- Фу, Лоскут, где же ты смог так изваляться? - Мужчина повернул морду собаки в свою сторону и обомлел.

На него смотрели пустые глаза. Люк не мог понять что в них не так. На ум приходило только сравнение с глазами человека находящегося в сильном алкогольном или наркотическом опьянении. Глаза собаки ничего не выражали. От его неприятного пустого взгляда на душе стало как-то неспокойно.

Люк попытался приподняться, но пес словно почуяв, что от него уходят вцепился зубами в руку мужчины. Люк закричал и попытался воткнуть в пасть собаки резиновую дубинку, чтобы разжать челюсти. Лоскут вцепился мертвой хваткой. Отто увидел, что его товарищ в беде подбежал и стал помогать разжать челюсть.

С большим трудом им удалось избавиться от мертвой хватки собаки. Люк в сердцах ударил дубинкой пса по спине. Но тот словно не почуял удара.

- Ах ты, как прокусил зараза. - Люк скинул куртку и закатал рукав. Из четырех дырок в руке, оставленных клыками овчарки текла кровь. - Чего это с ним?

- Ты видел его глаза? - Спросил Отто.

- А то? Первым делом. Он наелся гадости какой-то. Чего ему эти высоколобые умы подсунули, привыкли издеваться над животными.

Отто достал из аптечки вату и бинт. Обработал перекисью водорода раны и сделал повязку.

- Болит, зараза! Надо начальству доложить про собаку, вдруг у нее бешенство?

- Да сегодня нет почти никого из начальства. Суббота же. Один Шенхель, как всегда на работе, да дежурные. Напиши доклад о случившемся, в понедельник отдадим.

Лоскут принялся снова лаять.

Профессор Шенхель мог говорить о работе все время напролет. Он даже не замечал как оно проносилось, отчего у окружавших его людей создавалось мнение что профессор никогда не уходит с работы. А ему и не зачем было это делать. Дома его никто не ждал. Женившись в молодости по глупости, он быстро понял, что это не его и быстренько избавился от тяготивших обязанностей.

- Вы знаете как делаются великие открытия, дорогой коллега? - Шенхель общался с Сагалевичем через Владимира.

- Как?

- Случайно. Совершенно случайно. Открытия происходят, как побочный эффект от лекарства. Пока ты лечишь селезенку начинает выпячиваться печень или усыхать мозг.

- Какое же открытие удалось вам сделать случайным образом? - Заинтересовался Сагалевич.

Шенхель вдруг посерьезнел.

- Я не знаю, до какой степени можно вам доверять, открытие серьезное и в дурных руках может стать очень опасным?

Но если один ученый почуял что-то действительно стоящее, а второму нетерпится поделиться свои открытием, чтобы его оценили, они непременно договорятся.

- Профессор, я обещаю хранить молчание. - Сагалевич в этот момент готов был поклясться чем угодно, лишь бы узнать про открытие.

- Я очень на вас расчитываю. Я читал ваши труды и уверен, что вы тоже двигаетесь в этом направлении, поэтому открытие для вас вопрос времени. Вкратце, занимаясь производными циклоспорина нам приходилось все больше экспериментировать с грибами рода Cordyceps. Само собой мы добрались до представителя Сordyceps unilateralis, который паразитирует на муравьях древоточцах. Уникальное явление когда гриб управляет хозяином, заставляя выполнять его приказы. Мы не придали этому значения. Нам было важно найти еще более эффективную формулу циклоспорина, чтобы свести на нет отторжение инородных тканей. Так вот, сядьте профессор, иначе упадете.

Сагалевич послушно присел на табурет.

- Этот способ выживания гриба встречается еще сорок восемь миллионов лет назад, на окаменевших остатках. Однако за этот срок ничего не изменилось, гриб паразитирует все на тех же муравьях. Природа решила уберечь все живое от того, что сама создала, поставив блокировку мутациям клеток гриба. Но вы не поверите, нам удалось снять этот барьер и мы пришли в ужас от тех возможностей, что заложены в этот неприметный гриб.

Сагалевич засучил ногами от нетерпения.

- Кордицепс однобокий умеет читать чужие ДНК как книгу! - Шенхель горящими глазами уперся в Сагалевича ожидая как минимум обморока.

Россиийский ученый был удивлен, но еще не смог проникнуться всей глубиной идеи.

- И он умеет приспосабливаться к абсолютно любому живому организму.

- То есть вы хотите сказать, что кордицепс однобокий может паразитировать и на человеке? - До Сагалевича дошли все опасные последствия открытия.

- Почему бы и нет. В конце концов циклоспорин полученный от такого симбиоза может быть намного эффективнее.

- Вы уже пробовали?

- Только на мышах. Эффект потрясающий. Смотрите, вот такая мышь. - Шенхель открыл шкаф достал банку с заспиртованным животным.

Сагалевич принял банку из рук профессора. Белая шерстка мыши волновалась вместе с двигающейся жидкостью. Сквозь однотонный белый цвет выделялись толстые рыжие волоски с небольшими утолщениями на конце. Ножки гриба с коробочкой для спор.

- Гриб словно читает всю цепочку ДНК, из которой он узнает о животном все и приспосабливает это животное для своих нужд. В дикой природе Кордицепс заставляет муравья повиснуть на листе или травинке на высоте в полметра от земли, где может спокойно развевать по ветру свои споры. С мышами он поступает совсем иначе. У тех мышей, у которых он начал контролировать мозг наблюдается повышенная социальная активность. Им непременно хочется быть в гуще своих сородичей, чтобы иметь возможность осеменить как можно больше особей. К зараженным особям мыши перестают испытывать интерес. Следовательно , зараженные мыши выделяют в воздух какой-то ферромон. И еще одна замечательная особенность. Мы одевали на здоровых мышей намордники не позволяющие спорам гриба проникать в организм через органы дыхания. - Профессор сделал паузу, ожидая увидеть реакцию в глазах Сагалевича.

- И...? - Сагалевич был не просто удивлен, вся его мимика выражала огромное нетерпение.

- Зараженные мыши кусали своих здоровых сородичей, заражая их спорами содержащимися в слюне!

- Невероятно! Это звучит довольно неправдоподобно. - На лице русского ученого застыла маска крайнего возбуждения. - А как долго живут зараженные особи?

- К сожалению не долго. Максиму двое суток. Продукты жизнедеятельности кордицепса ядовиты для мышей. Но свое дело они успевают сделать и за двое суток. В природе грибы растворяют плоть муравьев до сахаров и потом произрастают на этом, но здесь они применили совсем другой метод. Эта особенность кордицепса интересует меня больше всего. Каким образом он получает доступ к ДНК хозяина и каким способом ему удается влиять на его поведение?

- А сейчас есть живые зараженные мыши? - Спросил Сагалевич.

Переводивший его вопрос Владимир немного запнулся, и как показалось ученому перевел не совсем корректно.

- О, да есть! Пройдемте. - Шенхель обрадованный возможностью показать свои опыты распахнул дверь.

Перед лабораторией все оделись в герметичные костюмы и респираторы. В приглушенном свете люминесцентных ламп стояли ряды стеклянных 'аквариумов'. В опилках копошились мыши, крысы и кролики.

- А вот и наши мышки. - Шенхель постучал по стеклу 'аквариума' пальцем. Три, еле живые мыши двинулись в сторону звука. Их шерсть была серой и ножки гриба почти не выделялись на ее фоне. - Им недолго осталось. У нас есть еще три таких, которых мы приготовили препарировать. Они сейчас в холодильнике лежат. Владимир, принесите одну мышь, мы покажем профессору.

Владимир снова замялся.

- В чем дело, Владимир? - Шенхель, как и все авторитетные ученые не любил повторять дважды.

- Этих мышей нет?

Шенхель выставился на молодого специалиста как на идиота, который говорит совершенно несуразные вещи.

- Как нет? А где они?

- Я не знаю? - Владимир пытался оправдаться. - Я с утра проверял журнал, там не было никаких записей насчет мышей. Я был уверен, что вы в курсе где мыши, но пока не занесли в журнал.

- Прекрасно! Вот в таком бардаке приходится работать, дорогой профессор. Разве допустима безответственность на такой опасной работе?