Тома презрительно посмотрела на подругу, но ничего не сказала. Добравшись до перекрестка девочки попрощались и разошлись по домам.

...

Грузный, высокий, непропорционально сложенный мужчина сильно походивший на уголовника, насупив брови и угрюмо глядя на встречных, шёл домой. То был отец Ани, Дмитрий Астахов. Тяжелый острый взгляд из-под густых темных бровей, раздутый, поломанный в одной из бесчисленных драк нос, большие бледные губы, выступающий вперед подбородок, непропорционально узкий лоб и коротко остриженная голова неправильной формы довершали и без того убедительный образ бандита. Хотя на самом деле Дмитрий ни разу не сидел в тюрьме, к криминалу не имел даже отдаленного отношения и всю жизнь проработал комбайнером.

Внешность Астахова соответствовала его характеру - взрывной, не терпящий возражений, он был любителем драк, везде и всюду требовал к себе уважительного отношения, крепко держался за людей, которых считал друзьями, с остальными говорил прямо и грубо. За всю жизнь Дмитрий позволил собой помыкать лишь двум женщинам - своей жене и дочери, которых он без памяти любил. Неудивительно, что когда супруга умерла, он полностью посвятил себя Ане. Но в своей любви он часто терял чувство меры и забывал, что рука об руку с заботой бредёт её спутница - назойливость. Аня нельзя было назвать красавицей, она никогда не пользовалась популярностью у мальчиков. Тем не менее, и на нее обращали внимание, даже пытались неуклюже ухаживать. Однако, всякий раз прознав об этом, Дмитрий отлавливал паренька, осмелившегося подарить его дочери шоколадку, на улице и проводил разъяснительную беседу на повышенных тонах. Обычно запуганные мальчишки забывали дорогу к дому Астаховых, что абсолютно устраивало Дмитрия и ранило Аню.

Поначалу дочь не осмеливалась противиться воле отца, но со временем устоявшийся порядок все чаще нарушался. Аня узнавала отца лучше, постепенно стала догадываться, кто скрывается за личиной грубого и черствого мужика - податливый, как тесто, и ранимый, как щенок, человек. Она не стеснялась эксплуатировать эти отцовские качества в личных интересах, перечила ему и устраивала скандалы. Несколько раз после ссор Аня демонстративно переставала готовить и убираться в доме. Дмитрию приходилось уступать. Происходили и другие перемены: Аня подолгу гуляла, поздно возвращалась домой, никогда не отчитываясь о том, где была, разговоров с отцом девушка избегала, больше не ластилась к нему, как в детстве. Астахов понимал - это взросление, процесс не остановить, но смириться было очень трудно.

Он вошёл в дом - просторное кирпичное здание с крышей из шифера, которое построил ещё его дед - не разуваясь направился на кухню и обнаружил на столе две накрытые тарелки, а поверх них записку: "Папочка, я приготовила гречку с мясом, кушай на здоровье. Вернусь поздно".

Астахов поужинал, после достал упаковку "Примы", вышел на старое скрипучее крыльцо и закурил, любуясь медленно плывущей над горизонтом большой, оранжево-желтой луной. Запах табака смешивался со сладким ароматом увядающей травы, навевая воспоминания о былых временах.

Тогда была точно такая же ночь, только темнее. И лето не заканчивалось, а начиналось. Дневная жара отпускала только к вечеру, прохлада и особенное ощущение безнаказанности толкали на поиск приключений. Совсем молодой Астахов - едва-едва исполнилось двадцать - бегал на пасеку к дочери старого бортника. Единственная блондинка в деревне, пышногрудая, румяная, она считалась завидной невестой. Сколько к ней женихов приходило свататься - не сосчитать, но свой выбор она остановила на Митеньке. Влюбленный без памяти Астахов не знал, как к ней подступиться, что было на него не похоже - обычно с девками он не робел. А тут былая уверенность куда-то подевалась, и в своих полных романтики ухаживаниях он походил на влюбившегося в первый раз девятилетнего мальчишку. По дороге нарвав букет полевых цветов, он с трудом подобрался к забору пасеки, где его уже поджидала любимая. Перебравшись через ограду, он хотел было протянуть ей букет, но, ошеломлённый, примерз к земле. Она стояла перед ним абсолютно голая, вместо платья накинув отблеск тусклых звезд. Мрак ночи целомудренно скрывал детали, позволяя разглядеть лишь контуры, отчего Митя только сильнее распалялся. Он выронил букет и хлопал глазами; она прижалась к нему, одним лишь прикосновением заставив юноши затрепетать. Он ощутил тепло, исходившее от большой мягкой груди, нежность гладких тонких пальцев, ласковый ветерок её дыхания. А когда она плотно-плотно прижалась своей промежностью к его голой по колено ноге, и жар обдал его бедро, Астахов не выдержал, вцепился губами в её губы, трясущимися от возбуждения руками стал стягивать с себя одежду, неуклюже попытался обхватить её за талию. Но тут она тихо хихикнула, каким-то образом вырвалась из объятий и побежала прочь, в сторону яблоневого сада. Позабыв обо всём на свете, движимый одной лишь страстью, Митя бросился следом за ней.

Порыв холодного ветра вернул Астахова в настоящее. Даже теперь, вспоминая события двадцатилетней давности, он чувствовал, как учащённо начинает биться сердце, а внизу живота и паху разливается приятное тепло.

Оказалось, Астахов давно скурил сигарету и как последний дурак просто сидел на крыльце, любуясь застывшим во времени унылым ликом луны. Вернувшись на кухню, Дмитрий бросил короткий взгляд на часы - половина одиннадцатого. Аня давно должна быть дома. Астахов закурил очередную сигарету, а пачку с зажигалкой бросил в карман. Нужно идти искать дочь.

У самой калитки он столкнулся со школьным учителем Весницким. Они обменялись кивками, Астахов проводил его недоброжелательным взглядом. Словно бы восстанавливая баланс, своим появлением Весницкий напомнил ему эпизод куда менее приятный, чем встреча с женой на пасеке.

- Пал Андреич, - нехотя окликнул его Астахов. - Ты Анюту не видал?

Весницкий замер, неуверенно повернулся, вопросительно посмотрел на Астахова.

- Дочь мою не видал? Просил в десять вернуться, а ее всё нет, - пояснил Астахов.

- Аню-то? Видел. Встретил по дороге.

Выждав паузу, Астахов спросил:

- Ну и где ты её видел?

- Да как где, у дома новенького, Глеба Максимовича. На Ульянова.

- Ну ладно, - протянул Астахов, про себя назвав учителя идиотом. Уточнять, кто такой Глеб Максимович и прощаться Дмитрий не стал, а пошёл прямиком на Ульянова.

Не смотря на наступление ночи, деревня и не думала засыпать. По грунтовым дорогам проносились мопеды, в тёмных переулках дети играли в прятки, а парни лапали молодых девиц. Взрослых на улицах почти не было. Большинство мужиков прикованы к телевизорам, а хозяйки заняты на кухне. Из окон большинства домов лился уютный жёлтый свет, лишь завалюшки были окутаны темнотой - старики уже спали.

Астахов добрался до Ульянова без приключений, дочку так и не встретил. Фонарей здесь не было, куда идти дальше Дмитрий не знал. Двинувшись наугад, он заметил, что в давно брошенном доме почему-то горит свет. Вспомнив, что Весницкий говорил о новичке, Астахов догадался, кто там поселился. Бесцеремонно открыв калитку и войдя внутрь, он стал искать хозяина. Из дальнего конца дома доносился стук молотка. Миновав прихожую и гостиную, Дмитрий оказался в спальне, где обнаружил молодого конопатого парня, прибивавшего ножки своей кровати к полу гвоздями. Заметив незваного гостя парень растерялся, но не испугался.

- Вы что-то хотели? - спросил он, окидывая Астахова любопытным взглядом.

- Дмитрий Астахов, - представился мужчина.

- Глеб, - кивнув, ответил парень.

- Я к тебе вот по какому делу, Глеб. Ты тут у своего дома девочек не видел? Я дочку свою ищу - давно должна была вернуться, а всё нет.

Отложив молоток в сторону, парень поднялся. Ростом он значительно уступал Астахову, однако щуплым его не назовешь.

- Ко мне заходили три школьницы познакомиться. Честно, не припомню сейчас, как их звали... Может опишите вашу, а я скажу, была такая или нет.

- Светленькая, - Астахов неопределенно повёл руками. - В спортивных штанах и футболке. Аня зовут.