Несмотря на все усилия, вопрос с Польшей решился через Соединенные Штаты, где Сталин пояснил Гопкинсу: «…британские консерваторы не желают Польши, дружественной по отношению к Советскому Союзу», а тот в ответ заверил, что «ни у американского правительства, ни у народа Соединенных Штатов нет подобного намерения». Так, при молчаливом нейтралитете США в Люблине создается Польский комитет национального освобождения, 31 декабря 1944 года ставший Временным правительством Польской Республики [32]. Дело в том, что в описываемый период советский рубль все еще привязан к доллару, что и определяло кто кому союзник. Кроме того у Рузвельта были и личные причины недолюбливать «Британский клуб», речь о которых пойдет ниже.
Если изданный непосредственно после войны «Доклад военному министру» генерала Маршалла лишь прозрачно критикует позицию политического руководства Англии и английского военного командования в Европе, то исследование Ральфа Ингерсолла открыто обвиняет «союзника» в игнорировании обязательств в отношении Советского Союза и США [27]. В целом же ситуация по-прежнему определяется описанным раскладом сил:
«Отмечу только, что вкладывая средства в Германию, решая, таким образом, свои экономические проблемы и в то же время готовя ее к схватке с СССР, американский капитал, прежде всего Рокфеллеры, продолжали свою борьбу с Ротшильдами, готовя ослабление и подрыв их детища – Британской империи. Одной из главных целей США, Рокфеллеров во Второй мировой войне был демонтаж Британской империи. Об этом откровенно говорили люди Рокфеллеров, тот же Ален Даллес» [21].
А. И. Фурсов, «Психоисторическая война»
Еще одним примером «невидимой войны» могли бы стать террористические организации Югославии, бывшие для нее наследием Первой мировой существовали при попустительстве официальных властей Белграда [20]. В свое время корреспондент «Киевской мысли» Лев Троцкий писал: «…Сербию тщательно готовили для очень специальной роли. Она была идеально расположена в качестве эпицентра сейсмического взрыва, который должен был уничтожить старый порядок» [21]. Парамасонское тайное общество «Черная рука» имело отношение и к убийству сербского короля Алесандра Обреновича в 1903 г. и в 1914 г. наследника австрийского престола Франца-Фердинанда, бывшего, кстати, противником войны со славянами [21]. Оба раза участником покушений был Божин Симич [25]. У создания «Черной руки» стоял сербский «вольный каменщик» министр Л. Чупа, пропагандировавший создание «Великой Сербии» при военной поддержке и участии России. Близко знавший Троцкого, Радека и Луначарского Владимир Гачинович состоял не только в этой организации, но и в «Свободе» и «Млада Босне» по всей вероятности был отравлен в августе 1917 года в Швейцарии [11].
«…событий 1941–1945 гг. в Югославии имели два равнозначных аспекта – иностранную оккупацию и многоуровневую гражданскую войну. Югославия была болезненным ребенком Версальского мира (1918), созданным Англией и Францией из Королевства Сербия и южнославянских провинций Австро-Венгрии для того, чтобы помешать росту влияния на Балканах Германии, Советской России и Италии. Югославию на всем протяжении ее довоенного развития постоянно трясло от нерешенных межэтнических противоречий, социальных неурядиц и культурных противоречий. Особо острой проблемой был терроризм, к которому прибегали запрещенные движения: крайне левые заговорщики, македонские, албанские и хорватские ультра-националисты. Коммунистическая партия Югославии (КПЮ), как террористическая организация, была под запретом с 1920 г. Сербская элита отказывалась воспринимать СССР как наследника России и не поддерживала с ним дипломатических отношений до 1940 г.»
А. Ю. Тимофеев, «Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941–1945»
Полковник Джон Холланд в своей записке отмечает начало активизации английских спецслужб в Европе после «захвата Богемии и Словакии». Так, в июле 1939 года в Югославию пребывает миссия британского эксперта в области организации саботажа и диверсий Колина Габбинса [54], после чего налажены контакты с организациями националистического толка «Народна одбрана» и «Организация ветеранов». Начиная с сентября 1940 года, через подставную фирму Честера Битти финансируется Сербская крестьянская партия. Несмотря на то, что в августе-сентябре югославские власти, и даже сам принц-регент настоятельно требовали от представителя Великобритании прекратить подрывную деятельность [57], к «концу декабря стало очевидно, что к Балканам следует относиться как к театру военных действий, не утруждая себя больше соблюдением дипломатических приличий», – так описывает ситуацию Уильям Маккензи в книге, посвященной истории спецопераций британской разведки во время Второй мировой войны. Представитель Управления Специальных Операций в Белграде о готовящихся диверсиях на Дунае телеграфировал «…мы должны быть готовы с помощью взяток или иных средств использовать заряды в подходящий момент, невзирая на отношение к этому югославского правительства» [54].
Оценивая ситуацию, 28 ноября Берлин предложил Белграду пакт о ненападении, по условиям которого Югославское правительство не участвует в военных акциях, в том числе транзите войск через территорию страны и ему гарантирована территориальная целостность. Венский протокол, по сути означающий для Югославии нейтралитет, был подписан 25 марта [10], но уже на следующий день ночью под руководством командующего военно-воздушными силами генерала Душана Симовича совершен государственный переворот. Новое правительство и избавившийся от регентов несовершеннолетний король Петр II денонсировали соглашение.
Переворот Симовича можно было бы отнести к противодействию политике Гитлера, если бы та по Венскому соглашению в чем-то ущемляла югославские интересы и если бы английские спецслужбы не развернули на Балканах неприкрытую подрывную деятельность. Кроме того, в начале апреля в Москве появляется тот самый член «Черной руки» Божин Симич. Делегация нового правительства Югославии настаивает на пакте о взаимной помощи. Подписанное 5 апреля соглашение по настоянию Молотова было сформулировано иначе, как договор о дружбе и ненападении [73], что не позволило втянуть СССР в войну с Германией уже на следующий день. «Утром 6 апреля над Белградом появились германские бомбардировщики… 8 апреля, когда настала, наконец, тишина, свыше 17 тысяч жителей Белграда лежали мертвыми на улицах города и под развалинами», – описывал последствия интриг собственной страны Уинстон Черчилль [54].
В это время на территории королевства формируются два центра сопротивления: по призыву Коминтерна было поднято восстание Коммунистической партией Югославии во главе с Иосипом Броз Тито и «Югославским войском в отечестве», прозванным «четниками» во главе с полковником Драже Михайловичем. 7 ноября 1943 года генерал Йодль оценивал численность коммунистических партизанских отрядов в 90 тысяч человек, а четников – в 30 тысяч.
Чтобы ослабить натиск вермахта, в 1941 году СССР был готов цепляться за любую возможность, но к августу стало ясно, что организация массового восстания в защиту «первого в мире государства победившего пролетариата» блокировано. Все движения Сопротивления находились под контролем Лондона [54], откуда повстанцам поступило распоряжение отдать «себя безоговорочно в распоряжение Михайловича как национального руководителя…»: «Правительство Его Величества ныне исходит из того, что борьба, если ей суждено быть успешной, должна вестись югославами за Югославию, а не ради возглавляемого коммунистами бунта…». Сам же Михайлович через Симовича запрашивал английского министра иностранных дел: «Ради Бога, пришлите нам помощь, пока стоит хорошая погода. В течение несколько дней мы сумеем создать большую и сильную армию», но из Управления спецопераций телеграфировали: «В настоящее время мы не в состоянии оказать югославам существенную военную помощь», «очевидно, что восстание на Балканах не рассматривается как вопрос серьезный» [57], то есть и здесь противодействие вермахту свелось к его имитации.
