В 1994 году двадцатилетний индеец Скотт Дон Карпентер ограбил магазин в Лейк-Юфоле и убил хозяина. Проведя в блоке смертников всего два года, он сумел остановить процедуру апелляций и получил свою смертельную инъекцию.

10 апреля 1997 года Десятый апелляционный судебный округ в Денвере утвердил решение судьи Сэя. Суд не согласился с его предложением запретить принимать в судах в качестве улики результаты сравнительного анализа волос, но признал, что Рон Уильямсон был осужден на основании явно недостаточных улик.

В перспективе нового суда дело Рона было передано в отдел смертных казней Службы защиты неимущих, где под началом недавно назначенного руководителя Марка Барретта трудились восемь юристов. В силу особой сложности дела он решил заняться им сам. Первичные материалы, которые он получил, занимали шестнадцать коробок.

В мае 1997 года Марк Барретт и Джанет Чесли отправились в Макалестер навестить своего клиента. Джанет должна была заново представить Марка Рону. В последний раз они виделись в 1988 году, вскоре после прибытия Рона в блок F, когда Марк занимался его первой апелляцией.

Хорошо зная Джанет и Ким Маркс, а также большинство адвокатов Службы апелляций для неимущих и будучи наслышан о злоключениях Рона в блоке смертников, Марк был потрясен его состоянием. В 1988 году Рону было тридцать пять лет, он весил 220 фунтов, имел атлетическое сложение, уверенную походку, темные волосы и гладкое, как у ребенка, лицо. Спустя девять лет, в сорок три года он легко мог сойти за шестидесятипятилетнего. После года пребывания в СМБ он по-прежнему был тощ, бледен, неопрятен, похож на привидение и, совершенно очевидно, тяжело болен.

Тем не менее он был способен участвовать в довольно долгом разговоре о своем деле. Временами он отвлекался и принимался произносить совершенно бессмысленные монологи, но большую часть времени понимал, что происходит и как обстоит дело с новым судебным процессом. Марк объяснил ему, что будет сделан сравнительный анализ ДНК его крови, волос, слюны и спермы, найденных на месте преступления, результат будет точным, гарантированным и безоговорочно надежным. ДНК не лжет.

Рон не выказал ни малейших колебаний; напротив, он страстно желал, чтобы такой анализ был сделан.

– Я невиновен, – повторял он вновь и вновь. – Мне нечего скрывать.

Марк Барретт и Билл Питерсон согласились, что Рон будет подвергнут обследованию на предмет определения его умственной дееспособности. Договорились они также и об анализе ДНК. Питерсон очень настаивал на этом анализе, потому что не сомневался, что тот докажет виновность Рона.

С анализом пришлось, однако, повременить, потому что скромный бюджет Марка Барретта пока не позволял его сделать. Стоимость анализа предположительно составляла около пяти тысяч долларов. Такой суммы в течение ближайших нескольких месяцев у него не предвиделось. На деле она оказалась гораздо выше.

Поэтому Марк пока начал работать над будущими слушаниями о дееспособности. Он и его весьма высокообразованные сотрудники обобщили все медицинские записи и документы Рона. Они нашли компетентного психолога, который ознакомился с этой документацией, поговорил с Роном и был готов ехать в Аду, чтобы выступить в качестве свидетеля защиты.

После двух путешествий в Оклахомский апелляционный уголовный суд, годичной задержки в офисе судьи Сэя, двух бесполезных, но необходимых «заездов» в Вашингтон, в Верховный суд США, и несметного количества рутинных бумаг, летавших туда-сюда между всеми этими инстанциями, дело «Штат Оклахома против Роналда Кита Уильямсона» вернулось домой.

Прошло десять лет с тех пор, как четверо полицейских окружили Рона, косматого, без рубашки, бредущего по городу со своей увечной газонокосилкой в поисках работы, и арестовали за убийство.

Том Ландрит был понтотокцем в третьем поколении. В Аде он учился в школе и играл за футбольную команду округа в двух чемпионатах штата. Колледж и юридический факультет он окончил в Оклахома-Сити и, сдав экзамен на право выступать в суде, обосновался в родном городе, поступив в маленькую адвокатскую фирму. В 1994 году он баллотировался на должность окружного судьи и легко победил Дж. С. Мэйхью, который в 1990 году победил Роналда Джонса.

Судья Ландрит был хорошо знаком с Роном Уильямсоном и делом об убийстве Дебби Картер, и когда Десятый округ утвердил решение судьи Сэя, он уже знал, что дело вернется в Аду, в его суд. Весьма характерно для маленьких городов: Том Ландрит представлял интересы Рона, когда того судили за вождение в нетрезвом виде в начале 1980-х; в течение недолгого времени они играли в одной софтбольной команде; с Джонни Картером, дядей Дебби, Ландрит в школе играл в футбол; а с Биллом Питерсоном они были старыми друзьями. Во время суда над Роном за убийство в 1988-м Ландрит из любопытства несколько раз заглядывал в зал суда. Разумеется, он прекрасно знал Барни.

Это же Ада, здесь все знали друг друга.

Ландрит был популярным судьей, человеком простецким и обладающим чувством юмора, но в зале суда – строгим. Не будучи окончательно уверенным в виновности Рона, не был он уверен и в его невиновности. Как большинство жителей Ады, он всегда чувствовал, что у парня нескольких шариков в голове не хватает. Но ему очень хотелось увидеть Рона и сделать так, чтобы повторный суд был проведен честно.

Минуло уже пятнадцать лет с момента совершения убийства, а оно до сих пор не было раскрыто. Судья Ландрит с большим сочувствием относился к горю Картеров. И пора было наконец поставить точку в этом деле.

13 июля 1997 года, в воскресенье, Рон Уильямсон покинул Макалестер, чтобы больше никогда в него не возвращаться. Из Виниты в округ Понтоток его отвезли два представителя Восточной больницы. Шериф Джеф Глейз сообщил газетчикам, что заключенный вел себя хорошо.

– Сопровождающие сказали, что он не доставил им никаких хлопот, – признал Глейз. – Впрочем, когда вы в наручниках, ножных цепях и смирительной рубашке, вам мудрено доставить хлопоты кому бы то ни было.

Рон лежал в Восточной больнице уже в четвертый раз. По итогам совещания адвокатов сторон с судьей его поместили туда для обследования и старались подлечить настолько, чтобы он мог в положенное время предстать перед судом.

Судья Ландрит назначил заседание на 28 июля, но затем отложил его до окончания обследования Рона врачами Восточной больницы. Хотя Билл Питерсон против обследования не возражал, особых сомнений по поводу того, что Рон совершенно здоров, у него не было. В письме к Марку Барретту он писал: «По моему личному мнению, он совершенно нормален с точки зрения законов Оклахомы, а его срывы в суде были вызваны всего лишь злостью из-за того, что его судили и осудили». И еще: «В тюрьме он вел себя вполне разумно».

Биллу Питерсону нравилась идея анализа ДНК. Его никогда не посещали сомнения относительно того, что Рон убийца, и теперь это могло быть доказано на строго научной основе. Обменявшись письмами и стараясь не вдаваться в детали (какая лаборатория, какова стоимость анализа, срок его проведения), они с Марком Барреттом согласились в принципе, что анализ провести нужно.

Состояние Рона несколько стабилизировалось, и чувствовал он себя лучше. Любое место, даже психиатрическая клиника, было значительным улучшением по сравнению с Макалестером. В Восточной больнице имелось несколько отделений, Рона поместили в строго охраняемое, с решетками на окнах и большим количеством колючей проволоки повсюду. Палаты были маленькими, старыми и неуютными, отделение переполнено больными, многие спали на койках в коридоре. Но Рону повезло – он лежал в палате один.

Сразу после поступления его осмотрел доктор Кертис Грунди и нашел своего пациента недееспособным. Рон понимал, в чем его обвиняют, но не был в состоянии сотрудничать с адвокатами. Доктор Грунди написал судье Ландриту, что при соответствующем лечении состояние Рона стабилизируется до такой степени, что его можно будет судить.