ВИКТОР. Уже ближе, но все равно не то. Не верю.
ЛИПА. Дело ваше.
ВИКТОР. Хотите — я расскажу?
ЛИПА. Если чтобы рассмешить — пожалуйста.
ВИКТОР. Я исхожу из того, что каждый человек рано или поздно находит в своем характере какую-то роковую черту, извините, что опять про рок. И пугается. Скорее всего, ваша роковая черта — вы очень привязчивый человек. Любили маму, обожали папу, любили брата или сестру, если есть…
ЛИПА. Нет.
ВИКТОР. Тем хуже. Или лучше. Любили своих одноклассников, вообще всех. Даже учителей любили — и были отличницей. Для себя, конечно, но и для них. Не исключаю, что собака у вас все-таки была. Или кошка. И умерла. И для вас это было потрясение.
ЛИПА. Не кошка. Папа. Он умер. Три года назад. Он был врач.
ВИКТОР. Простите. Дальше не рассказывать?
ЛИПА. Рассказывайте.
ВИКТОР. Ну, раз папа врач, значит, и вам сам бог велел. А потом кто-то встретился. Кого вы полюбили. А потом он… Или ушел, или… Или — что?
ЛИПА. Дальше.
ВИКТОР. Вы поняли, что от вашей способности любить и привязываться — только боль. Сильная боль. И чувство вины, хотя вы ни в чем не виноваты. И вам стало страшно. Как уберечься от боли? Так же, как избежать удара электрическим током. Отключить источники питания, выключить ток. И вы его выключили. Совсем. Попытались, возможно, жить на батарейках, ну, там ток не опасный, а все более или менее работает. Это я про Сережу и ваши с ним отношения. Если они вообще есть.
ЛИПА. Дальше.
ВИКТОР. Это ведь и про меня, Липа. Я увидел, что вы — мой двойник в женском обличье. Я не про внешность, конечно…
ЛИПА. Я понимаю, дальше!
ВИКТОР. Я тоже всегда боялся привязанностей и боли. И вот понял, причем такое ощущение, что вот сейчас понял, то есть мыслями я и раньше это понимал, головой, я про другое, про душу, про сердце, извините за такие слова, вот сейчас понял, что — а как без боли? Болит только живое — и пусть болит! И чувство вины — тоже нормальное! Был такой человек Дейл Карнеги, очень популярный в свое время, да и сейчас некоторые… У него есть книга — «Как перестать беспокоиться и начать жить». Моя мама ее читала, потому что очень уж обо всем беспокоилась. Дочитала и сказала: неправильное название, надо было: «Как перестать беспокоиться и жить». Понимаете?
ЛИПА. Переживать, психовать, нервничать — хорошо?
ВИКТОР. Нелепый вопрос, Липа! Все равно, что — хорошо ли птичкам летать, а змеям жалить. Летать хорошо, жалить плохо, но это только нам кажется, это не хорошо и не плохо, природа так устроила!
ЛИПА. Устроила — жить с болью?
ВИКТОР. И со счастьем тоже. Но после счастья часто боль. А после боли счастье. И это нормально.
ЛИПА. Мазохизм какой-то. Вас послушать — все хорошо. И жизнь хороша, и смерть хороша.
ВИКТОР. А чем вам смерть не угодила? Вы были на похоронах? (Спохватился). Простите.
ЛИПА. Ничего, я слушаю.
ВИКТОР. Заметили, как люди на похоронах бывают… Не явно, конечно, но если присмотреться… Они до странности чем-то очень довольны, они все такие важные… Почему? Ну, ясно, во-первых, потому, что умерли не они, мысль не новая, Лев Толстой еще про это писал. Но еще потому, что смерть дает им возможность почувствовать масштаб жизни. Ее значительность. И собственную значительность тоже. Люди ведь не часто чувствуют свою значительность, Липа, они относятся к себе поверхностно, мелко, они себя не уважают, не любят своих мыслей, если вообще думают, они… Понимаете, да? И вот они видят смерть, они чувствуют мощное движение судьбы, рока, а рок не только гибель и смерть, это и жизнь! Я известные и банальные вещи говорю, но все вообще на свете известно… Просто, когда ты сам поймешь, сам дойдешь до этого — будто открытие сделал, пусть даже колесо изобрел. Но сам, понимаете? … Важно еще не пропустить, разглядеть то, что неизбежно. Почувствовать. И вы что-то почувствовали, когда увидели меня с собакой. И тут же испугались. Между прочим, меня Виктор зовут. Я не говорил, чтобы еще больше не напугать. Вы Олимпиада, я Виктор, победитель, я обязан на олимпиаде победить, на вас победить, то есть вас победить, сами имена подсказывают, и вы не против этой победы, то есть втайне не против, а на самом деле… (Умолкает, всматривается). Вы где? О чем вы думаете?
Липа встает и уходит куда-то.
ВИКТОР. Я вас обидел? Вы куда? Липа! Может, я плохо все объяснил…
Встает и идет за нею.
Через некоторое время Липа возвращается с подносом, на нем — ужин.
Входит Виктор, садится к столу, ест.
Он ест, а она смотрит.
ВИКТОР. Это какая рыба?
ЛИПА. Это сибас. Сибас в томатном соусе с мидиями.
ВИКТОР. Я не мог вернуться раньше.
ЛИПА. Я тебя не упрекаю. Нравится?
ВИКТОР. Очень. Как это делается?
ЛИПА. Очень просто. Берешь рыбину, белый перец, одну штуку, два зубчика чеснока, две столовых ложки растительного масла…
ВИКТОР. Я понял. Я правда не мог раньше…
ЛИПА. Двадцать граммов зеленого лука, тридцать граммов лука-порея, банку томатов в собственном соку, каперсы…
ВИКТОР. До сих пор не знаю, что такое каперсы. Она очень просила…
ЛИПА. Каперсы — растения семейства каперсовые, стелющийся кустарник, для гастрономии используются бутоны, имеют выраженный аромат, благодаря…
ВИКТОР. Я понял.
ЛИПА. Ну, и мидии, конечно, немного, штук восемь. Сначала на сковороде слегка обжарить лук-порей, потом добавить мелко нарезанные каперсы…
ВИКТОР. Хочешь, чтобы я вообще никуда никогда не уезжал? Это не значит, что я так и сделаю, но хотя бы пойму, чего ты хочешь.
ЛИПА. Томаты измельчить, залить маринадом, довести на сковороде до кипения, положить в соус мидии и тушить около пяти минут. На другой сковороде…
ВИКТОР. Я перестал тебя понимать, не знаю, о чем ты думаешь…
ЛИПА (с нажимом). На другой сковороде, обязательно на другой — разогреть масло и положить туда чеснок, слегка его придавить. Убрать чеснок, положить на эту сковороду рыбину, я ухожу от тебя, Виктор, залить рыбу соусом, потому что так больше не могу, и потомить пять минут, выложить на блюдо, украсить зеленью, это не обсуждается, прощай, приятного аппетита!
С этими словами она уходит. Виктор встает, идет к собаке.
ВИКТОР. Что-то ты совсем притихла. Живая? (Трогает собаку). Что же у тебя болит? Чего ты хочешь? Где ты зарыта?
Выходит Липа с упаковками лекарств, раскладывает их в шкафу.
ЛИПА. Не верю я в эти вещи. С первого взгляда, с первого слова! Ну, допустим, мне тоже что-то показалось, то есть этого нет, и вообще ничего не будет, но — допустим. И что? Ваша жена — ваш рок, судьба, а я что? Нет, в самом деле, что? Клуб выходного дня? Пробовала такие варианты, не моё. И никакой, кстати, драмы у меня не было. Были обычные отношения. Обычно встречались, а потом обычно расстались. Без обид. Вы говорите — трагедия. Настоящая трагедия — когда никаких трагедий. И комедий тоже нет. Ничего нет. То есть — все обычно. Так обычно, что повеситься хочется. В чем ваш рок, не поняла? Жить с одной, встречаться с другой? Этот рок — у каждого второго мужика, тоже новость.
ВИКТОР. Мой рок — любить двух женщин.
ЛИПА. Да? А сил хватит?
ВИКТОР. Хватит. Я себя недогружаю. Привык жить легко и удобно. Как и все. Трусость и лень, во всем — трусость и лень.
ЛИПА. Хорошо. Оставайтесь. До утра я дежурю, утром поедем ко мне. С мужем вас познакомлю. Это будет весело.
Появляется Муж-Виктор.
ЛИПА. Привет. Это Виктор, а это мой муж, его тоже Виктор зовут. Такое вот совпадение. Смешно, правда?
