Старик сморгнул, ответил тихо:

   -- Нужен, но не думаю, что ты согласишься...

***

   Гитока выхватил у зазевавшегося Майага рамбу и, оттолкнув воина, кинулся в туманное облако -- к болоту.

   Он давно ждал подходящего случая, и вот тот настал. Приготовил корешок каббы, который стянул у зазевавшегося Майага, иначе было не выдюжить, ибо ослаб сильно; изучил привычки незнакомых воинов.

   Он исхудал настолько, что, казалось, даже топям было не нужно его тщедушное тело, а потому он легко кидал его с кочки на кочку, уходя от отстающей погони.

   Нога провалилась в пустоту. Невольно хлебнув воды и ила, он таки успел выправиться и, по-заячьи выбросив вперёд обе руки, выскочить на мшистый пенёк. "Неглубоко тут". И, действительно, вода не доходила до пояса. Только вылетев на твёрдое, он решился посмотреть назад. Ветер растрепал клочья тумана, открыв взгляду Гитока происходившее на той стороне болота: четверо верховых -- двое незнакомых, Халога и косорылый Майага -- нахлёстывали коней, принуждая их шагнуть в мутную болотную воду. Кони не шли. Верэнги остановились.

   "Спорят? О чём, не слыхать. А и нечего слушать: в болота кони не пойдут -- завязнут. А так сунутся, этими вот руками передушу по одному. Хватит с меня -- натерпелся".

   Майага спрыгнул с коня. Из тумана показался Гава, а с ним рысь. Воин опустился на колено и, ухватив рысь за загривок, принялся что-то шептать ей в ухо. Потом указал пальцем на Гитока и отпустил зверюгу, напутственно хлопнув ладонью по поджарому заду. Рысь рванулась. Понеслась по кочкам, взбивая брызги, пропадая на глубоких местах в густом вейнике. Злобная и страшная, она неслась прямо на Гитока.

   Не отрывая глаз от рыси, он сжал костяную рукоять и выпрямился, выставив жало рамбы перед собой. Облизал раздвоенным языком пересохшие губы.

   Рысь выскочила из болота и бросилась на него. Гитока отпрыгнул в сторону, извернулся, правой рукой на лету подхватил кошку снизу за горло, левой же нанёс несколько косых ударов рамбой в бок, со всей силы.

   Ударив ещё несколько раз для верности, Гитока отпустил обмякшую тушу.

   Две стрелы одна за другой угодили в кочку у его ног.

   Гитока скакнул за ствол баока и исчез в тумане.

Глава 35. Ринги

Н.Д. Середина осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

Седогорье. Долина Эльдорф

   После засады у озера минуло два дня. Перебравшись через невысокую каменную гряду, маленький отряд вышел к дубовой роще.

   Под могучими деревьями почти ничего не росло, сквозь плотные кроны пробивалось очень мало света, а по земле стелился ленивый утренний туман. Вокруг царила тишина, лишь ноги их шуршали в не высокой траве. Лес начал густеть, всё чаще попадались заросли лещины и мелких кустарников. Туман становился гуще, но, несмотря на это, Саима вёл себя уверенно, и Тэйд решил, что он (или Вир) всё же знает, то есть чувствует дорогу, так же, как Инирия чуяла тропу, что привела их к выходу из подземелья.

   Наконец, впереди забрезжил свет, очевидно лес должен был скоро закончиться. Они нетерпеливо прибавили шагу, и тут молочная пелена самым неожиданным образом осела к самой земле и... их взорам открылись руины давным-давно умершего города...

   Прошедший к тому времени уже полпути к зениту Лайс нещадно опалял древние развалины. Повсюду высились обломки строений из белого, вылизанного дождями и ветром камня.

   Отряд шёл по узким проходам, пробираясь меж горами щебня и обломками колонн.

   Остатки древнего города скрывались в густой, разросшейся за века растительностью. Стены были оплетены вьюном, всё в округе было укрыто лишайниками и плотным слоем моха.

   Они прошли около двух лиг, когда перед ними предстала грандиозная картина -- широкая, шагов в сто, улица с остатками круглых колонн по краям спускалась к огромному заболоченному и заросшему камышом озеру, раскинувшемуся у подножия трёх величественных когда-то башен, обломки которых едва виднелись сейчас над кронами деревьев.

   -- Что это за город? -- спросил Нёт.

   Тэйд пожал плечами и подумал, что Саима с Инирией наверняка сделали тоже движение, по крайней мере мысленно.

   В округе не чувствовалось никакого движения, ни малейшего ветерка, звуки, издаваемые ими при ходьбе, словно тонули в толщах воздуха, не оставляя эха. Гнетущая тишина окутывала величественный когда-то город, носивший гордое имя Кеар... но Тэйд с приятелями об этом пока ещё не знали.

   Они стояли в самом начале круглой площади, обрамлённой низким парапетом, в центре которого возвышался пустой постамент из камня: что на нём раньше стояло, определить было невозможно. Только теперь Тэйд обратил внимание, что на площади на удивление чисто; в отличие от пройденных уже улиц, здесь не было нагромождений камня, обломков, даже вездесущие вьюн и мох остановили свой рост на границе круга, словно боясь переползти через парапет.

   Саима, Нёт и Инирия тоже смотрели вокруг с удивлением и явно были поражены и озадачены не меньше Тэйда.

   Но, в отличие от них, Тэйд, помимо удивления и восторга, испытывал не самые приятные ощущения: ему враз сделалось как-то не по себе, запершило в горле, стало труднее дышать. Он почувствовал, что не одинок и заглянул в медленно пульсировавшие зрачки онталара, которые расширились и стали тёмно-зелёными.

   -- Саима, где мы? Куда ты нас привёл?

   -- Тебе плохо, Тэйд? -- встрепенулась Инирия, почуяв неладное по его голосу.

   Он промолчал: ноздри его широко раздувались, затягивая воздух, глаза начинали слезиться. Вир застыл у ноги, с тревогой наблюдая за происходившим с ним.

   -- Я... я... не знаю, -- с трудом выговорил Тэйд, прерывисто дыша. Он чувствовал, как стальные когти вериг врезались в его плоть -- толчки Силы возрастали.

   "Всплеск?"

   -- Всплеск? -- повторил его мысленный вопрос Саима.

   Тэйд закашлялся, он опустился на корточки и обхватил плечи руками. Он готов был разрыдаться от отчаяния, так часто это с ним ещё не случалось. Он чувствовал поистине огромные потоки Уино, которые проникали в него, и понимал, что не способен их контролировать или закрыться. Но было кое-что ещё, что тревожило его, а судя по поведению Инирии и Нёта, не его одного -- это ощущение взглядов невидимых соглядатаев, появившееся, когда они вышли к постаменту.

   И в подтверждение этих мыслей на противоположном конце площади, на расстоянии броска камня образовалось плотное облачко мятного тумана. Оно быстро росло и разрежалось в центре, где постепенно возникал смазанный контур, и скоро стало ясно -- там стоит человек. Высокий, с непроницаемым бескровным лицом и застывшим взглядом. Длинный, в пол, белый балахон делал его более похожим на каменное изваяние, нежели на создание из плоти и крови.

   Наконец, туманное облако исчезло совсем, и они услышали голос незнакомца:

   -- Назовите ваши имена, люди!

   -- Инирия, -- смело ответила девушка и сделала шаг вперёд.

   Она почтительно поклонилась, но рука её непроизвольно сдёрнула тесьму с клапана саадака, хотя и чувствовала, что противостоять человеку или существу, появившемуся таким образом, шансов у неё не больше, чем у филаре перед древесной кошкой.

   -- Я -- Нёт, -- дауларец с вызовом скрестил на груди руки.

   -- Тэйд са Раву, -- Тэйд накрыл дрожавшей ладонью рукоять рап-саха, висевшего у него на поясе.

   Незнакомец внимательно осмотрел Инирию, Нёта и Тэйда, после чего вперил стеклянный взгляд в промолчавшего Саиму.

   -- Я онталар. Саима са Вир, -- нехотя буркнул тот, беря аколита на руки. -- Вир -- мой пееро.

   -- Саэт-Оинт, я ринги, -- властный грудной голос напомнил Тэйду голос отца. -- Оставьте в покое своё оружие, люди, оно вам вряд ли понадобится. Ринги не враги вам.

   Тэйд облизал пересохшие губы. Он еле держался на ногах -- тяжело дышал и испытывал неосознанный страх и сильные боли. Саэт-Оинт, без сомнения, почувствовал его тяжёлое состояние, увы ничего пока не предпринимал, хотя -- отчего-то Тэйду было доподлинно известно это -- мог.