично рукою царя [см. Альшиц, 1947].
Автобиография Сказителя намекает: он сделался нелегальным разведчиком при крымском царевиче Гирее, при ханском дворе Казани [Моисеева, 1954].
Этому есть прямая улика. В наших источниках как-то не принято упоминать, что, волею вел.кн. Василия III Ивановича - печалуясь войной против Вел.кн-ва Литовского, Русского и Жмудского, подписавшего капитулянтский мирный договор с татарами, в 1529 году (в тот год османские войска вступили в Баварию и осаждали Вену, угрожая полной оккупацией Европейского континента) Казань превратилась в вилайет Османской империи [А.Б.Широкорад "Русь и Орда", М., 2004, с.334]. После этого - путь русским купцам на Каспий, еще во времена Афанасия Никитина, хотя со многими опасностями (вызванными разбойничьими обычаями азиатцев), открытый, был пресечен. Казань - сделалась османским платцдармом, для нанесения ударов суннитами-ордынцами - узбеками с севера, по "мягкому подбрюшию" иранцев-Сефевидов, надолго потерявших тогда в войнах с османами свою столицу Тебриз. И теперь, в 1545 г., посылая войска на Волгу, Иван Васильевич открывал, по сути, военные действия против крупнейшей державы Евразии.
Официальный - кремлевский взгляд русскоязычной историографии на воцарение Ивана IV Грозного отражен научно-популярной книжкой, воспроизведенной добрым десятком изданий (я знаю издания 1975, 1980, 1983, 2002, 2008 гг.) излагается вот в таком тоне: 'Василий III велел боярам ...'беречь' сына до 15 лет, после чего должно было начаться его самостоятельное правление. 15 лет - пора совершеннолетия в жизни людей ХVI столетия. В этом возрасте дворянские дети поступали 'новиками' на военную службу, а дети знати получали низшие придворные должности. Василий III возлагал надежды на то, что назначенные им опекуны сошли со сцены, не завершив главного полученного им дела. В 15 лет Иван IV оказался малоподготовленным к исполнению функций правителей обширной и могущественной державы, а окружали его случайные люди. Неудивительно, что свое совершеннолетие Иван IV ознаменовал лишь опалами да казнями. Едва отпраздновав день рождения, великий князь велел отрезать язык Афанасию Бутурлину за какие-то невежливые слова. Через месяц объявил опалу сразу пятерым знатнейшим боярам. Боярская Дума просила 15-летнего великого князя отправиться с полками на татар. Выступив в поход, Иван предался всевозможным потехам. Будучи в военном лагере, он пашню пахал вешнюю, сеял гречиху, на ходулях ходил и в саван наряжался. Бояре вынуждены были делить царские забавы. Прошло несколько дней, и трем боярам, сеявшим с Иваном гречиху, посекли головы. По какой причине погибли видные воеводы, никто не знал толком. Скорее всего их погубило 'супротисловие' вел.князю' [Р.Г.Скрынников 'Иван Грозный', М., 1980, с.21]. На самом деле, о расправе над Афанасием Бутурлиным было честно сообщено повзрослевшим Иваном Васильевичем на страницах летописи [ПСРЛ, т. 13\2, с.446]. За что были казнены бояре-изменники, пособники казанских работорговцев, сообщено Сказанием [ПЛДР, с.384]. То же, насколько хорошо оказался подготовлен темпераментный Иван Васильевич к царской роли - насколько велики были его организационные, дипломатические, военные познания, мы обнаружим, отложив книжки русскоязычных историков.
В 1538 - 1546 турки вели непрерывные кампании на Дунае - против Молдавии, остатков Венгрии, Австрии, связанные на западной и северо-западной границе Бейлика ['История Османского государства, общества и цивилизации', 2006, т. 1, с.30], а флот - у берегов Алжира, в Красном море и Персидском заливе [там же, с.32]. Едва в 1547 г. был достигнут мир с Германской империей, обязавшейся платить дань (sic!) [там же, с.30], как высвободившиеся армии были брошены в 1548 г. против шаха Исмаила Сефевида [там же, с.31]. Блистательная Порта - не смогла оказать ни прямой военной, ни дипломатической помощи своим далеким приуральским вассалам.
Николаевский историк - причем добросовестный в профессиональном отношении (не в политическом!), чуждый беллетристических изысков Н.М.Карамзина, Н.И.Костомарова, М.Н.Покровского, А.А.Зимина, В.Б.Кобрина, А.А.Хорошкевич!.. - в 1855 г. написал так: 'Первым важным делом Иванова правления с того времени, как бояре 'начали страх иметь' перед молодым великим князем, был поход на Казань, лбъявленный в апреле 1545 года, неизвестно по какому поводу. Князь Семен Пунков, Иван Шереметев и князь Давыд Палецкий отправились к Казани легким делом на стругах, с Вятки пошел князь Василий Серебряный, из Перми - воевода Львов. Идучи Вяткою и Камою, Серебрянный побил много неприятелей и сошелся с Пунковым у Казани 'в один день и час, как будто пошли с одного двора'. Сошедшись, воеводы побили много казанцев и пожгли ханские кабаки, посылали детей боярских на Свиягу и там побили много людей. После этих незначительных подвигов они возвратились назад и были щедро награждены: кто из воевод и детей боярских не бил о чем челом, все получили по челобитью, - так обрадовался молодой вел.князь, что дело началось удачно, два ополчения возвратились благополучно. Не такова была судьба третьего: Львов с пермичами пришел поздно, не застал под Казанью русского войска, был окружен казанцами, разбит и убит. Но поход, совершенный с такими сомнительными успехами, имел, однако, благоприятные последствия...' [С.М.Соловьев 'История Российская', т. 6, 1960 (1-е изд. 1856), с.448]. Обратим внимание, что 'пермский воевода Львов' не назван историком по имени. Так же поступает ныне А.Б.Широкорад, сообщая что '...в Чердыне судовой ратью командовал князь Львов' [Широкорад, с.346].
Раскрывая официальный "Летописец Начала царства" Ивана IV (далее ЛНЦ), читаем следующий рассказ о первом самостоятельном решении 14-летнего государя (также есть в Русском Хронографе) [ПСРЛ, т. 22\1, с.525] - посылке "судовой рати", великорусской морской пехоты, 1-й операции в истории Московского государства, где она в 1545 году решила исход войны: "...Тоя же весны, Априля, послалъ князь великий въ большемъ полку воеводъ своихъ князя Семена Ивановича Пункова съ товарыщи, а въ передовомъ полку Иванъ Васильевичь Шереметевъ, а въ сторожевомъ князь Давидъ Палецкой, х Казани легъхкымъ деломъ въ струзехъ. А съ Вятки послалъ въеводъ своихъ х Казани же князя Василиа Семеновича Серебреного съ товарищи. Вятьцкие въеводы сошлися со княземъ Семеномъ съ Пунковымъ на Казаньскомъ устие въ неделю на Сшествие Святаго Духа въ единъ часъ, яко же изъ единаго двора. А идучи князь Василий Вяткою и Камою, многихъ людей Казанъскихъ побилъ. И въеводы великаго князя князь Семенъ съ товарищи, пришедъ къ городу Казани, людей Казанъскихъ многихъ побили и кабакы царевы пожьгли. А въ Свиягу реку посылали въеводы отъ себя детей боярьскыхъ, и тамо, Божиимъ милосердиемъ, такоже многихъ людей Казанъскихъ побили, а Тевекелева сына княжево Муртозу-мырзу изымали съ сыномъ его, а жену Муртозину и иныхъ детей его побили. И Божиею милостию великаго князя воеводы ис Казанъские земли пришли со всеми людми здравы. И государь въеводъ и детей болярскыхъ жаловалъ великымъ своимъ жалованиемъ: хто о чемъ билъ челомъ, техъ всехъ по ихъ челобитию жаловалъ, - и у самого бо ублагородственное хотение за православие страдати. И оттоле начаша рознь быти въ Казани: царь <Сапа-Гирей> почалъ на князей неверку дръжати: "Вы, деи, приводили въеводъ великаго князя!" - и учалъ ихъ убивати, и они поехали многые ис Казани къ великому князю, а иныи по инымъ землямъ. <...> Того же лета, иулия 29, прислали къ великому князю изъ Казани Кадышь-князь да Чюра Нарыковъ сына боярьского галичанина Васку Давидова сына Бортенева съ темъ, чтобы государь послалъ х Казани рать, а они царя <Сапа-Гирея> и Крымцовъ тритцати человекъ выдадутъ, которые у нихъ съ царемъ въ городе. И князь великий послалъ къ нимъ грамоту со своимъ жалованиемъ, чтобы они царя изымали и дръжали, а князь великий къ нимъ рать свою пошлетъ. <...> Тоя же зимы, Марта 15, Остафей Андреевъ ис Казани приехалъ, а со Остафиемъ вместе прслали къ великому князю сеитъ и уланы и князи и вся земли Казанская своихъ пословъ Уразлыа-князя да Андрычей-Афына бити челомъ, чтобы государь пожаловалъ, отпустилъ къ нимъ Шигалея-царя, не модчая. А Остафей Ондреевъ сказалъ великому князю, что въ Казани сеитъ и уланы и князи и мырзы и вся земля Казаньская великому князю правду учинили, что имъ отъ великого князя и отъ Шигалея-царя неотступнымъ быти и до своихъ животовъ" [там же, т. 13\1, сс. 146-148; т. 13\2, сс. 445-447; т. 20, сс. 464-466].
