Это продолжалось некоторое время, но в какой-то момент старик затрясся всем телом и, застонав (как показалось Гитока, от боли), замотал из стороны в сторону головой. Вскоре Паук умолк, враз старея, но не отстраняясь от лизавшего его руки пламени... Некоторое время он сидел, бездействуя, лишь изредка втягивая носом горячий искрившийся воздух, и, не глядя, ворошил ладонями затухающие угли...
***
Дупло, как и во сне, было трубчатым и, протянувшись вдоль всего ствола, выводило у комля наружу. Сурра лежала и пыталась прийти в себя. Смотрела вверх, вслушиваясь в глухие шумы, доносившиеся снаружи: гомон, крики, топот. Верэнги, похоже, принялись простукивать ствол в попытке отыскать трухлявое место и прорубиться внутрь.
"Хорошо, что у них нет верёвки. Им здесь не спуститься. Они же не маленькая, вёрткая хуза. Корешки такого веса не выдержат... Странно, что про верёвку я лишь сейчас вспомнила... А что если она у них... -- начатую мысль она так и недодумала. Размышления прервал глухой, переходивший в треск звук удара. На неё посыпались пыль и труха, гроздья полупрозрачных мицелий, сети паутины. Полумрак вспорол мутный, пропитанный пылевой взвесью лучик света. -- Веревки у них точно нет -- иначе уже сюда бы тараканами лезли".
Сурра почувствовала свежее дуновение ветра и вновь осознала себя прежней: следопытом, охотницей. Хузой -- одним словом.
"Как долго я спала!" -- внутри закипала ярость! Она ощутила неожиданную волну жара, поток незнакомой силы, наполнявшей её тело, вскипавшей в каждой клеточке, клокочущей и рвущейся наружу.
Сурра ударила кулаками в древесную стену. Свисавшая клочьями паутина затлелась от её касания -- юркий огонёк побежал по нитям и остановился лишь, когда полностью сожрал их.
Ярость Сурры пылала ярким пламенем. Конечно, ей и раньше доводилось злиться, но обычно её гнев более походил на тусклый алый огонёк, который плясал на кончике свечи, этот же гнев был совсем другим -- его словно подпитывали невидимые мехи, и он был похож на бушующее в горниле пламя, в котором плавят железо.
Она посмотрела на свои ладони, прорезанные сетью багряных линий.
"Что это? Корень каббы так на меня подействовал? Нет. Что тогда? Дар Богов?! Ага, он самый, а ещё я Зарокийская Императрица и хромой галерный боцман с тремя зубами и откушенным ухом в одном лице. Сижу на террасе среди рабов, нет -- на корабле, кормлю с руки любимицу крысу и курю трубку... Почему всегда так: самая приятная и желанная мысль, как правило, припахивает идиотизмом. Что это, если не дар Богов? Да к Хорбуту всё это! Нашла, дура, о чём думать!"
Удары сверху следовали один за другим, постепенно добираясь до сознания Сурры, медленно выводя её из оцепенения.
...В древесном туннеле было темно: два мутно-серых пятна на его концах давали совсем немного света, то, что осталось за спиной, меркло с каждым шагом, выход же был ещё достаточно далеко и освещал, скорее, душу Сурры, нежели пространство вокруг. Она пробиралась вперёд, погружая ноги во что-то мягкое и, судя по чавкающим звукам, липкое. Раздвигая руками тугие нити паутины, касалась их ладонями только тогда, когда нуждалась в дополнительном источнике света и была уверена, что не подпалит всё в округе.
Внезапно прямо над её головой послышался грохот, и, когда шок от осознания вновь приобретённых способностей, что заполнял её мысли, прошёл, она сообразила, что времени совсем не осталось.
Сурра подняла глаза -- пятно света, лизнув щёку, упало к её ногам. Вслед за безобидным "зайчиком" в отверстии заёрзал наконечник копья.
-- Здесь!!! -- послышался прямо над ней истошный вопль Гарона.
Над головой глухо забарабанили рап-сахи.
Сурра вся горела. Буквально. Она должна была немедленно действовать, или бушующее внутри пламя непременно разорвёт её. Сообразив, что медлить более невозможно, она бросилась вперёд, к обозначенному световым пятном выходу, и в ту же секунду увидела два пялившихся на неё глаза. Это была огромная змея. Сурра вздрогнула и в надежде, что ей удастся напугать гада, захлопала в ладоши. Между её пальцев засверкали огненные вспышки.
Змея качнулась, но ретироваться не собиралась, недоумённо посмотрела на незваную гостью и начала приближаться.
Сурра видела её напряжённое покачивавшееся тело и поняла, что сейчас должно произойти. Она с ужасом смотрела на приближавшуюся тварь: два пылавших жёлтых глаза, раздвоенный язык, медленно скользивший меж саблевидных клыков. Предугадав действия рептилии, хуза пригнулась и сделала это очень вовремя. Змея намеревалась ударить ей в голову, но промахнулась, оттянула чешуйчатое тело назад, готовясь к следующему удару, и недовольно зашипела.
Спасли Сурру два новых луча света, прорезавших сумрак над их головами. Они змеюку и отвлекли.
Сначала тело гада плавно изогнулось, отстраняясь, затем распрямилось и нанесло молниеносный удар, метя в место, откуда исходил свет.
Пока гад сражался с невидимым противником, Сурра, воспользовавшись моментом, схватила толстую ветку и, обмотав конец оторванным тут же рукавом, накрыла его ладонью. Сдавила пальцами, что было силы. Дар Богов не подвёл -- навершие вспыхнуло ярким пламенем. При виде открытого огня голова змеи испуганно задёргалась, ноздри со свистом втянули воздух. Она возмущённо зашипела, но, повинуясь древнему инстинкту, неохотно подалась назад и медленно растворилась в темноте, лишь две, застывшие точки, продолжали напоминать о её присутствии.
Сурра повела перед собой палкой с горящей тряпкой и, стараясь не переломать ноги в горах древесного мусора, попятилась в сторону выхода.
Скорее всего, змея отступила лишь на время и затаилась в ожидании подходящего момента, чтобы наброситься снова. Выбирать Сурре не приходилось: оставалось идти вперёд, надеясь на удачу, и на то, что, беснующиеся на поверхности верэнги отвлекут на себя внимание твари.
Сурра достигла противоположного конца древесного туннеля, стоя на четвереньках. Она посмотрела через плечо и, стараясь не создавать лишнего шума, вылезла наружу.
Надо было как-то обезопасить свой отход: змею Сурра в расчёт не брала и намеревалась добавить немного "огонька" от себя. Активно орудуя локтями, она придвинула к отверстию наваленный по бокам ствола сушняк. Присыпала листьями и, наслаждаясь предвкушением грядущего отмщения, возложила пылавшие ладони поверх образовавшейся горки.
Пламя вспыхнуло незамедлительно, обдав Сурру жаром и волной едкого дыма. Она закашлялась и заслонилась от огня рукой. "Не хотела бы я оказаться на месте того, кто решится пойти за мной", -- подумала она и исчезла в гуще кустарника.
***
Время шло, Паук и кое-как оправившаяся от пережитого девчонка скатали и увязали несколько покрывал, отпустили в лес лошадей, а ослепший от ужаса Гитока так и стоял, привалившись плечом к скале. Он не понимал, что же всё-таки произошло -- разум его отказывался верить глазам...
Ящер уже начал отходить от увиденного, когда лицо его обожгло горячим касанием чьей-то ладони, а вместе с тем он почувствовал резкую боль в правом боку...
***
Сурра опустила на камни бесчувственное тело здоровяка (оно сейчас для неё было легче пушинки). Вытерла об его штанину рамбу, подняла с земли меч. Мокрая от росы рукоять зашипела в ладони. Рука верэнга вздёрнулась, устремляясь вслед за оружием. Сурра упрямо рванула клинок на себя. Ладонь безвольно качнулась, высвобождаясь из темляка, но тот, (как дэфе показалось) не желая покидать хозяина, в последний момент зацепился за тонюсенький браслетик, невесть каким образом оказавшийся на запястье могучего воина. Сурра рванула сильнее -- в схватке между кожаным ремешком и серебряным браслетиком победил, разумеется, ремешок.
Тени неровным пятном легли на траву слева от хузы, она повернула голову:
-- Эдэн! Жива! -- Сурра протянула сестре лук убитой варварши. Подняла с земли её плащ, снятые с трупа ремень с множеством кармашков и тёплую меховую куртку. -- Иди, милая, -- но неожиданно, словно вспомнив о чём-то не особо важном, спросила: -- Верэнги где?
