Она молится, роняя тихие слезы.

Позади дома раздается звонок, и прислуга-филиппинка, шпионка Абдаллы, бежит сломя голову, чтобы проверить, кто же это, и, возможно, открыть дверь большим железным ключом, который находится исключительно в ее распоряжении. Но уже перед калиткой арестованные женщины преграждают ей дорогу.

– Это к нам, – сообщает Ламия, глядя на старуху ненавидящим взглядом. – Мы имеем право на прислугу, местную бедуинки, не так ли? Эго она.

– Но… – доносчица колеблется, обеспокоенная подозрениями. – Я должна убедиться.

Она не скрывает, для чего здесь находится.

– Не должна, – Ламия хватает ее за запястье и изо всей силы выкручивает руку, цепко держащую ключ. – Поверь, что не должна.

– Госпожа! Но что я скажу господину? – филиппинка обмякает психологически и физически, она приседает от боли.

– Он далеко, более тысячи километров отсюда, а я близко, – говорит принцесса прямо. – Ты должна договариваться со мной и работать на меня, если нет… – она повышает голос, чтобы женщина домыслила себе остальное.

– Если нет, то что? – спрашивает прислуга спесиво, или по глупости, или напыщенно и в уверенности, что при поддержке своего кормильца она в безопасности.

Звонок раздается снова, но никто не отворяет железные тяжелые ворота.

– Если нет, то вокруг огромное безлюдное пространство. Тут не одно тело погребено. «Этой идиотке нужно все объяснять без обиняков, – убеждается Ламия, стараясь запугать глупую осведомительницу. – Кроме того, я любимица старого шейха и раньше или позже отсюда выйду! Я отчитаюсь перед ним, в каких условиях меня содержал двоюродный брат и кто портил мне жизнь. Ты ничего не значащий червяк, которого за то, что он мучил члена королевской семьи, уничтожат, не вдаваясь в подробности и без шума. И не думай, что за тебя кто-то вступится! – повышает она голос, а прислуга скукоживается. – Еще набьют тебе задницу!

Раздраженная упорством простолюдинки, Ламия орет во все горло, терроризируя упрямую, как осел, бабу.

Стоящие у калитки начинают в нее колотить, и принцесса бросает быстрый взгляд на Магду, которая стоит в двух шагах от входа. Полька вырывает у прислуги ключ, вставляет его в замок, со скрипом поворачивает и открывает дверь. Но ставит ногу поперек, давая знак пришедшим, чтобы подождали и стояли тихо.

– Я, наверное, пойду на кухню.

До простой женщины наконец доходит, что с господами ей не тягаться, только подвергнешь себя опасности.

– И ты из нее никогда не выйдешь, – добавляет гордо красивая аристократка, подталкивая филиппинку к дому.

– Да, ваша светлость, – глядя в землю и шаркая ногами, доносчица удаляется и оставляет женщин в покое.

«В конце концов, кто и что докажет? – задает она себе вопрос. – С этой женщиной не могла справиться семья, а я что могу сделать? Самое главное, чтобы это не вышло наружу, но об этом уж позаботится сама принцесса. Мне об этом нечего заботиться! Я тоже привыкла к свободе, а из-за того, что позарилась на пару лишних копеек, должна быть такой же узницей, как и эти бедолаги. Wallahi, какая же я глупая!»

Принцесса быстро втягивает двоих внутрь и ведет к каморке, которую очень разумно переделала в уютную гостиную.

– Приветствуем вас в нашей скромной обители! А то еще удар вас хватит! Раздевайтесь! – взрывается она смехом, зная, что это для этой пары значит.

«Когда молодой мужчина, живущий на краю саудовского мира, увидит свою избранницу после стольких лет, не видя до сих пор, как она выросла, как стала взрослой женщиной, без абаи, а только в обычной европейской одежде, это будет для него шок. А для нее отсутствие черной завесы на лице и в придачу на теле означает почти стриптиз».

– Может, мы оставим вас на минутку одних? – Магда решает не смущать молодых. – Хотите?

Пара влюбленных молча кивает. После того как закрылась дверь, юноша бросает девушке вещи и вытирает пот со лба.

Он удивляется, глядя на девушку, по-прежнему не снимающую абаю.

– Как вы это можете выдержать? При температуре пятьдесят градусов в тени, носящейся в воздухе пыли и минимальной влажности нечем дышать, а чтобы это делать еще и через ткань, нужно иметь кислородную подушку! – иронизирует он.

Ханифа переходит к существу дела.

– Хочешь увидеть, как я выгляжу? А вдруг я тебе не понравлюсь? – выражает она свои опасения. – А если у меня нос крючком и слюна течет изо рта? У меня гнилые зубы, потому что не выходила никуда пять лет, даже к доктору. А еще у меня вырос горб и скрючена левая рука… Я просто уродлива!

Она говорит это уже весело.

– Но по-прежнему, как в детстве, остроумна и озорна.

Аббас улыбается, а губы у него дрожат от волнения. Он осторожно отодвигает завесу с лица подруги, а потом хватает широкую чадру и одним движением через голову стягивает ее. Ханифа стоит перед возлюбленным, приглаживая волосы. Она скромно складывает руки, скрещивая пальцы. Она очень худенькая, но, как обычно у саудовок, у нее большая грудь. Обычные китайские джинсы обтягивают ее худые смуглые длинные ноги, а хлопчатобумажная рубашка в клеточку, надетая на футболку с коротким рукавом, скрывает талию и свободно ниспадает до половины бедер. Обута она в черные мокасины, которые не идут к этой спортивной одежде, но это непременный элемент ортодоксального стиля в комплекте с абаей или чадрой, которые носят местные.

– Ты ничуть не изменилась, – шепчет влюбленно юноша, глядя на избранницу блестящими глазами. – По– прежнему красивая и стройная.

– Куда там!

Девушка краснеет как рак и прикрывает полные губы рукой. Она не знает, куда девать глаза.

– Я обычная деревенская девушка, – скромно признается она. – Ничего во мне нет особенного.

– Что ты такое говоришь? – возмущается возлюбленный. – У тебя глаза черные, как небо пустыни глубокой ночью, усеянное миллионами звезд…

Ханифа озорно треплет его за руку.

– Успокойся! Хватит этих глупостей! – выкрикивает она. – Если хочешь ежедневно заглядывать в мои глаза, то лучше расскажи, какой у нас план! Нужно действовать быстро, а то, если какой-нибудь парень появится и предложит отцу отдать меня в жены, тот долго думать не будет.

– У меня нет денег, чтобы начать с ним разговор, – грустно сообщает парень. – Я должен как минимум задекларировать пятьдесят тысяч риалов, а это для начинающего полицейского с мизерной зарплатой невообразимая сумма.

– Господи! Что же будет?!

– Я решил подработать и разместил резюме в Интернете. Кроме того, начал давать частные уроки английского языка, у меня уже два ученика.

– Хорошо, прекрасно! – хвалит она. – Но этого, наверное, все же слишком мало. Сколько времени ты должен будешь экономить, чтобы отложить такое состояние?

– По-прежнему долго, слишком долго… – Аббас грустно улыбается. – Мой отец, зная о моих чувствах к тебе, предложил помощь. Он дает десять тысяч. Это сбережения всей его жизни, больше у него нет, потому что он ведь должен помогать двум моим сестрам, которые учатся за границей.

– Так что же нам делать? – расстроенная девушка садится на софу и обхватывает голову руками.

Любимый гладит ее по спине, что вызывает у нее дрожь удовольствия.

Ламия без стука входит, а молодые стыдливо отскакивают друг от друга.

– Ну, что? Насладились друг другом? Спокойно, я нормальная образованная женщина, – принцесса смеется над их скромным поведением, с удовольствием глядя на девушку и парня.

– Что ж, мы разговаривали о супружестве, но сейчас это только сказка о далеком будущем, – угрюмо сообщает Ханифа. – Если только какой-нибудь кандидат раньше не отыщется и не купит меня в качестве жены, то, может, через какие-то пять-десять лет нам это удастся осуществить.

– А в чем проблема? – вмешивается в разговор Магда, стоящая в дверном проеме.

– У меня недостаточно денег, – шепчет Аббас.

– Хорошо, хорошо, что-нибудь попробую придумать, чтобы помочь вам, но вначале вы должны помочь мне, – обещает Ламия, стараясь приобрести преданных сообщников. – Окей?