- Нет, я хочу немного другого. Но я очень боюсь, что тебе не понравится моя идея, и ты решишь, что нам не следует этого делать.

- То, о чем ты грезишь, станет реальностью, я клянусь тебе! - говоришь ты. - Но расскажи мне, что это такое, чего тебе так хочется?

- Ты ведь говорил, что много путешествовал? - спрашиваю я.

- Да.

- Понимаешь, я хочу увидеть все то, что видел ты. Или даже больше. Я хочу объехать множество городов, увидеть музеи, театры, архитектуру всевозможных стран, до которых мы сможем добраться за тот короткий отрезок времени, который мне предстоит прожить.

- Но не будет ли это для тебя утомительно?

- Ну, если я устану, то мы будем возвращаться домой или останавливаться на курортах...

- Да, на лучших курортах, где будут врачи, которые, может быть, смогут продлить эти недолгие годы нашей любви, - говоришь ты и берешь меня на руки, - любви, которая переживет нас, и будет сильнее смерти...

***

Я прервалась и посмотрела на него. Он сидел, глядя на ночное небо, и в его взгляде я увидела сожаление.

- Ты расстроен? - спросила я.

- Да. Ты увидела все так, как было. Наши воспоминания совпали. Но тебе еще предстоит вспомнить некоторые подробности. Постарайся посмотреть эту жизнь до конца. Потому что ты должна вспомнить о ней все то, что знаю я.

- Хорошо, - сказала я и стала рассказывать дальше.

И с тех самых пор для меня начинается жизнь полная увлекательных путешествий. Я вижу множество разнообразных, мелькающих красочными слайдами картин, на которых видны те города и страны, в которых мы побывали.

Вот мы идем по туманному берегу Темзы, и я показываю тебе рукой в сторону моста, что-то увлеченно объясняя. Вот я вижу нас в Риме. Мы стоим возле крепости Сент-Анжело, и я говорю тебе о том, как она мне нравится. А вот мы в Праге. Глядя на знаменитый собор, ты рассказываешь мне какую-то старинную легенду... Лиссабон, Мадрид, Афины, Мюнхен, Цюрих, Амстердам - это только те города, которые я четко вижу в своих видениях. А сколько их было еще? Я вижу шикарные отели с кричащими названиями, дорогие номера, обставленные новомодной мебелью, картинные галереи и театры. Мы путешествуем, посещая за один раз несколько городов, а потом возвращаемся в Париж, где нас радостно встречают мои родители, у которых мы довольно часто бываем в гостях...

***

Я снова прервалась:

- Ты не представляешь себе, как мы там были счастливы! Это просто невозможно описать словами. Кажется, что такую любовь трудно выдержать, потому что она слишком сильна.

- Здесь, наверное, ты бы уже не смогла полюбить меня столь сильно, - сказал он задумчиво.

- Ты не можешь этого знать, потому что мы еще не встретились.

- Да, не встретились... Ладно, не стоит сейчас говорить об этом. Лучше расскажи мне в подробностях то, что тебе еще удалось увидеть в этой жизни.

- В общем-то, совсем немного, - сказала я, снова пытаясь всмотреться в прошлое. - Это некие куски видений с обрывками разговоров, о которых я обычно тебе просто не рассказываю, так как они не являются основой сюжета. Но если ты хочешь, то я расскажу тебе вообще все, что я помню. Даже нет, лучше так: я буду "смотреть" и рассказывать одновременно. Ты согласен?

- Конечно, - ответил он, улыбнувшись, - это именно то, чего я хочу.

- Прекрасно, тогда я приступаю.

***

Мне видится, что я сижу за роялем в гостиной нашего дома и играю какой-то полонез. Ты стоишь с газетой в руке возле окна и, улыбаясь смотришь на меня. Я смеюсь и что-то говорю...

Другое видение. Я в синем бархатном платье держу в руках футляр перевязанный лентой. Мне хочется узнать, что находится внутри, но отчего-то я медлю, и прежде чем развязать ленту, решаю прилечь на кровать. И вот футляр открыт, и передо мной вспыхивает радужными переливами бриллиантовое колье. Я провожу рукой по прекрасному украшению и, повернувшись в сторону двери, в которую ты только что вошел, что-то говорю тебе и счастливо улыбаюсь...

Еще картина. Я вижу, что однажды, побывав в каком-то городе, мы познакомились с людьми, увлеченными новыми философско-религиозными направлениями. Мы очень заинтересовались этим и с тех пор стали много времени уделять этой теме...

А вот мы едем в поезде. Мы сидим в ресторанном вагоне и разговариваем с попутчиками. За окнами виднеются заснеженные пейзажи. Может быть это Россия?..

Вижу, как мы, обнявшись, плывем в гондоле по узкому венецианскому каналу.

- Представь себе, - говорю я, - Ведь много лет назад мы могли жить в этом городе. Быть может, у нас был здесь дом, мы ездили на балы и маскарады?

- Ты это помнишь? - смеясь, спрашиваешь ты.

- Мне иногда кажется, что да, - отвечаю я и продолжаю строить гипотезы. - Я думаю, что мы были счастливы в этом странном водном городе, потому что все мне здесь кажется каким-то легким и радостным...

Снова Париж. Я собираюсь ехать в церковь. Ты остаешься дома, и что-то говоришь мне на прощание. Я выхожу из подъезда и сажусь в экипаж, в котором меня уже ждет моя мама. Дальше я уже вижу себя в храме. Я стою и молюсь, глядя на иконы. Точнее, нет. Это не молитва, скорее это какой-то мой монолог, обращенный к Богу. "Господи, - мысленно говорю я, - спасибо тебе за жизнь, которой ты меня наградил, и за эту любовь. Я так счастлива, так счастлива с ним. Мы так любим друг друга, что сильнее любви уже наверное быть не может"...

Какая-то незнакомая страна. Мы остановились в очень древнем замке. Видимо какие-то друзья пригласили нас в гости, а сами еще не успели вернуться. Мы вдвоем во всем доме. За окнами раздаются раскаты грома, сверкает молния. Стихия бушует. Мы сидим за огромным столом, склонившись над древними фолиантами и рукописями.

- Вот оно, я нашел! - говоришь ты, показывая мне какие-то строки, написанные бледными чернилами.

- Прекрасно, тогда давай приступать, пока еще не наступило утро, - отвечаю я.

- А ты не боишься?

Я смеюсь в ответ:

- Бояться чего? Того, что отныне мы всегда будем принадлежать друг другу? А чего еще я могу желать?

- Но за века многое может измениться? Возможно, ты захочешь полюбить кого-то другого?

- А ты-то сам? - спрашиваю я, - ты уверен, что любишь меня настолько сильно, чтобы скреплять наш высший союз столь мощным заклятьем?

- Да, - отвечаешь ты и смотришь на меня горящим взором, - ты должна принадлежать мне всегда. Понимаешь, всегда!

- Ну что ж. Тогда давай сделаем это.

И под раскаты грома и завывание ветра мы накладываем на себя какое-то средневековое заклятье, которое должно скрепить наши души навечно...

Другая картина. Я вижу, что лежу в спальне какого-то отеля. В другой комнате стоят запакованные чемоданы. Ты одет и подходишь к моей кровати.

- Тебе плохо? - спрашиваешь ты и садишься рядом.

- Знаешь, - отвечаю я, грустно усмехаясь, - кажется, что из этого отеля мне уже никуда не суждено уехать. Придется распаковывать чемоданы. Не стоит печалиться, ведь мы оба знали, что рано или поздно, это должно будет произойти.

Проходит еще сколько-то времени. Я по-прежнему лежу в кровати. Я очень бледная, волосы разметались по подушке, у меня уже нет сил, чтобы встать. Ты сидишь рядом, закрыв лицо руками, и молчишь. Я смотрю на тебя и едва слышно говорю:

- Знаешь, мне сейчас снился странный сон. Я видела какую-то иную жизнь с другими людьми. Там было что-то очень страшное, но потом я увидела, что ты там снова рядом со мной и мне стало очень спокойно. Теперь я знаю, что наша любовь будет действительно сильнее смерти, и что бы ни случилось, где бы мы ни были, мы всегда найдем друг друга.

Ты берешь меня за руку и, глядя мне в глаза, говоришь:

- Я найду тебя там. В любой стране, в любом месте, не смотря ни на какие преграды. Я клянусь тебе в этом, клянусь.

- А я всегда тебя буду ждать, - слабо улыбаясь, отвечаю я. - Помнишь, как в том стихотворении, которое я тебе читала когда-то в бездарном переводе какого-то самоучки: