***

   Далеко они не ушли, так как через три сотни шагов Левиор исчез. Просто взял и исчез. Растворился. Пропал, не сделав ни единого неверного движения, напоминающего волшбу, и ни произнеся ни единого звука. Сулойам не помогли ни направленные на Левиора посохи двух Белых, ни сверлившие его спину взгляды Красного и Чёрного жрецов. Он просто исчез. Был эквес Левиор Ксаладский -- и не стало...

***

   Близилась ночь. Низкие косматые облака окутали небо над морем, и казалось, что они вот-вот начнут цеплять брюшиной водную гладь. Воздух затянуло густым туманом, быстро напитавшим одежду влагой. Левиор достал плащ и укрылся.

   Размеренно ударили вёсла. С шумом вспенилась вода у носа -- лодка резво набирала скорость.

   "Доплыву до Тупе, переоденусь, подстригусь... вырежу себе посох, куплю... куплю ослика, -- он радужно улыбнулся пришедшей ему в голову мысли -- далёкой сокровенной мечте из самого детства, -- и не надо мне никакого корабля! Сяду на ослика и поеду прямиком в Сур-Дабрил. Пора уже заканчивать с тайной камней Тор-Ахо. А то что-то путешествие это начало меня утомлять".

   Лодка была уже далеко от берега, когда он заметил движение на носу: зашевелилась холстина, под которой, по словам Роора Эмжу, должны находиться необходимые в путешествии вещи и провизия, и вскоре из-под неё показалась голова мальчика. Расчехранного, курносого и ушастого, с огромными оленьими с прозеленью глазами. Левиор думал, что такие дети бывают только на гравюрах и гобеленах. "Ан нет -- в жизни, оказывается, тоже..." И всё бы хорошо, да вот незадача: рука у мальчишки была только одна -- левая. Правый рукав холщовой, изодранной и залатанной вкривь да вкось курточки был завязан в узел чуть выше предполагаемого локтя.

   -- Ну, и кто ты такой? -- с не сошедшей ещё от представленного ослика улыбкой, спросил его Левиор.

   -- Кинк я, -- бросил мальчишка, хватаясь за борт единственной рукой. -- Мы чего, дядька, в море вышли?

   -- Тебе на берег надо?

   -- Мне всё едино. Странник я, вольный, -- и с достоинством пояснил: -- Сам себе, значится, хозяин. Куда плывём?

   -- В Тупе.

   -- Пойдёт. Есть чего пожрать?

   Левиору сразу вспомнился Иллионд. Или нет, в сознании всплывали картинки из более поздних времён: Лиртап, Китовый остров. Мальчишка сильно походил на него самого мелкого внешне и на Ляму, сиречь Чарэса Томмара, характером.

   -- Это ты мне скажи, хороняка, -- вопросил он, -- осталось там чего под холстиной из еды или уже нет?

   -- Я?! -- скривился в удивлении симбиоз Чарэса -- Левиора.

   -- Ну да. Там, где ты сидишь, мешок с едой должен был быть. Ты ничего за борт не выкидывал?

   -- Я? Нет. -- Кинк запустил руку под холстину и ещё до того, как объявил о находке, Левиор по его расплывающемуся в улыбке лицу понял, что мешок с провизией найден.

   -- Ну расскажи что-нибудь о себе, странник, -- попросил Левиор.

   -- Ух ты! -- Кинк отломил кусок сыра, маисовой лепёшки и свиной колбасы с чесноком. -- Чего рассказать-то?

   -- Где живёшь, чем занимаешься?

   -- Глазами хлопаю, по Ганису топаю, Лайс меняю на Сарос, медь на золото зараз. Ситир на галиор, сосну на дииор, мех на кожу, тряпьё на одёжу, -- известной приговоркой махрового скитальца, у которой не было окончания, отвечал Кинк, попутно набивая колбасой рот.

   -- Здорово!

   -- Угу.

   Помолчали. Левиор ждал, когда мальчишка вновь сможет заговорить.

   -- А если серьёзно? -- наконец, спросил он. -- Чем занимаешься, странник?

   -- У кожевенника в подмастерьях состоял, пока вот... -- он покрутил в воздухе пустым рукавом. -- Прессом передавило, а потом гнить начало. Сам виноват, -- сообщил со знанием дела, пережёвывая остатки лепёшки, сыра и колбасы. Закончив, он со смаком рыгнул и облизал пальцы. -- Вкусно и чеснока много -- прямо как я люблю! Я ещё возьму?

   Левиор кивнул. Мальчишка ел так заразительно, что и ему захотелось. Он сложил вёсла вдоль бортов.

   -- На, поешь, мне одному чавкать как-то не с руки, -- предугадал его намерения Кинк.

   Левиор взял протянутые, колбасу и кусок лепёшки.

   -- Чёт немного у тебя харчей.

   -- Ну извини, -- отшутился Левиор, пожимая плечами. -- Ты на лодку-то как попал? Прятался?

   -- Ага. Да, тут мальчишки местные привязались, вонючим сарбахом обзывать начали, -- Кинк сплюнул за борт, -- ну, я и двинул одному в глаз... а что они? Наверное, думали: раз рука у меня одна -- я и постоять за себя не сумею.

   Сходство с иллиондским Левиором становилось почти осязаемым.

   Он поглядел на нарождающийся Оллат, на медленно выползающий Сарос.

   -- А чего мы с тобой в лодке-то ужинаем? Может, к берегу на ночёвку? А? Как думаешь, странник?

   -- А ты меня там не бросишь?

   -- Нет, -- неожиданно серьёзно сказал Левиор. -- Не брошу. -- И сам понял, что уже не сможет мальчишку оставить. "Не брошу, вот только не очень я надёжный для тебя попутчик!"

   -- Тогда давай греби, -- великодушно разрешил Кинк, приободрившись. Он подмигнул и добавил: -- Костёр разведём. Я крабов наловлю. Каменных. Любишь?

***

   -- Я пришел, кеэнтор.

   -- Тебе есть что сказать?

   -- Он пропал.

   -- Как это пропал? -- Венсор ра'Хон нахмурился, сцепил ладони за спиной и подошел к окну.

   ...Храм Ихольара высился над морем, словно скала. Изначально на этом месте и была обычная скала -- три тысячи лет назад, первые из Сулойам, прибывшие в Хаггоррат из Артаранга, основали в пещерах каменного островка, практически лишенного растительности, первый на материке храм Ихольара. Тем самым положив начало экспансии Великой Рыбы на хаггорратские земли. С ростом популярности Сулойам на острове появились первые строения. Шли годы -- храм рос, и вскоре целиком покрыл остров, похоронив его за своими стенами.

   С трех сторон величественное сооружение (впоследствии разделившееся на, собственно, храм и резиденцию огетэрина) окружали острые камни, одиночные и группами по два, по три, большие в несколько тонло вышиной и поменьше, они поднимались из воды, острыми вершинами, как угрюмые бредущие к святыне паломники.

   Центральные ворота храма были обращены к суше. Мост отсутствовал. Море в этом месте было настолько мелким, что во время отлива, верующие могли дойти посуху почти до лестницы, ведущей к воротам, погрузившись в солёные воды едва ли не по пояс. Что, по мнению Сулойам, должно было только укреплять прихожан в вере. Конечно, желающие могли нанять лодку с плоским дном, (некоторые так и поступали) хотя служители культа этот способ преодоления столь несложного препятствия не поощряли, и прибывшие к храму таким способом, в качестве доказательства веры (в обязательном, разумеется, порядке) должны были пожертвовать храму весьма значительную сумму.

   Покои, отведённые кеэнтору, находились в восточной башне. По левую руку он мог видеть залив и порт: сотни больших и малых лодок у пирсов, около пяти десятков торговых судов на рейде. По правую -- город: мозаику крыш, паутину улиц, праздничные костры и веселящуюся людскую толпу...

   Кьегро Тавуа покаянно склонил голову и сделал несколько шагов в сторону кеэнтора. Огромный рэктиф повернул к экзекутору черную морду и предупреждающе оскалился.

   -- Говори, -- разрешил Венсор.

   -- Он сбежал, Ваше Святейшество. Исчез. Растворился. Так говорят Сулойам.

   -- Ты им веришь?

   -- Не вижу смысла им врать.

   -- Вот как? -- Венсор резко развернулся. -- Там не было ни одного Красного?

   -- Был. -- Экзекутор поднял палец. -- Один.

   -- Он тоже считает, что Левиор просто исчез?

   -- Естественно, нет.

   -- М-м-да. Объясни тогда, как его упустили подвластные тебе кнуры? -- глухо спросил кеэнтор. Что-то во всей этой истории было не так, и он никак не мог понять, что.

   Порыв ветра дёрнул занавески, он принёс дыхание моря, и его запах смешался с густыми запахами цветов и приторным ароматом васарги.