— Я быстро осмотрю комнаты, — говорит отец, направляясь по коридору.

— Я в лабораторию, — говорит доктор Крейвен с искоркой интереса в глазах. Лаборатория — это его гордость и радость, и это место, наверное, даже дом для него. Это впервые, когда я увидела его счастливым, с тех пор, как его сын пытался его убить.

Остальные идут в столовую — теплая, красная комната с массивным, дубовым столом, с огромным камином и чучелами голов животных, украшающих стены.

— Кто хочет поужинать? — спрашивает мама.

Мои брови недоуменно поднимаются. Это впервые, когда она предложила приготовить ужин.

— Я хорошо готовлю, — говорит мать, явно обидевшись.

Она несется на кухню, и мы все садимся за стол. Отец присоединится к нам, когда мать возвращается некоторое время спустя с унылыми бутербродами, несколькими яблоками и со стаканами синтетической крови для Эша и Эвангелины.

— В комнатах все чисто. Я нашел спальный мешок, но квартирант ушел. Нам, на всякий случай, следует включить сигнализацию и как можно скорее, — говорит отец, садясь и настороженно осматривая мамин ужин. — Выглядит аппетитно, дорогая.

Я кашляю, пытаясь скрыть смех. Отец бросает на меня предупреждающий взгляд, который только заставляет меня смеяться еще сильнее. Мы от всей души уплетаем еду и мирно беседуем. Ненадолго заглядывает доктор Крейвен, чтобы перекусить на скорую руку и снова умчаться к себе в лабораторию. Во время ужина, Эш берет мою руку под столом и  немного сжимает, пока отец развлекает нас забавными историями о своем детстве. Это так странно и замечательно быть здесь. Я смотрю на улыбающиеся лица вокруг меня: Стражей, Бутсов, Дарклингов и Бастета. Несколько недель назад мы были врагами, а теперь мы ужинаем за одним столом. Я никогда не думала, что это будет возможно. Жаль, что Полли не увидела это. Печаль обволакивает меня. Я отодвигаю свой стул.

— Ты в порядке? — спрашивает Эш.

Я киваю и целую его в щеку.

— Я просто хочу принять ванную.

Я направляюсь наверх. Звук их смеха стихает, чем выше я поднимаюсь, заглушенный звукоизоляцией между этажами. Пентхаус абсолютно бесшумен. Даже жутко, на самом деле. Я обнимаю себя, сдерживая дрожь, когда иду по коридору.

Я прохожу мимо маминого офиса, затем мимо спальни Себастьяна — он раньше жил с нами, потому что был моим телохранителем. Я подхожу к белой двери, ведущей в комнату Полли, и поворачиваю ручку.

Я разочарована. Ее комната совершенно разорена. Ни мебели, ни картин, ни ковров. Стерто любое напоминание о моей сестре. Все, что осталось, это вмятины на ковре, где когда-то стояла мебель. Я припоминаю, что видела как Себастьян и Гаррик сгружали кучу антиквариата на поезд, когда мы с Эшем и Элайджей сбегали во время эвакуации из Блэк Сити, и только сейчас осознала, что именно они грузили. Я не узнала мебель в то время, потому что бежала, спасая свою жизнь.

Я поворачиваю в сторону своей спальни, хотя не знаю, что ожидаю найти там. Дверь скрипит, когда я открываю ее. На удивление, моя спальня такая же, как и прежде, кроме потрескавшейся штукатурки на стенах — единственный признак повреждения от взрывов, которые разнесли весь город.

Вся моя белая мебель на месте, в золоченой раме висит зеркало над туалетным столиком, и коврик для царапок моего кота все еще лежит на плюшевом ковре, пряча кровавое пятно, место, где Эвангелина убила Трюфелька, несколько месяцев назад. Почему он оставил мои вещи и забрал чужие? Может быть, они ему не нужны. Я нахмурилась, немного обидевшись. Мои вещи не так уж и плохи. Я провожу пальцами по мягкой простыне, покрывающей мою двуспальную кровать. Половица скрипит позади меня.

Я поворачиваюсь, ожидая увидеть Эша. Он, наверное, почувствовал, что я чувствую себя подавленной, и пришел утешить меня.

— Эй, я только осмотрелась вокруг...

Мои слова застревают в горле.

В дверном проеме стоит Себастьян.

Я слишком ошеломлена, чтобы кричать. Его состояние ухудшилось, с тех пор как я видела его в последний раз. Его кожа землистого цвета и скользкая от пота, губы бледные, и глаза ярко-серебряные. Он сжимает меч в дрожащей руке.

— Я удивлен, что вы вернулись, — говорит он.

— Что ты делаешь здесь? — спрашиваю я, мои глаза фокусируются на оружии.

— Я пришел, чтобы умереть, конечно. Это мой дом, — говорит он. — Кстати, в следующий раз, когда твой отец будет осматривать дом, ему также следует проверять крышу. Он теряет форму.

Так вот как мой папа пропустил его. Себастьян, должно быть, увидел, когда мы приехали и пробрался на крышу, зная, что мой отец будет осматривать комнаты. Он подходит ближе, и во мне зарождается паника. Я стараюсь придумать пути отступления, чтобы выбраться отсюда, поскольку он загораживает дверной проем. Мой единственный вариант -  это выбраться через балкон.

— Себастьян, ты болен. Тебе нужда помощь, — говорю я, делая шаг назад.

— Мне уже не помочь, — отвечает он, держась поближе.

— Твой отец внизу, — говорю я, пытаясь держать дистанцию. — Он может помочь тебе.

— Никто не может мне помочь!

Я делаю еще шаг назад, и мои ноги ударяются о кровать. Я в ловушке.

— Эш, — кричу я.

— Никто тебя не услышит, — отвечает Себастьян.

— Я могу позаботиться о тебе, — лепечу я. — Тебе не придется проходить через это в одиночку...

— Не веди себя так, будто бы тебе не все равно! — кричит он, наставляя меч на меня.

Я вздрогнула и упала на кровать, тяжело приземлившись на матрац. Себастьян нависает сверху, и прежде чем я успеваю моргнуть, он прижимает лезвие к моему горлу. От него воняет потом, гноем и Шайном. У меня в сознании вспыхивает воспоминания о последнем разе, когда мы были вместе. Он пытался изнасиловать меня тогда, и я не позволю этому случиться на этот раз. Я поднимаю свое колено вверх и ударяю его в пах. Он задыхается, скатывается с меня, и я карабкаюсь по направлению к двери.

Едва я успеваю добраться до коридора, как он догоняет меня и обхватывает вокруг талии. Я кричу, когда он швыряет меня лицом вниз на пол. Вес его тела давит на меня, придавив меня к полу. Невозможно двигаться. Ужас охватывает все мое сознание.

— Эш, помоги! — кричу я.

— Он не придет, — насмехается Себастьян. — Он тебя не слышит.

По щекам текут слезы от знания, что он говорит правду.

Себастьян прижимает острие меча к моей спине между лопаток.

— Нет! О Боже, пожалуйста, не делай этого, — прошу я. — Пожалуйста, отпусти меня, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Полли тоже вот так умоляла, — шепчет он мне на ухо. — Прямо перед тем, как я убил ее.

НЕТ!

— ЭШ! ПОМОГ...

Он вонзает лезвие мне в спину.

Глава 37

ЭШ

Я РОНЯЮ СТАКАН с синтетической кровью, когда острая боль раздирает мою грудь, словно нож пронзает мое сердце. Кровь расплескивается по дубовому обеденному столу. Все испуганно замолкают.

— Братан, ты в порядке? — спрашивает Жук.

Я качаю головой, задыхаясь. Мое сердце то бьется, то останавливается.

Ба - бум , ба - бум , ба - бум .

И причина тому может быть только одна. Натали. Я стону, отодвинув стул, и спотыкаясь, бреду из столовой в поисках ее. Жук и Дей догоняют меня на полпути вверх по лестнице.

— Что происходит? — спрашивает Жук.

— У меня грудь болит, — хриплю я.

Глаза Дей расширяются с тревогой, понимая.

Я стону и сжимаю свою грудь, когда вдруг другая резкая боль рассекает мое сердце.

— Натали, — кричу я.

Ба - бах ... ба - бах ...

Мы добираемся до верхней части лестницы, и меня чуть не сшибает с ног запах крови. Кровь тянется по полу алой полоской почти до самых носков моих ботинок. Я стараюсь обуздать свою панику. Мы идем по тропе, и вот тогда я вижу ее, лежащую ничком на полу, ее белокурые локоны рассыпаны по ее плечам. Себастьян Иден придавил ее к полу, сцепив руки вокруг рукояти меча. Лезвие воткнуто глубоко между лопаток.