-- Ты -- Исток, я почувствовал это, едва пересёк порог "Кабана и жёлудя", -- сказал Кай.

   -- Но я ничего не сделал, -- попытался оправдаться неожиданно испугавшийся Левиор.

   -- Не бойся, глупенький, -- сиита Линта, шутливо сощурила глаза и поджала губы. -- Это счастье, что Нагиос был рядом. Теперь мы вместе, и тебе нечего больше бояться. Тайлес и я приплыли сразу, как только получили весточку от Нагиоса. Мы возьмём тебя с собой на остров Кита. Ты будешь жить в Лиртапе и научишься управлять Уино. Ты станешь могущественным экриал.

   -- Я стану экриал? А кто это?

   Она улыбнулась:

   -- Маг.

   -- Я? -- ещё больше удивился Левиор, неосознанно сжимаясь и пытаясь сползти под стол.

   -- Ты, -- сиита Линта вытерла руки. Подошла к нему и присела рядом на корточки.

   -- А что произошло со мной там... на улице?

   -- Это был "Всплеск". Благодать Сароса. Неконтролируемый поток энергии огромной силы, повинующийся твоему зову... Мне сложно сейчас объяснить тебе это. Я не нахожу слов, которые ты бы смог понять, -- она смущённо улыбнулась. -- Прости. Но я уверена, что скоро ты будешь понимать меня.

   -- Так это я их убил?

   -- О Великие. Конечно же, нет. Ты не виноват. Ты сам чуть не погиб. Нагиос подоспел вовремя. Он погасил энергию Всплеска и, что главное, сумел остановить расходившиеся от него круги. Он спас тебя... а, возможно, и не тебя одного.

Интерлюдия II

Конец лета. 1155 год от рождения пророка Аравы

(6892-й по Календарю Кироффе от начала Сида Лайса)

Рокода, д. Ламоши

   Ро'Гари дёрнул поводья и остановил чалую в пяти локтях от края обрыва, у серых валунов с заострёнными вершинками, там, где среди искорёженных ветром деревьев начиналась длинная, нисходящая тропа в долину. Далеко внизу у подножия Рокодских гор, виднелись ломаные линии подёрнутых туманом лоскутных полей и небольшая кедровая роща. Справа, на изгибе реки -- у озёрца, пестрела разноцветьем крыш опрятная деревушка, запятнанная сизыми древесными дымками.

   Кану коснулся пятками боков лошади и направил её вниз...

   ...За забором сочно ухали топоры, стонала пила, с визгом поплёвывая сухой кедровой стружкой впивался в доску рубанок. Крепкий мужичок, в солидном уже возрасте, оседлал смолистое бревно и, лихо работая топором, без примерки, вырубал по торцу замысловатый присечной замок.

   Рыжая собачонка, унюхав гостя раньше всех, зашлась хриплым лаем и заметалась по двору.

   Разглядев незнакомца, хозяин распрямил спину, деловито поправил закатанные рукава рубахи.

   -- Здоровья и блага! -- поприветствовал его Ро'Гари.

   Чалая выгнула шею, пофыркала, раздувая ноздри, недоверчиво косясь на беснующегося пса.

   -- И вам блага и доброго здоровья! -- отозвался хозяин, обивая ладонь о ладонь. -- Ну-ка тихо, Рыжай, умолкни! -- осадил он пса и, бросив снизу вверх оценивающий взгляд на кану, спросил: -- Куда путь держите, уважаемый?

   Ро'Гари соскочил на землю и стало видно что даже так высокорослый кану был на три головы выше хозяина. Дождавшись, пока пёс умолкнет, он приветственно вскинул правую руку:

   -- Я кану, зовут меня Ро'Гари.

   Широкий рукав его балахона соскользнул с небрежно приподнятой руки оголив её до локтя. Изящный узор густого тёмно-зелёного цвета -- переплетавшиеся ветви, цветы и листья -- покрывал предплечья и запястья кану, а кое-где даже заползал на внешние стороны его ладоней. Рисунок не был обычным: он жил -- то затухая, становясь блёклым и едва различимым, то снова наливаясь красками и делаясь ярким и отчётливым.

   Хозяин дома уловил это еле заметное движение узора и, несомненно, отметил про себя, что рисунок у гостя не обычный а живой. Что по большому счёту не сильно его смутило, так как в те далёкие времена, когда ему -- совсем ещё молодому воину -- довелось состоять на службе у Сенгратта Бычье Сердце, побывал он в таких местах и нагляделся на такое, что надолго отучился удивляться даже более сверхъестественным вещам. Встречался и с кану а потому и удивлён был не сильно. Всё это Ро'Гари прочитал в глазах хозяина, тогда как тот, выдернув из бревна топор и снова, на этот раз на две трети, вогнав его, произнёс, не скрывая иронии:

   -- То, что вы, уважаемый, из рода кану, только слепой да дурак не поймёт. Я к счастью моему ни тот ни другой... миловали Боги. Изволите путешествовать, уважаемый?

   -- Не совсем. Мне нужен столярных дел мастер Хиэт Артан. Не подскажете, где найти его?

   -- Я это, -- с ловкостью пятнадцатилетнего юнца Хиэт соскочил на землю. -- Идёмте, уважаемый.

   Дом его, сложенный из толстенных, до сих пор сочившихся янтарной живицей, брёвен, был угрюм и велик. Посерёдке комнаты -- массивный кедровый стол, облепленный полудюжиной табуреток. По правую руку шкаф с овальными окошечками на резных створках, две стены опоясывали широкие, вытертые до глянца скамейки, к третьей нежно прижался высокий каменный очаг.

   Хозяйничала в доме девчушка лет восьми -- невероятно хрупкая, тоненькая, словно ивовый прутик, с длинным, слегка вытянутым овалом большеглазого веснушчатого лица, с торчавшими в стороны светло-русыми косичками.

   -- Внучка моя -- Лесия. Иди-ка сюда, -- Хиэт охватил её голову мощными ладонями и, крепко чмокнув в лоб, успокоил смутившуюся было девчушечку: -- Уважаемый Ро'Гари -- наш гость. Его не бойся, он хороший.

   Лесия застенчиво улыбнулась кану, поклонилась и потянулась за мисками.

   Пузатый котелок на краю стола исходил умопомрачительными запахами тройной ухи.

   Овальные деревянные миски и такие же ложки -- резные, глубокие -- глухо стукнули о кедровую столешницу. Со знанием дела Леся нарезала и разложила по тарелкам ещё горячий хлеб, свежую зелень, зачерпнула ухи лебединым резным половничком; всё это делала она, украдкой поглядывая на диковинного гостя. Кану сидел на лавке и с любопытством, будто первый раз увидел, ковырял ногтем узор на своём посохе, а по его рукам, от запястий к локтям, вились, рассекая остролистую траву, пёстрые змеиные тела.

   Закончив приготовления, девчурка повернулась и торжественно, нисколько не смущаясь странного гостя, произнесла:

   -- Прошу за стол. Пусть еда пойдёт вам во благо и доставит радость.

   -- Попрошу, уважаемый Ро'Гари, отужинать с нами. Чем богаты, -- покладисто добавил мастер Хиэт.

   Леся устроилась за прялкой: в её ловких пальчиках, в загадочном воздушном танце запрыгало веретено, бесшумно потянулась овечья нитка.

   -- Кормилица моя. Пока дед с деревяшками балует, она и порыбалить успела и ушицы наварить.

   -- Да ладно тебе, деда, -- зарделась та.

   -- Позволите, уважаемый, поинтересоваться, чем заниматься изволите? -- спросил Хиэт.

   -- Трудно объяснить... Совмещаю несовместимое. М-м-м... -- в задумчивости остановил ложку возле закушенной нижней губы Ро'Гари, -- я покажу... если позволите?

   Хиэт не спешил с ответом, он оценивающе поглядел на гостя и, надо думать, не найдя в его предложении ничего предосудительного, кивнул, разрешая:

   -- Ну покажите, коли не шутите.

   Ро'Гари не заставил себя долго ждать, извлёк из сумы зелёное, обычное с виду яблоко и положил его на краешек стола.

   Яблоко было не настоящим, а сделанным из полированного оникса, и тут же подскочившая к столу Леся, приглядевшись, аж вскрикнула от неожиданности.

   Из плода, откуда-то сбоку, прогрызая глянцево-каменную боковину, выпросталась маленькая серебряная гусеница. Она повертела головкой, сверкнула глазками-бусинками и, уцепившись всеми пятью парами ножек за полированную зелень, поползла вперёд, вытягиваясь и вновь подбираясь. Двигалась она, неспешно перебирая пухленьким членистым тельцем, изредка вгрызаясь и частично погружаясь в камень, словно это был и не камень вовсе, а сочная мякоть настоящего, всамделишного яблока. Фокус состоял в том, что серебряная гусеница была с ониксовым яблоком одним целым: каменела и срасталась с ним в точках соприкосновения, при этом не теряя подвижности, перетекала из одного состояния в другое.