...

Несмотря на мрачную погоду, настроение у Ани было радужное. Вот и наступил её последний учебный год. Через каких-то десять месяцев она сдаст экзамены и получит аттестат зрелости. Что приготовит ей жизнь? Пробьется ли она в один из городских университетов? А может влюбится без памяти и посвятит себя семье? Или произойдёт что-нибудь из ряда вон, чего ни она, ни кто бы то ни было не мог предположить. Море возможностей, часы радости и минутки горя, потому что не бывает радости без горя - вот что ожидает её впереди. По крайней мере, в это хотелось верить.

Первое сентября прошло по традиции шумно, но считать этот день началом учебного года не получалось - скорее то был последний праздник перед началом чего-то серьезного.

Взбудораженная и несколько взволнованная, Аня проснулась в половину шестого, покормила кур и свиней, приготовила отцу завтрак, заглянула к нему в спальню поздороваться, нагладила себе белую блузку и красивую черную юбку, которую сшила сама. Умывшись, девочка стала приводить себя в порядок - причесываться, наносить косметику. Отчего-то Ане хотелось весь этот год быть красивой. Одевшись, она покрасовалась перед зеркалом и, вместо завтрака выпив кружку воды, со стремительностью последней ласточки умчалась прочь.

По дороге в школу она встретила Катю. Оказалось, что обсуждать им особо нечего, поэтому они большую часть времени молчали, изредка обмениваясь необязательными репликами о погоде, настроении и собственных мыслях. У входа в школу уже маячила Тамара. По её мечущемуся взгляду и беспокойным движениям было видно, что она взволнована. Заметив подружек, она помахала им рукой и бросилась навстречу.

- Ну, сейчас эта сорока нам все сплетни перескажет, - убежденно заявила Катя. И не ошиблась.

Тамара начала перечислять обновки, в которых пришли некоторые девочки, нахваливала своё, откровенно говоря, колхозное платье, отпустила комплимент Ане, обсудила одну их общую знакомую, которая порвав с одним парнем, а уже на следующий день была замечена в компании другого. Поведала о других амурных делах и уже когда они подходили к классу как бы между прочим заметила:

- А ещё ходила сегодня утром к директорше, - сказала она и остановилась, ожидая вопроса.

Катя тяжело вздохнула - манера Тамары делать театральные паузы раздражала её - но все-таки спросила:

- И зачем ты к ней ходила?

- Попросила, чтобы нам поставили Глеба Максимовича вместо этого старого хрыча, - заявила явно довольная собой Тамара.

- Зачем? - возмутилась Аня.

- И что она сказала? - заинтересовалась Катя.

- Сейчас все расскажу, - ответила польщённая вниманием Тома. Они вошли в класс, поздоровались с одноклассниками, и, сев за две последние парты крайнего ряда, продолжили разговор.

- Стала спрашивать меня, почему хочу, чтобы Глеб Максимович вёл, - защебетала Тома. - Я ей честно призналась - с молодым учителем мне интереснее, а старик наш вредный, его в классе никто не переносит.

- Ещё и врёшь! - возмутилась Аня. Тома, казалось, её не слушала.

- Она спрашивает, с чего я решила, что молодой будет лучше. Ну я ей и рассказала про наше знакомство. Она на меня так хитренько посмотрела. Уж не влюбилась ли ты, Теркина, говорит. Я отвечать не стала, а прямо спросила, кто у нас будет вести уроки. Она головой покачала, по-змеиному заулыбалась, а потом и говорит: "Пока ничего обещать не могу, но была бы рада видеть вашим учителем Глеба Максимовича".

- Всё-таки новенького нам поставят, - задумчиво протянула Катя. Потом по-девичьи задорно улыбнулась. - А он и вправду симпатичный.

Аня с возмущением посмотрела на подруг.

- И ты так спокойно об этом говоришь? - обратилась она к Кате. - Это подло, Тамара! - перевела она взгляд на вторую подругу. Павел Андреевич столько лет с нами мучится, и вот как ты ему платишь за это! Или все дуешься на него из-за своих оценок? Так ты сначала заслужи пятерку, а потом возмущайся.

- Ой, какая правильная! - скривилась Тамара. - А чего это ты за старика заступаешься? Он же страсть какой вредный.

- Что тебе объяснять - все равно не поймёшь, - отмахнулась Аня.

Отчего-то ей стало страшно обидно, будто кто-то оскорбил её, а не плел интриги за спиной старого учителя.

- Не важничай! - разозлилась Тома. - Корчишь из себя неизвестно кого, смотреть противно!

- А не противно строить козни против человека, который с нами несколько лет мучился?! - вспыхнула Аня.

- Это он-то мучился? - возмутилась Тома. - Унижал меня, оценки занижал, а я ему за это благодарной должна быть?!

- Что тебе занижать-то, ты дура как есть! - мстительно бросила Аня.

Тома сверкнула своими рыбьими глазами, поначалу не нашлась, что сказать, а потом вдруг выпалила:

- Так ты трахаешься с этим стариком? Поэтому так за него заступаешься! - ехидная, полная злорадства ухмылка растянулась на лице девушки.

Морально не готовая к таким словам, Аня замолчала и покраснела.

- Что, я угадала? - Тома поняла, что задела подругу за живое. - Ну, ничего, сегодня об этом вся школа узнает! Анька - любовница историка! Что будет, когда твой отец...

Договорить она не успела. До того молчавшая Катя резко встала и со всей силы влепила ей смачную пощечину.

- Заткнись! - рявкнула она на распалившуюся Тому. - Впредь думай, что говоришь!

Глаза Теркиной наполнились слезами, она с обидой посмотрела на Катю, потом на Аню, не сказав ни слова, пересела на противоположную сторону класса и тихонько заревела. Ребята, ставшие свидетелями сцены, поспешили сделать вид, будто заняты своими делами. Катя и Аня ничего друг другу не сказали, пересели за второй стол первого ряда, который занимали с третьего класса, и, погружённые в свои мысли, стали дожидаться начала урока.

Перед самым звонком большинство учеников влетело в класс, следом за ними проследовала пожилая учительница и стала поздравлять их с началом учебного года. Она не заметила слезы на лице притихшей Томы Теркиной, румянец стыда, заливавший лицо Ани Астаховой, потупленный взор Кати Белкиной.

Казалось, урок тянулся вечность. Девочки успели о много передумать до звонка на перемену. Выходя из класса, Катя дождалась Тому, мягко взяла её за локоть и отвела в сторону. Та не стала сопротивляться. Аня не обратила на это внимания, направилась на второй этаж, в кабинет математики, оставила там вещи и пошла прогуляться по коридору. Там она увидела, как Павел Андреевич входит в кабинет директора, а через некоторое время оттуда выходит её отец. Она пошла туда, решив выяснить, что папа делает в школе, когда - до неё донёсся отчетливо различимый крик директора. Слов было не разобрать, но ругала она определённо Павла Андреевича. Астахов куда-то ретировался, а в коридор из классов выскакивало все больше учеников, они прислушивались к скандалу за дверью директора. Аня услышала, как одна девятиклассница пересказывает подруге подробности:

- ... тогда он его за ухо и швырь из класса. А у Антона сама знаешь, какой отец. Мне Антон сам сказал, что историку ... - девочка употребила крепкое ругательство. - Так что нам поставят новенького, можешь не сомневаться.

Аня не поняла, кто такой этот Антон, но догадалась, что у Павла Андреевича неприятности. Уж не замешана ли в этом Тома? Ане стало жалко старого учителя. Его не любили школьники, никто не проведывал, когда он болел, ему не дарили подарки ко Дню рождения. Да и в деревне ходили слухи, что с Павлом Андреевичем никто кроме старого столетнего Игнатия Платоновича дружбы не водит. Что станет с историком, когда он уйдет из школы?

Аня твердо для себя решила поддержать Павла Андреевича. Он всегда был к ней добр, много знал и был хорошим учителем. Нельзя отворачиваться от него в трудную минуту.

Между тем историк стал кричать что-то в ответ, потом выскочил из кабинета, как ошпаренный и исчез в своём классе. Отец Ани возник словно из неоткуда, проскользнул обратно в кабинет директора. Девушка хотела дождаться возвращения отца, но тут увидела Катю и Тому, подзывающих её к себе. Белкина начала их мирить, Аня успевшая остыть охотно попросила прощения первой, Тома тоже извинилась, на том, казалось, конфликт и был исчерпан. Когда же стало известно, что ссора девочек из одиннадцатого класса не конкурентоспособна в сравнение с новостью о грядущем увольнении историка, Теркина даже сочла себя оскорбленной. Впрочем, обида сглаживалась удовлетворением от скоро ухода заклятого врага - старого историка Павла Андреевича Весницкого.