Работали до тех пор, пока регулярно осматривающие их врачи не считали их слишком изможденными и не переводили в Биркенау или Аушвиц-2, где «эффективные менеждеры» придумывали какой еще экономический эффект можно извлечь из поступившего биологического материала [57]. Там I.G. Farben кормила своих работников «Buna soup» – «каучуковым супом», обеспечивавшим потерю веса порядка 4-х килограммов в неделю и смерть от истощения либо отчисление в газовые камеры через три месяца [58]. От использования умерших также извлекали доход: из жира жертв концентрационных лагерей I.G. Farben производила глицерин для вооружений, а пепел от сожженных человеческих тел употреблялся в качестве удобрения. С 1943 г. несгоревшие человеческие кости стали дробить с помощью специально сконструированных передвижных мельниц и продавать фирме «Штрем» для переработки в суперфосфат. В Освенциме после освобождения были обнаружены документы об отправке этой фирме 112 тонн 600 кг костной крошки. К слову сказать, бухгалтерскому балансу фирмы «Штрем» было глубоко без разницы из костей представителя какой национальности делать костную крошку.

Склад для газа «Циклон-Б». В период 1942–1943 гг. в лагере было применено около 20 тонн газа. Для умерщвления около 1500 человек требовалось 5–7 кг «Циклона-Б»

Знаменитый «Циклон-Б» производили две фирмы, Tesch/Stabenow и Degesch, производственные мощности позволяли им поставлять 2000 и 750 кг соответственно. [59][47]. Degesch, или более правильно Deutsche Gesellschaft fur Schadlingsbekampfung, что означает «Немецкая компания по контролю за паразитами» располагалась во Франкфурте-на-Майне. I.G. Farben контролировала 42,4 % Degesch, имела своего представителя и три места в совете директоров, занятых Карлом Вурстером (Carl Wurster), Генрихом Херлейном (Heinrich Horlein), Вильгельмом Манном (Wilhelm Mann). I.G. Farben была также держателем патента «Циклона-Б». Так, для уничтожения 1500 человек требовалось 6–7 кг гранул газа. С 1941 по 1944 гг. первыми пострадавшими от применения газа стали советские военнопленные 5 сентября 1941 года [1]. Всего в Освенциме-Бжезинке было использовано 20 тыс. кг газа, что принесло Degesch 300 тыс. марок [59][47]. На территории Освенцима работало металлоплавильное предприятие DEGUSSA (Deutsche Gold und Silber Scheideanstalt – «Немецкое учреждение по сортировке золота и серебра»), ежедневно производившее 11 кг золота из золотых изделий, изъятых у жертв концентрационных лагерей [60]. На Нюрнбергском процессе Вальтер Функ поведал о золотых монетах и других ценностях, доставленных из концлагерей моноклей, золотых оправ для очков, часов, портсигаров и золотых коронок и по распоряжению Генриха Гиммлера отправленных в «Рейхсбанк», а затем переплавленных в слитки по 20 килограммов каждый для отправки в Швейцарию [73]. Один лишь Освенцим за четыре года переправил в Берлин 8000 кг золота в слитках, переплавленных из зубов узников концлагерей [74], в августе 1998 банковская группа Швейцарии согласилась выплатить $1,25 млрд. в качестве компенсации жертвам геноцида и их наследникам [75].

Как заметил один из судей Нюрнбергского процесса по делу I.G. Farben, Пауль Герберт: «Желания концерна в области использования рабского труда полностью совпали с желаниями руководителей правительства» [7]. По договору с СС министр внутренних дел Хорватии А. Артукович интернировал из Югославии заключенных по 10 рейхсмарок [47], а ведомство Гиммлера их сдавало корпорациям по 3–4 марки ежедневно. Видимо отсюда у рейхсфюрера образовалось два миллионами долларов в нескольких банках Финляндии и Южной Америки, там же и в банках Люксембурга 4 636 000 долларов у Геббельса, 14 000 000 долларов у Риббентропа, 3 776 000 долларов у Геринга [84], который на пресс-конференции в 1945 году честно признался: «Государственные органы не имели никакого отношения к лагерям» [89].

Отвечать за эти заработки пришлось тем, кто был рангом пониже. 400 тысяч немецких военнопленных были отправлены в Британию, где в основном работали в сельском хозяйстве, но в 2005 году стало известно, что часть из них подвергалась пыткам с целью оговорить самих себя, из 3573 заключенных, прошедших через Директорат военной разведки, тысяча заключенных подписали признание в военных преступлениях. Все они прошли через один из девяти допросных центров, в одном из которых, так называемой «лондонской клетке», допросами занимался подполковник Александр Скотлэнд, признавшийся, что заставлял заключенных оговаривать себя [90]. Через пытки проходили как минимум два ключевых свидетеля по концлагерям, Освальд Поль (Oswald Pohl), что подтвердил сенатор Маккарти (McCarthy): «Некоторые компрометирующие положения, включая фальшивое признание что видел газовые камеры в Аушвице, Поль подписал после того как подвергся пыткам» и Рудольф Хесс (Rudolf Hoss), которого пытали голодом, холодом и бессонницей, как вспоминал один из охранников Кен Джонс (Ken Jones) [15]. Руководил получением признания офицер военной разведки Бернард Кларк. «Да, конечно, я подписал заявление, что я убил 2,5 миллиона евреев. Я точно также мог сказать, что этих евреев было 5 миллионов», – объяснял Рудольф Хесс [17].

Из тех, кто наживался на узниках концентрационных лагерей некоторые вышли из воды сухими, один из них, вдохновленный «идеей приоритета экономики над человеческой жизни» был Оскар Шиндлер. Подлинная история похороненного в Израиле «Праведника народов мира» стала известна благодаря работе председателя историко-документационной комиссии «Чешского Союза борцов за свободу», депутата чешского парламента Итке Грунтовой. Согласно собранным ею документам, уроженец чешского города Свитаву агент «Мерзавец» был завербован Абвером еще до оккупации Судетского края, которая и спасла его от наказания за шпионаж. Шиндлер переехал в город Моравская Острава и продолжил работать на Абвер на польском направлении. Документов, объясняющих как к нему в руки попал завод по производству эмалированной посуды Emailwarenfabrik (DEF) Авраама Банкиера не сохранилось. Чтобы пользоваться бесплатной рабочей силой Шиндлер пристроил к заводу небольшой трудовой концлагерь, смертность в котором была самой высокой из всех лагерей, входивших в систему концлагеря Гросс Росен. Во время работы на заводе в Брненце ни одна из заключенных под страхом смертной казни не имела права забеременеть. Несмотря на голод в концлагере конные хлебные повозки Шиндлер разрешил допускать на территорию концлагеря только в 1944 году. Это разворачивалось на фоне того, что Банкиер, пользуясь свободным входом и выходом из гетто, сбывал продукцию на черном рынке по цене в шесть раз дороже официально установленной, а на доход от разницы снабжал многочисленных гостей Шиндлера из гестапо контрабандным кофе, шоколадом и сигарами. Приближение советских войск заставило Шиндлера готовиться к переезду в город Брненец, находившийся на территории немецкого протектората. Трудно было переправить бриллианты, золото, картины, фарфор, шелк, антикварную мебель, накопленные в Кракове, кроме того, уезжая, Шиндлер ограбил польский замок, прихватив все ценное и оттуда. Заключенные концлагеря были отправлены в Маутхаузен, Освенцим (Аушвиц) или Штутгоф, на новое место Шиндлер взял только 50–60 человек несколькими партиями. Бывшая заключенная Пелла Манделова вспоминает: «14 мая 1944 года мы стояли обнаженные во дворе, а немецкий врач нас осматривал. Слабых отбраковывал и посылал в концлагерь. Я страшно тогда боялась, что не пройду». Вот в этот момент и появляется, с точки зрения Итки Грунтовой, единственный подлинный «Список Шиндлера». Его составителем был некто Голдберг, сменивший фамилию после войны. В список попали те, кто согласился расстаться с личными вещами, представлявшими ювелирную ценность в обмен на протекцию и право на «новую жизнь». Нужно обратить внимание, что изначально при поступлении в концлагерь ценные вещи сдавали на хранение в лагерную канцелярию, для получения после окончания «реабилитации».