В конце концов и меня стала одолевать дремота. Я не заметил, как прикорнул к стволу дерева. Вдруг рядом заухал филин. Я подпрыгнул на месте, всполошив Елену. Холодный пот выступил на лбу.

- Что случилось? - Испуганно спросила девушка.

- Тише, тише. Это филин вроде. Я задремал, кажется, незаметно. Все нормально. - Я пытался успокоить девушку, а сам был зол на себя, за то что поддался слабости.

- Еще бы не уснуть, после такого тяжелого дня. Давай, Сереж, ложись спать. Теперь моя очередь караулить.

- Да ладно тебе, я до утра продержусь запросто.

- Хватит строить из себя героя. Я уже поняла что ты им являешься. Герои тоже должны отдыхать, иначе сил на подвиги не останется. Давай ложись, это приказ.

- Но, что ты сможешь если появятся зомби?

- Давай свой меч, если что буду им махать во все стороны не разбирая.

Я поддался на уговоры. Спать хотелось нестерпимо, что даже мой язык ворочался с трудом.

- Если что дергай меня, и смотри не заруби по ошибке. - Дал я последние наставления и отправился в небытие.

Представьте себе, за месяц скитаний я встретил по пути двенадцать деревень, три поселка, являющихся районными центрами, и ни в один из них не зашел. Не хватило духу. Я настолько одичал, что сам воспринимал людей как волк. Старался держаться от них подальше. Но у меня закончилась провизия. О волчатине напоминал только запах псины в рюкзаке. По дороге мне несколько раз попадались лисы и зайцы, но я боялся истратить впустую последний патрон.

Погода основательно повернулась на весну. На вершинах холмов обнажились проталины, которые обильно парили в солнечный день. Оттаивающая земля питала воздух густыми запахами начинающейся жизни. Но вместе с природой начинали оттаивать и 'прыгунцы'. Моему относительно безопасному путешествию мог прийти быстрый конец, даже если мне повстречается всего один зараженный.

Я здорово ослаб с голодухи. Я спал ночью, затем шел до полудня, и найдя укромное местечко снова засыпал часа на четыре. И с каждым днем все труднее давалось убедить себя продолжать путь. Ко всем проблемам добавился авитаминоз. Вначале, я почувствовал, как у меня ухудшилось зрение. Чтобы увидеть что-то вдали приходилось щуриться, как на яркий свет. Затем у меня взволдыряли пальцы. Когда волдыри лопнули, то остались незаживающие кровоточащие трещинки. Я сильно похудел. На ремне уже не хватало дырок, чтобы крепко держать на мне штаны. Я иногда подумывал, что издалека меня уже самого могут принять за 'прыгунца'.

Я совсем не представлял в каком месте нашей огромной страны я нахожусь. Я старался держать путь на юг, и так как погода в это время года была здесь теплее, чем в привычных для меня широтах, направление я выдерживал правильно. Леса поредели основательно. Мне приходилось больше лавировать между голыми холмами, чем скрываться в лесах. На что я надеялся? Не знаю. Просто шел, как можно дальше от того места, где мне все опостылело. Дружки мои трусоватые, решившие за мой счет решить свои проблемы с пропитанием. Елена, человек, которому я доверял на сто процентов, которая тоже не стала особо сопротивляться напору Протеза. Подсознательно, мне хотелось просто захлопнуть книгу, повествующую о самой неприятной части моей жизни, и начать новую, с чистого листа, в которой все будет не так, как прежде. В ней будет больше солнца, радости, настоящей дружбы и веселья.

Откуда все это возьмется, я не знал, но свято верил, что будет именно так. Если бы я тогда думал иначе, то так бы и сгинул где-нибудь у подножия очередного холма. Лег бы спать, да так бы там и остался. Сила, двигающая меня к цели бралась из веры, что я непременно достигну цель. Сейчас мне кажется странным, что у меня была такая нелогичная и чересчур неправдоподобная цель, но слава богу, она была.

С тремя передышками я смог взобраться на очередной холм. Осмотрелся по сторонам, и не имея больше сил стоять упал прямо на мягкую черную почву. Ноздри втянули приятный запах теплой и влажной земли. В голове пронеслась дурацкая мысль, что мне может и пора уже привыкать к земле. Тишину природного безмолвия нарушали птицы и легкий ветерок. Я лежал минут десять, нежась под теплыми лучами весеннего солнца.

Я может и задремал, потому что звук моторов услышал довольно поздно. Я хотел вскочить, но быстро сообразил, что ни к чему обнаруживать себя. Вместо этого я приподнял голову и посмотрел в сторону звуков. По снежному полю ехали два снегохода. На каждом было по два вооруженных человека. Снегоходы оставляли на мягком снегу следы гусениц. Пассажир первого снегохода периодически вскидывал бинокль к своим глазам. Мне показалось, что это какой-то патруль или охотники. Я собрался встать и начать махать руками. Наверное голод и отчаяние полностью лишили меня страха и инстинкта самосохранения. Почему то я не стал махать. Я решил пройтись вдоль их следа и посмотреть куда он приведет.

Подкрепившись заячьими шариками, в которые я свято верил, что они помогают мне насытиться я двинулся параллельным курсом вдоль полосы оставленной снегоходами.

Три дня я шел вдоль однообразной линии, и отчаялся уже увидеть, что-то важное для себя, и совсем уже засобирался свернуть в сторону. Когда я в очередной раз остановился и щурясь как древний старик мокрыми от слез глазами, всматривался вдаль, я увидел дым. Легкий дымок от костра. Судя по всему, горел он недалеко, потому что запах его доносился до меня.

Я решил, что если я сейчас не выйду к людям, то уже через несколько дней могу дать дуба. Если меня убьют, то лишь немного ускорят мою смерть, что совсем не критично. Более твердым шагом чем обычно я направился в сторону костра. Сердце немного трепыхалось, конечно. Для меня это событие было эпохальным.

Послышались голоса. Я немного замедлил шаг. Люди жгли костер в небольшом овражке. Там не было ветра и вообще казалось теплее, чем в открытом поле. Что-то меня остановило от внезапного появления на публике. Я решил немного подслушать их разговор. Для этого пришлось самому спуститься в овраг и под прикрытием его неровного рельефа подобраться к людям. Я на пузе подполз поближе и спрятался между сугробом и стеной оврага, в естественно образованную полость. Там было уютно и все слышно, что говорят люди.

- На сколько подойдем к элеватору? - спрашивал один голос.

- Не ближе пяти километров. - Отвечал другой. - У них там заслон, дай боже. Пострелять может и не постреляют, а если спалимся, они сразу поймут, что мы замышляем против них.

- Да, етит твою мать, крепко они там обустроились. Весь бизнес нам херят. - Жаловался третий голос.

- Найдем управу и на них. Говорят, что военные уже не помогают им оружием. Через некоторое время они сами начнут искать у кого его купить, а тут мы. Когда прижмет, они согласятся на любые наши условия. - Говорил второй голос.

- Не скоро это будет. Вперед мы сдохнем от шальной пули, или заразы.

-Только не ной, ладно?

- А что я не прав? Мы по сто раз на дню рискуем жизнями. Сколько наших друганов полегло только за этот месяц? А у них там все организовано. Одни работают, другие воюют. Им грабить и не надо, поэтому они и другим не дают, чтоб порядок был.

- Слушай, Сань, за твои разговоры, ты точно долго не протянешь. Забыл, как у Шохина семью порешили, только за то, что он предложил в союзники к элеватору податься?

- Да помню. Ладно, парни, вы это... забудьте, что я тут говорил.

Далее разговоры перешли на нейтральные темы, а я вдруг понял, что хочу попасть на этот самый элеватор, о котором говорили люди. Что-то меня зацепило в их завистливом и уважительном упоминании об этом месте. Стало быть выход мой в люди откладывался до самого элеватора. Я надеялся, что мужчины у костра не заметят моих следов, когда станут отправляться дальше в путь. С этими мыслями я и уснул.

Проснулся от рева моторов снегоходов. Минут пять экипажи их прогревали, а затем рванули по дну оврага. Выскочили в поле метров через двести на пологом подъеме. Хорошо, что они не заметили моих следов.