Через десять минут приезжает хорошо знакомый Марысе автомобиль, а за ним второй, новый красивый внедорожник. Из него высыпают родственницы мужа. Марыся выскакивает из машины и бросается им в объятия. С женщинами приехал Марван, а муж Исры, Рахман, присоединился к мужчинам, которые решили покурить кальян, его можно курить только им. Веселые и смеющиеся женщины, из которых только Духа полностью закрыла лицо, входят. Сразу они оказываются в полумраке, чувствуют запах еды. В длинном узком коридоре по одну и по другую сторону располагаются двери, ведущие в отдельные помещения, где обедают семьи, скрытые от глаз любопытных. За этими дверями женщины могут снять платки и даже абаи. Кельнеры, если собираются войти внутрь, стучат и ждут ответа, потому что они тоже не должны видеть лиц саудовок. Поэтому обслуживание длится страшно долго. Все нервничают из-за того, что их не успеют обслужить до времени начала молитвы. Тогда под котлами гасят огонь, выключают духовки, и все повара и обслуга удаляются в ближайшую мечеть. Клиенты сидят не солоно хлебавши иногда и час, потому что, хотя сами молитвы длятся десять минут, каждый работник использует официальный перерыв еще и для того, чтобы поболтать, покурить, выпить кофе, перекусить или просто полениться.

– Успеем или нет? – нервно говорит Марыся, перелистывая меню.

– Ничего! – весело отвечает Исра. – Лишь бы нам принесли что-то выпить, чтобы мы не засохли, а так можем и посидеть в неплохом безопасном и красивом месте.

– Может, ты и права, – вздыхает девушка, у которой сегодня не было времени пообедать, поэтому она голодна как волк.

– Я что-нибудь добуду, но потом не жалуйтесь, что хотели бы что-то другое, – Маха заботится обо всех как опекун и мать. – Возьму какие-нибудь блюда, которых не нужно ждать.

Говоря это, она надевает абаю, молниеносно набрасывает платок, закрывающий волосы, и выбегает.

Духа и Марван не обращают внимания на суматоху и сидят в конце стола, глядя друг на руга. Их глаза светятся любовью, а в жестах сквозит невыразимая нежность. Они так зачарованы и поражены своим чувством, что буквально боятся дышать.

– Фатима рассказывала, что вы организуете большую акцию, – начинает Исра приглушенным голосом.

– Можешь говорить громко и даже кричать, потому что все уже есть в Интернете, – говорит со смехом Сафиха.

– Не говори гоп, пока не перескочишь. Если арестуют вас как организаторов заранее, то никто не отважится носа высунуть из дому.

– А за что это?

– За что угодно, – Исра задумывается. – Хотя бы за то, что в этом зале слишком мало махрамов приходится на одну женщину.

Исра весело смеется.

– А твоего брата как бы и вовсе нет.

Она кивает подбородком на влюбленного, который не слышит ничего вокруг.

– Куда там, куда там! – включается в разговор Юстиниан, поясняя: – Теперь уже невозможно сдержать лавину. У нас пара сотен женщин записалось на акцию, и даже традиционный Эр-Рияд зашевелился. Так дойдет и до воплощения в жизнь.

– И это все благодаря кому? – задает Фатима риторический вопрос.

– Благодаря твоему старому, – отвечает все хором.

– Только он не такой уж и старый! – забавно грозит она пальцем. – Социальные сети и месседжеры – это все они! Сейчас весь мир держит за нас кулаки!

– Но почему вы это планируете осуществить только через месяц? Меня уже здесь не будет! – жалуется Исра. – Женщины! Моей мечтой было, сидя за рулем, проехать Эр-Рияд вдоль и поперек. Wallahi! Нельзя это сделать раньше?

– Если все вместе, то все, – решительно сообщает Джамиля, и ее сестра согласно кивает головой. – Так безопаснее. Не найдут места в тюрьме для нескольких сотен женщин.

Она смеется, хоть и немного напугана.

– Нечего отрываться, госпожа Исра, – Анка остужает запал желающей поучаствовать женщины.

– Но…

– Какое там но! – дверь со стуком открывается, и заплывает гордая и бледная, улыбающаяся от уха до уха профессорша. – Еще даже не видела, что мне удалось нагрести в отделении для мужчин, а уже упрекаешь.

– Я не об этом! – начинает пояснять Исра.

Все девушки подскакивают и принимают из рук испуганного кельнера тарелки и миски. Парень буквально закрывает глаза, не желая видеть столько непокрытых женских голов.

– А в чем дело? – Маха с размахом ставит в центре стола полуторалитровый кувшин с саудовским шампанским.

– Я тоже хочу проехаться по Эр-Рияду, – жалуется Исра голосом капризной маленькой девочки. – А может, попробовать, как это выйдет, и ранее тихо стартовать в виде авангарда? Что вы на это скажете? Что вы на это скажете, госпожа? Как организатор? – обращается она просительно к египтянке.

– Ну, не знаю… Это наверняка рискованно… Вообще не имею понятия.

Маха поджимает губы: ей не хочется подвергать опасности долго планируемую акцию глупым проездом одного человека.

– А в принципе, что может случиться? – ее подруга из Джидды присоединяется к просьбе двоюродной сестры. – По крайней мере, увидим, как они отреагируют. Что вы на это скажете?

– Я вообще не должна что-то говорить, потому что у меня нет водительских прав, но осторожность – прежде всего, – советует Марыся.

Она не желает от всего открещиваться, потому что страшно переживает за кампанию, организованную феминистками, особенно потому, что знает организаторов, любит родственниц и подруг и очень о них беспокоится.

– Мы тоже будем только наблюдателями, потому что иностранные студентки и не будем рисковать, – включается в дискуссию Юстиниан. – Но если бы я могла вставить свои пять копеек, то отговаривала бы от индивидуального проезда.

– Сила – в массах, – поддерживает землячку Аня.

– А я поеду, – решительно сообщает Исра. – Я должна! Я не прощу себе, что упустила такую возможность. Wallahi! В Америке я уже три года вожу машину, это для меня так обыденно, как булка с маслом. Здесь же это все еще возмутительное и рискованное дело! В голове не укладывается! Еду и все! У меня есть машинка, которую я купила перед отъездом в Штаты и никогда не садилась за ее руль. Это немыслимо! Прекрасная возможность в конце концов проехаться на своем собственном автомобиле. Ничего страшного!

– Что ж, как организатор всего этого протеста я чувствую себя обязанной ехать с тобой в качестве пассажира. – Преподавательница вздыхает, но в ее глазах блеск, свидетельствующий о заинтересованности и радости.

– Вы должны увидеть, как первая саудовка проедет по улицам Эр-Рияда! – Фатима хлопает в ладоши, видно, что и сама она хотела бы присоединиться.

– Так, может, я возьму водителя и поеду за вами, – исключительно рассудительная Марыся предлагает помощь. – Так, на всякий случай. Чтобы вы не возвращались пешком.

– Прекрасная мысль! Ура! Мы справимся! Women 2 drive! Women 2 drive! – скандируют они девиз, который обежал весь Интернет и весь мир, пользуясь всеобщим признанием и поддержкой.

– Арабская весна – это женская весна в Саудовской Аравии! – Сафиха выбрасывает вверх сжатый кулак.

– Drive your own life[95]! – делает вывод Исра, хлопая ладонью о ладони всех собравшихся бунтарок и ероша вьющиеся волосы Марвана.

И вот настал знаменательный день. Исра так нервничает, словно впервые в жизни должна коснуться руля.

– Почему твой парень так быстро смылся? – спрашивают подруги, глядя на Рахмана, отъезжающего на такси.

– Мы так договорились. Он не хотел меня волновать своим присутствием. Мы встретимся дома, – объясняет первая официальная женщина-водитель.

– Уф! – Марыся вытирает об абаю вспотевшие руки. – Так что? Едем? – спрашивает она, желая, чтобы рискованное мероприятие как можно быстрее закончилось.

– План следующий… – Маха здесь имеет решающее слово. – Я буду сопровождать сегодняшнюю героиню и на память запишу на телефон короткий ролик, а вы с Фатимой поедете за нами, держась, разумеется, на соответствующей дистанции.