Когда я возвращаюсь в лагерь второго взвода и передаю бойцам похвалу генерала, они стоят в пыли и размышляют над этими радужными замечаниями. В конце концов, капрал Габриэль Гарса говорит: “Да? Но мы все равно наделали кучу глупостей”.
Несмотря на успешный прорыв через дюжину засад и перестрелок, морпехи-разведчики не выполнили работу, для которой их готовили: засекреченную, потайную разведку. “Как правило, в нашей работе, – говорит Колберт, – если в нас стреляют, это значит, что мы провалились. Враг не должен нас обнаружить. Мы – самые обученные морпехи во всем корпусе. А то, как нас использовали в этой войне – это все равно, что взять Феррари и пустить в расход в гонках на выживание. Мы неплохо справились, но это не наша работа”.
Даже если так, большинство морпехов не скрывают восторга от боевых действий. “Это ни с чем не сравнится, - говорит капрал Рэдман. – Сражение – это предельный всплеск адреналина. В тебя стреляют. Ты отстреливаешься, все вокруг взрывается в хлам. Все чувства восприятия перегружены. Это единственное, что не преувеличивают военные”.
Несмотря на все неурядицы и дискомфорт, настроение в этом адском лагере приподнятое. Морпехи снова спят по ночам – впервые за несколько недель, каждое утро варят кофе на огне, разведенном при помощи взрывчатки С-4, после обеда бегают по несколько миль при 110-тиградусной жаре (по Фаренгейту), играют в карты, непрерывно закладывают за губу табак Copenhagen и часами делают жимы с импровизированной штангой, которую они соорудили из шестерен и маховиков разбитых иракских танков. “Черт возьми, да это же просто потрясающе, - заявляет как-то утром капрал Джеймс Чеффин, двадцатидвухлетний морпех-разведчик, подогревая свой кофе шариком взрывчатки С‑4. – Поверить не могу, что мне платят за то, что я качаюсь, потягиваю табак и зависаю с самыми крутыми в мире парнями”.
Сержант Эспера все так же пишет длинные письма жене и иногда делится с морпехами помладше мудростью, которой набрался на улицах Лос-Анджелеса. Как-то вечером он говорит, что если бы писал мемуары о тех днях, когда занимался конфискацией машин, еще до вступления в морскую пехоту, то назвал бы их “Всем похуй”. По словам Эсперы, идеальные место и время, чтобы изъять или даже украсть автомобиль – это среди бела дня на забитой парковке. “Запрыгивай и вали, и пусть орет сигнализация – никто тебя не остановит, никто даже не взглянет в твою сторону, - говорит он. – И знаешь, почему? Всем похуй. Для моей работы, это был ключевой момент. Наколоть тебя могут только те, кто любит делать добро. Терпеть не могу этих благодетелей. Слава Богу, их не так уж много осталось”.
Многие морпехи, с кем я общаюсь, скептически настроены по отношению к целям, которые служат оправданием для этой войны – борьба с терроризмом, изъятие оружия массового уничтожения (которое мы так и не нашли). Немало из них признают, что, скорей всего, эту войну развязали из-за нефти. Осматривая из лагеря взорванные здания на горизонте, медик роты Браво Роберт “Док” Брайан говорит: “Война ничего не меняет. Все здесь было хреново, еще до того как явились мы – хреново и сейчас. Лично я не верю в то, что мы “освободили” иракцев. Время расставит все по своим местам”. Колберт – один из немногих, кто каждый день продолжает следить за ходом войны в новостях ВВС. Когда по ВВС показывают репортаж о подразделении Армии США, которое случайно расстреляло мирных жителей, он гневно вскакивает и проносится мимо своих сослуживцев-морпехов, мирно дремлющих на бетоне.
“Они только все портят, - говорит он. – Идиоты чертовы. Неужели они не понимают, что мир и так уже нас ненавидит?”
“Расслабься, Адский Пёс, – говорит Эспера, называя его универсальным прозвищем морпехов. – Единственное, о чем нам стоит волноваться – это чертовы благодетели”.
Generation Kill, Evan Wright, 2004
Перевод Надежды Пустовойтовой специально для Альманаха "Искусство Войны"
Generation Kill is a 2004 book written by Rolling Stone journalist Evan Wright chronicling his experience as an embedded reporter with the 1st Reconnaissance Battalion of the United States Marine Corps during the 2003 invasion of Iraq.
