Он пошарил ладонью по разгорячённой груди и чуть не вскрикнул, не обнаружив носителя.
-- Тэл-опир?
"Где?"
Вараш удивлённо склонил голову на плечо, постоял немного, да и пошёл осматривать колышущуюся дымками поляну...
...Лат'Сатта оттолкнула Кхарда и схватила не успевшего отскочить скрама за шею. Удивительно, но Пустой даже и не думал сопротивляться. Девушка приподняла его на вытянутой руке, держа за загривок, словно тот ровным счётом ничего не весил и был маленьким слепым котёнком.
Девушка обернулась и посмотрела на фигуру с посохом. Кхард расценил её взгляд как вопрос и оказался прав.
-- Оставь их, Латта. Хоть Первые и посмеялись над ними, вижу, что им предстоит сыграть свои роли в истории Ганиса... Удивительно... Что должно произойти, не знаю, но почему-то вижу одного из этих рядом с образом Алу'Вера, -- последние слова "чёрного" прозвучали тяжелее, будто таили какой-то особый, сакральный смысл. -- Оставь его, не стоит гневить Первых, -- голос умолк. Зелёные огни погасли. Центральная фигура, наконец, зашевелилась -- капюшон слегка приподнялся к небу, тени вокруг него сгустились. Было такое впечатление, что "черный" разглядывает что-то в темноте.
Воительница заглянула в глаза Кхарду, небрежно опустила скрама. Толкнула обратно в клетку:
-- То, что ты с ними делаешь, бесчеловечно! Кто дал тебе на это право?
И тут уже Кхард почувствовал, как его тело утратило вес. Ноги оторвались от земли, дыхание прекратилось -- горло сжимали пальцы той, которую называли Лат'Саттой.
-- Вот так, хорошо. Покажи ему, что чувствуют эти несчастные, -- этот голос принадлежал рыцарю.
"Как он смог выжить? -- глаза Кхарда заметались, он вспоминал, что с ним происходило четверть часа тому назад. -- Постой, а где мой кинжал? Где Клык Тарк-Харласа?"
-- Не это ищешь? -- в глазах девушки блеснула озорная бесинка. Она показала клинок, лежавший на раскрытой ладони.
"Но как? -- захлебнулось сознание Кхарда. -- Она же не может вот так держать его!"
-- Оставь его, Латта. Судьба Поглощающего сокрыта для меня. Возьми, что хотела, и пусть идёт.
Кхард одновременно почувствовал облегчение и землю под ногами. Он сунул руку за ворот и стиснул в кулаке диск Тэл-опир. Рот наполнился слюной и кровью.
-- Ну, -- девушка протянула пустую ладонь, куда из неё исчез Клык Тарк-Харласа Кхард так и не понял.
Он промолчал, насупился.
Страшной силы пощёчина отбросила его назад.
-- Смелый и глупый. Жаль, -- печально заметила девушка, подходя к нему вплотную. -- Дай мне его.
Кхард упрямо качнул головой и тут же почувствовал боль в руке.
-- Нет, -- зарычал он, ошеломлённо таращась на внезапно обвисшую, облегчённую от ноши руку.
-- Очень ценный подарок, -- сказала девушка, покачивая амулет на ладони. -- Равноценная замена.
"Замена чему?! Они не верночи! И вообще не маги, -- Кхард прекрасно знал, что бывает с владеющими Благодатью Сароса, когда они касаются Тэл-опир: боль, крики, стоны... смерть... -- Но эти-то живы!"
Кхард и девушка повернули головы, -- взгляды их встретились.
"Кто вы? -- молили об ответе глаза Скрамника. -- Кто?"
Неожиданная догадка обожгла его и возможно, только теперь он сам ещё не веря что невольно попал в самое яблочко, впервые в жизни по-настоящему испугался... не за себя, себя он уже мысленно похоронил, -- за Ганис...
Ресницы девушки опустились, и Кхард в который раз за ночь потерял сознание...
Глава 23. Верэнг
Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы
Сови-Тава. Осклизлый перевал
-- Кто я?
Собственный голос показался Гитока таким хриплым, будто принадлежал кому-то другому.
Он попытался приоткрыть глаза: пелена, чёрные мошки в радужном мареве.
"Что это? -- Темнота вокруг. -- Ночь? Нет. Дышать -- больно. Говорить? -- он попробовал пошевелить распухшим языком. -- Очень больно, -- вкус крови, соль и железо, на пересохших губах; он попытался шевельнуть рукой, звякнули цепи. -- Я жив, и я в плену. Интересно, у кого? О-о-о!!! Думать тоже больно!"
Он хотел пошевелиться, но не смог. Лежал, скорчившись, и пытался отделить явь от кошмаров. Тело его окаменело, пальцы рук и ног сообщили о себе неприятным покалыванием, были вялыми и безвольными, как снулая рыба. Лицо онемело полностью: припухшие каменные губы и веки, глаза -- две засахаренные ягоды в густом сиропе. Видел он плохо, слышал лучше, но тоже недостаточно хорошо.
Собравшись с силами, он попытался приподняться, невольно вскрикнул -- правую руку и бок пронзила короткая, но острая боль.
Сначала он решил, что сломана рука...
"Но нет, это в боку. Переживу, -- ни капли не обеспокоившись раной, подумал он, стискивая кулаки. Все в Валигаре знали, что Гитока, хоть и из клана Ящеров, живуч, как древесный кот, и всегда падает на все четыре лапы. -- Но как же омерзительно быть таким, слабым, немощным, пусть и на время. Встань!" -- приказал он себе. И встал.
-- Гляди-ка, очнулся.
"Майага, -- этот хриплый голос был прекрасно знаком ему. -- Вороны. Это плохо. Если до сих пор не убили, значит, будут..." Он поспешно заглушил страшную мысль, предпочитая не думать, что с ним сделают, хотя прекрасно знал, что.
Мутная тень справа, и тут же резкая боль. В голове вспыхнул яростный белый Лайс -- и погас, оставив тупую тяжёлую боль.
...Водоворот воспоминаний завращался перед глазами -- огненнорукий Кланг, искажённое ужасом лицо Мигоса, белокурая литивийская девчонка, Эдэн кажется? Кровь, отчаяние, ужас. Жар на лице. Холодная боль в боку. Рицу?! Внезапно вспыхнувшая надежда растаяла... Рицу больше нет, она непременно отбила бы его...
-- А! Задёргался.
-- Отойди. Что толку бить того, кто не чувствует боли?
-- Значит, ему не больно?
-- Не настолько, как бы тебе хотелось. На нём заживает всё, как на кошке, думаешь, его обеспокоят твои тычки? Зато он может сдохнуть без воды или от потери крови. Но ты же не дашь ему умереть. А, Майага?
-- Он убил моих братьев: Битта и Мигоса!
-- И Эрука. Хочешь к ним? Если этот кусок мяса сдохнет раньше, чем надо, Росуда сдерёт с тебя кожу. Так что, ты напоишь его и зальёшь раны отваром каббы. Понял?
-- Да.
По отдалявшимся звукам шагов Гитока понял, что они уходят. Он закусил губу и, превозмогая боль в боку, пошарил левой рукой вокруг себя.
"Камень. Вокруг один камень, -- дождевая капля упала на лоб, он откинул голову, открыл рот и замер, с надеждой ожидая ещё. -- Ну же!"
Ещё три жирных капли как подарок от Виноки -- жажду они не утолили, но вселили надежду и возвратили веру в благосклонность Великого. Надо было срочно решать, что делать. Сил на побег не было пока, и он решил ждать.
...Майага, несмотря на приказ, появился только к полудню следующего дня. К тому времени Гитока успел уже заскучать.
В руках воин держал длинную палку с увесистым набалдашником, обтянутым кожей.
"Так вот чем он бил меня".
Воин отложил дубину и щедро поплескал тёмной вонючей жидкостью ему на лицо, грудь и живот из тыквенной фляги, и ушёл молчком, не дав ни воды, ни пищи. Гитока как сейчас видел его перекорёженное шрамом лицо, налитые кровью глаза. Слышал скрежет его зубов и чувствовал пылавшую в нём ненависть.
От каббы стало полегче. Есть не хотелось, но пить...
Этой ночью прошёл дождь. Проснувшись, Гитока почувствовал себя прескверно. Тело затекло и ныло от неудобной позы. Жажда мучила всё сильнее. К тому же было совершенно неясно, что делать дальше.
Под утро снова явился Майага -- сильно ткнул палкой в плечо.
"Как же всё-таки Халога их выдрессировал. Хочет ведь меня в клочья порвать, так хочет, вижу, разве что желчь из глаз не брызжет, а нет -- приказа не было. Плохо, что они его как огня боятся. Очень плохо... Вот вернётся Халога, засадит мне крюк под рёбра, подвесит и начнёт сдирать кожу... с живого... Нет, вот об этом думать я не буду!"
