Группа Колберта входит в состав взвода из двадцати трех бойцов в роте Браво (В). Имея в распоряжении две других ли­нейных роты первого разведбатальона – Альфа (А) и Чарли (С), а также вспомогательные подразделения, задача батальона – разыскивать в пустыне иракское оружие, пока остальные морпехи захватывают нефтяные месторождения на востоке. Во время этих первых сорока восьми часов вторжения, группа Колберта не обнаруживает никаких танков и встречает сотни сдающихся в плен иракских солдат – которых Колберт всеми силами старается избегать, чтобы на него не воз­ложили бремя их поиска, задержания и раздачи им провианта – его подразделение совсем для этого не подходит. Сол­даты-дезертиры – некоторые из них до сих пор с оружием, - а также группы гражданских семей вереницей проходят мимо машины Колберта, припаркованной у канала на время второй ночевки его группы в Ираке. Колберт дает указа­ния Гарсе, который остается на страже со своим гранатометом Mark‑19: “Ни в коем случае не стреляй в гражданских. Мы – армия вторженцев и должны быть великодушны”.

“Велико-что? – спрашивает Гарса. – Что это к черту значит?”

“Горделивыми и царственными”, - отвечает Колберт.

Гарса обдумывает эту информацию. “Не вопрос, – говорит он. – Я – хороший парень”. Колберт и Персон большую часть времени отслеживают грехи, совершаемые офицером разведки по кличке Капитан Америка. Колберт и другие морпехи в подразделении обвиняют Капитана Америку в том, что он бросает людей на сумасбродные затеи под при­крытием разумных миссий. Капитан Америка – довольно приятный парень. Если вы попадетесь ему в лапы, он вам все уши прожужжит о бесшабашном времени, которое провел в колледже, работая телохранителем в таких рок-груп­пах, как U2, Depeche Mode и Duran. Его люди чувствуют, что он пользуется этими историями в жалких попытках их впечатлить, а кроме того, половина из них никогда не слышали о Duran.

Еще до завершения кампании первого разведбатальона Капитан Америка потеряет контроль над своим подразделени­ем и попадет под следствие из-за того, что склонял своих людей к совершению военных преступлений против враже­ских военнопленных. Следственная комиссия батальона оправдает его, но здесь, в зоне военных действий, некоторые из бойцов мечтают о его смерти. “Одного тупицы в руководстве достаточно, чтобы все разрушить, – говорит один из них. – Каждый раз, когда он выходит из машины, я молюсь, чтобы его пристрелили”.

Помимо заскоков Капитана Америки, в группе Колберта присутствует неизбывное ощущение, что это будет унылая война. Все меняется, когда они добираются до Насирии в свой третий день в Ираке.

23 марта группа Колберта в конвое со всем первым разведбатальоном съезжает с захолустных пустынных троп и направляется на северо-запад к Насирии – городу с населением около 300 тысяч жителей на реке Евфрат.

К вечеру батальон вязнет в массивной пробке из машин морской пехоты примерно в тридцати километрах южнее го­рода. Морпехам ничего не говорят о том, что происходит впереди, хотя для них кое-что проясняется, когда перед захо­дом солнца они начинают замечать постоянный поток вертолетов медэвакуации, летящих в Насирию и обратно. В конце концов, всякое движение останавливается. Морпехи выключают двигатели и ждут.

Последние четыре дня бойцы группы спали не более двух часов за ночь, и ни у кого не было возможности снять бо­тинки. На всех надеты громоздкие костюмы химзащиты и все экипированы противогазами. Даже когда им удается поспать – в окопах, которые они роют на каждой стоянке, – им не разрешается снимать ботинки и защитные костю­мы. Они питаются сухими пайками (готовой к употреблению пищей), которые упакованы в пластиковые пакеты раз­мером где-то с половину телефонного справочника. В них входит примерно полдюжины обернутых фольгой упаковок с основным мясным или вегетарианским блюдом – например, мясным рулетом или пастой. Более половины калорий в сухом пайке содержится в батончиках и нездоровой пище вроде сырных кренделей и полуфабрикатной выпечки. Многие морпехи дополняют эту диету большими количествами лиофилизированного кофе – часто они едят кристал­лы прямо из пакета, при этом жуя табак и продаваемые без рецепта стимуляторы, включая эфедру.

Колберт постоянно долдонит своим людям не забывать пить воду и пытаться прикорнуть при любой возможности, и даже допрашивает их о том, желтая или прозрачная у них моча. Когда он возвращается из туалета, Тромбли отвечает ему тем же.

“Хорошо просрались, сержант?” – спрашивает он.

“Отлично, – отвечает Колберт. – Просрался что надо. Не слишком твердым и не слишком жидким”.

“Паршиво, когда жидкое и нужно пятьдесят раз подтираться”, – говорит Тромбли в поддержание разговора.

“Я не об этом, – Колберт принимает свой строгий тон наставника. – Если оно слишком твердое или слишком жидкое, значит что-то не в порядке. И, возможно, у тебя какая-то проблема”.

“Оно должно быть слегка кислотным, – говорит Персон, вставляя свое собственное медицинское наблюдение. – И немного жечь, когда выходит”.

“Может быть, из твоего блудливого заднего прохода, после всего того, что там побывало”, - отрезает Колберт.

Услышав этот обмен репликами, другой морпех из подразделения говорит: “Черт побери, морпехи такие гомоэротич­ные. Это все, о чем мы говорим”.

Другая большая тема – это музыка. Колберт пытается пресечь любые упоминания кантри-музыки в своей машине. Он утверждает, что от одного упоминания кантри, которое он считает “паралимпийскими играми в музыке”, ему стано­вится физически плохо.

Морпехи глумятся над тем, что многие танки и Хамви, которые стали вдоль дороги, украшены американскими флага­ми или слоганами-мотиваторами вроде “Сердитый американец” или “Порви их”. Персон замечает Хамви с расхожей фразой 9/11 “Вперед!”, нанесенной по борту.

“Ненавижу эту слащавую патриотическую чушь”, – говорит Персон. Он вспоминает песню Аарона Типпина “Где звезды и ленты и орел летает”. “Вот поет он на фоне всех этих видов страны в духе белой швали. ‘Где орлы летают’. Дерьмо! Они и в Канаде летают. Как будто там их нет? Мама пыталась поставить мне эту песню, когда я вернулся из Афганистана. А я говорю: ‘Что за хрень, ма. Я – морпех. Мне не нужно цеплять флажок на машину, чтобы показать, что я – патриот’”.

“Эта песня – это чисто гомосексуальная кантри-музыка, параолимпийский гей”, - говорит Колберт.

Группа Колберта проводит ночь у шоссе. Поздно ночью мы слышим грохот артиллерии далеко впереди, в направле­нии Насирии. Когда мимо проезжает массивная колонна танков M1A1, – в нескольких футах от того места, где отды­хают морпехи, – дрожит земля. Прямо из темноты кто-то кричит: “Эй, если лечь ничком, членом на землю, это так приятно”.

Через несколько часов после восхода солнца 24 марта они настраиваются на ВВС на коротковолновом радио, которое есть у Колберта в Хамви, и слушают первые сообщения о боях в Насирии, впереди по дороге. Чуть позже лейтенант Натан Фик, командир взвода Колберта, проводит брифинг для трех других руководителей групп во взводе из двадцати трех человек. Фик, которому двадцать пять, имеет приятную внешность бывшего служки у алтаря, которым он, и правда, когда-то был. Он – сын успешного балтиморского адвоката и после Дартмута закончил офицерскую кандидат­скую школу. Это его второй срок на войне. В Афганистане он командовал пехотным взводом морской пехоты. Но так же, как Колберт и шесть других морпехов во взводе, которые тоже служили в Афганистане, он видел очень мало пере­стрелок.

Фик говорит своим людям, что морпехи понесли серьезные потери в Насирии. Вчера объявили, что в городе безопас­но. Но затем на армейское подразделение снабжения, которое передвигалось вблизи от города, напал иракский парти­занский отряд верноподданных Саддама Хуссейна под названием федаины. По словам Фика, эти боевики одеты в гра­жданскую одежду и обустраивают свои позиции в городе среди обычного народа, ведя обстрел из минометов, реак­тивных гранатометов (РПГ) и пулеметов с крыш домов, квартир и переулков. Они убили или захватили в плен двена­дцать солдат из армейского подразделения снабжения, в том числе женщин. Ночью боевая группа морской пехоты из оперативной группы “Тарава” попыталась войти в город по главному мосту через Евфрат. При этом девять морпехов погибли и семьдесят были ранены.