И всё же, думается, такое мнение не вполне объективно. Расхождения в восприятии общей картины мира ещё не означают, что в произведениях описаны разные события; ведь манера описания зависит не от событий, а от индивидуальных способностей и общего мировоззрения каждого из авторов. Утверждать обратное - всё равно что заявлять, что скандинавы и германцы прибыли к нам с разных планет. Или что Наполеон до Ватерлоо и после - разные люди, потому как жили в совершенно разных мирах.
А главное - подтверждений тому, что Зигфрид ранее был именно Сигурдом, довольно много. Правда, большинство из этих подтверждений имеют источником рассказы самого Зигфрида; потому как он, до своего появления в германской истории, действовал в одиночку, а свидетелей своих подвигов не оставлял в живых. А эти рассказы, весьма на то похоже, во время их изложения в светских тусовках подвергались значительным творческим доработкам. Надо же было приспособить их звучание и содержание к тем возвышенным рыцарственным нравам, что царили при королевском дворе! Что, впрочем, меняло лишь антураж и кое-какие детали произведённых героем подвигов, но ничуть не меняло их коренной сути.
Так, высокому окружению Зигфрида было известно, что он однажды победил дракона; и даже омылся в его крови, тем самым сделавшись неуязвимым для любого оружия. Не омытым кровью и, соответственно, незащищённым осталось только пятнышко на спине, куда он позже и был поражён.
Ещё было известно, что своё огромное богатство Зигфрид добыл тем, что помог двум братьям - великанам, королям живших под землёй великанов - нибелунгов, поделить их несметные сокровища. Братья дележом остались недовольны; в ответ на такое хамство Зигфрид выхватил меч и убил их обоих. Попутно он зарубил дюжину набросившихся на него охранников - великанов, а также семь сотен отборных бойцов помельче. После чего делить сокровища оказалось не для кого; и пришлось Зигфриду, в качестве некоторой компенсации нанесённого ему морального ущерба, забрать их себе.
Здесь будет уместно вспомнить, что сокровища, экспроприированные Сигурдом у дракона Фафнира, также являлись предметом спора между двумя братьями: самим Фафниром и его младшим братом Регином (в одном из германских вариантов младшего брата звали Нимером). Сокровища эти достались братьям (которые в то время оба были подземными карликами) в качестве наследства от преждевременно погибшего отца - колдуна. И знакомцы Сигурда, братья - карлики, так же, как и знакомцы Зигфрида, братья - великаны, достичь взаимоприемлемого компромисса при дележе сокровищ не смогли.
Регин, на том основании, что папа перед смертью не успел составить завещание, предлагал по-честному разделить всё пополам. Фафнир же всё папино наследство считал своей собственностью. Мотивировал он своё эгоистичное мнение тем, что он старше и намного сильнее Регина, и на аргументированные доводы брата, что тот тоже, с таким же точно риском для жизни добывал данное наследство, а именно - укокошивал несговорчивого старика, не обращал ни малейшего внимания. Предлагал же Фафнир Регину лишь одно: немедленно скрыться с глаз, не то... в их подземном доме появится ещё один труп.
Несомненно, Регин был умнее и дальновиднее своего агрессивного брата. Что видно хотя бы из того, что отвечать на агрессивный выпад брата аналогичным выпадом он не стал, но решил пойти другим путём. И немедленно, не оставляя тугодуму Фафниру времени на раздумья и перемену объявленного решения, эмигрировал из родного подземелья к берегам далёкого Рейна.
Начал Регин намеченный им путь к новой справедливости с того, что взялся учить и воспитывать маленького, но уже тогда крепенького и жадненького мальчика Сигурдика. Как только мальчик вырос в большого сильного Сигурда и достаточно созрел для роли отнимателя и делителя, Регин рассказал ему историю о кладе и объяснил, каким образом можно этот клад экспроприировать. Сигурд восхитился полученными знаниями, выявил горячее желание поучаствовать в осуществлении великих планов, а при этом наверняка пообещал своему вождю и учителю, что по возврату честно поделит с ним экспроприированные богатства. После чего Регин, не откладывая дела в долгий ящик (вчера было рано, а до завтра оттягивать - терпения уже нет), пошёл к наковальне и, напевая 'мы кузнецы, и дух наш молод', выковал для Сигурда необыкновенно острый меч Грам.
Мы уже знаем, чем для Фафнира оказался этот Грам братского участия в его судьбе. Хотя есть и кое-какие сомнения.
Так, в германском варианте повествования сообщается: когда герой, с методичностью гильотины перерубив семьсот четырнадцать толстенных шей (плюс бессчётное количество ударов по подставленным мечам и щитам), вошёл в пещеру, на него набросился семьсот пятнадцатый защитник клада нибелунгов - хозяин пещеры, подземный карлик-цверг по имени Альбрих. Альбрих был карликом злобным, неуживчивым, но кристально-честным; из пещеры он не выходил, солнечного света не терпел, гостей не любил, потому и согласился на предложенную ему нибелунгами работу на дому.
Так вот: Зигфрид этого карлика, в отличие от глупых доверчивых великанов, не стал убивать. Видимо, надоело мечом махать; а может быть, просто утомился. А карлик, в качестве ответного жеста доброй воли, поклялся, что отныне будет ему верно служить. После чего Зигфрид дело охраны честно завоёванных им сокровищ доверил этому честному карлику.
Так и тянет уточнить: а Альбрих, случайно, не носил ли раньше имя Фафнир? И не поменял ли своё прежнее имя на новое в те же сроки, что и его героический сюзерен? Очень вероятно, что так оно и было; а значит, судьба Фафнира вовсе не окончилась трагически, но пошла по альтернативному, более приемлемому для него варианту.
А вот о дальнейшей судьбе Регина ни в повествовании о Сигурде, ни в повествовании о Зигфриде не говорится. Даже имя его не упоминается. Из чего можно сделать вывод, что старый больной Регин, после обретения его воспитанником клада, перестал существовать. Не исключено, что посодействовал ему в этом изготовленный им Грам. Что ж; чему Регин учил своего воспитанника, что из него и для него ковал, за что боролся, на то и...
А Сигурд, сделавшись богачом, занялся улучшением своего имиджа. Перво-наперво он сменил своё простое имя на более звучное и аристократичное, а также сделался (или назвался, теперь уж не выяснить) нидерландским королевичем; правда, без портфеля. Попутно, для более надёжной популяризации себя и пущей красоты своих подвигов, он усовершенствовал изложенную выше историю появления в его руках огромных сокровищ, разделив эту историю на две (дракон - отдельно, братья - отдельно, но на том свете - вместе). Ради той же красоты Сигурд-Зигфрид сделал ликвидированных им карликов великанами, из вполне очевидного рассуждения: нибелунги, цверги - какая в этом разница для настоящего героя? Что те, что другие - подземные жители; если что - всегда можно сказать, что во тьме их пещеры ничего толком не разобрал, рубил всех подряд. Зато потом, в высшем свете и при дневном свету, хвастаться единовременным истреблением четырнадцати великанов и семи сотен иных богатырей куда полезнее и приятнее, чем признаться в поодиночном убийстве двух пожилых карликов, один из которых по глупости притворился драконом.
Но вот Зигфрид, повзрослевший, возмужавший, в шикарных доспехах, в сопровождении свиты из двенадцати таких же рыцарей-проходимцев появился перед дворцом короля Бургундии Гунтера. И - был с почётом принят; и поселён в лучших покоях дворца. Почему? Очевидно, потому что наслышан был о мягком и тактичном поведении бургундского короля; вот и повёл себя очень агрессивно. Вот Гунтер, по укоренившейся в нём привычке, и реши: 'Людей, которые (охотно) пускают в ход свой меч, всегда лучше иметь среди своих друзей, нежели чем среди врагов'.
Цели приезда Зигфрида в Бургундию автор легенды не скрывает и даже очень приветствует, поскольку цель эта весьма благородна: жениться на принцессе Крымхильде, сестре Гунтера. В неё скандинаско-нидерландский искатель приключений страстно влюбился заочно, ещё до приезда в Бургундию. И продолжал настойчиво любить все долгие месяцы своего пребывания в королевском дворце; хотя, интригами Гунтера, так ни разу её и не увидел. Возможно, потому и не разлюбил.
