— Сопляк… — слабеющим голосом прохрипел Жан — Ты даже не смог выстрелить… Чтобы… убить…

— Серебро убивает его! — радостно закричал Себастьян.

— Есть еще одно средство против демонов — зло проговорил Бертран, и, шагнув вперед, резким движением топора отсек голову своему бывшему вожаку.

Схватив её за волосы, он поднял её вверх, не обращая внимания на капли крови, что брызнули ему на лицо из обрубка шеи.

— Вот он, Зверь! Больше никто не придет ночью!

— Вы… убили человека… — прозвучал дрожащий, но все еще сильный голос.

Обернувшись, все увидели стоящего позади них Мишеля.

— А ты кто такой, чтобы знать это? — резко ответил ему Бертран — Не ты ли плакал при одной мысли о звере? Вот! Гляди теперь! Он повержен!

— Ну, вообще то, Мишель прав — протянул кто–то скучающим голосом. И все увидели, что рядом с обезглавленным трупом Жана стоит тот, кого видели перед своей смертью и Бертран, и Луи, и многие другие…

— Так это ты — зверь? — спросил его Бертран.

— Нет — отрицательно покачал тот головой.

— А кто?

— Он — указал тот пальцем назад.

И вновь все взгляды обратились к Мишелю.

Тот в ответ улыбнулся и положил ладонь себе на лицо. И все подались назад, когда он сорвал со своего лица кожу Мишеля, которую он носил, будто маску, и бросил её на землю, открыв их взорам молодое лицо, похожее на того, кто пришел только что, и кого видели перед смертью Бертран, Луи и многие другие.

— Теперь у тебя будут свои ученики, мучитель! — громко сказал Бона, обращаясь к своему ученику.

— Да… — сказал парень в ответ — Учитель — закончил, злобно оскалив клыки огромный косматый черный зверь.

— Вы все станете моими учениками! — и зверь прыгнул…

— Мы опоздали! Они ушли отсюда!

— Ты права, Вика — кивнул Маледикт, пролетая над деревней Вале, чьи улицы ныне были подобны одной приметной поляне неподалеку.

— В других тоже самое — пробормотал Джестер, не меньше их пораженный увиденным — Вы знаете, куда нам дальше то идти?

— Думаю, да — задумчиво проговорила Вика, взмахнув золотыми крыльями.

— Я, кажется, знаю, кто это балуется — прищурился Маледикт.

— И кто?

Глава 9. Разрушитель миров

— Бона, мой учитель!

— Да, ученик? — ответил тот, кого называли Боной, но кто носил и другие имена, и кто приносил страх и ужас. И тот, кто нашел себе ученика в своем деле…

— Посмотри на это, учитель! Этот мир… Я вдыхаю зловоние трупов и чад пожаров и упиваюсь им… Как это прекрасно! Как прекрасно все, открытое мне тобою, мой учитель… Нет мелочных страстей, нет ужаса перед будущем, нет горечи сожалений… Есть лишь упоение смертью, восторг мук… Сколь прекрасна такая жизнь…

— Ты совсем вырос, мальчик — по–отечески положил Бона руку на плечо мучителю.

Тот уже совсем преобразился, по сравнению с тем, каким он был вначале… Теперь это было создание, чью темную кожу покрывала черная слизь, за спиной вздымались огромные тяжелые кожистые крылья, на голове его были блестящие рога, похожие на осколки старинного зеркала, и глаза полыхали потусторонним мертвящим белым светом. Могучее тело бугрилось мускулами, кое–где виднелись следы от пуль, которые истекали сукровицей, да багровел страшный шрам на шее.

Бона убрал руку от его плеча. Затем он поднес руку к клицу лизнул черную густую слизь, что запачкала её.

— Чудесно — улыбнулся он — Квинтэссенция боли и страданий, ужасный яд, отрава… Прекрасное дополнение к внешнему облику! Отвратительная и…

И тут он положил испачканную слизью ладонь на плечо стоявшей недалеко обнаженной девушки в шипастом железном ошейнике — рабыни, коими мучитель окружал себя, дополняя образ жестокого тирана, захватившего выжженный дотла мир.

От прикосновения черной слизи лицо девушки и исказилось, она застонала и упала на пол. Некоторое время она корчилась в муках, из её носа, рта и ушей полила фонтанами кровь… И с горестным стоном она испустила дух.

— … И смертоносная — с довольной улыбкой завершил мысль Бона.

— Да, учитель, я создал свой облик таким, каким я сам захотел его видеть — довольно оскалил клыки Ротнемрот, мучитель — Зримое воплощение боли и мук гибели и разрушения… Достойное моего великого наставника — склонил он перед Боной свою рогатую голову.

— Неплохо… — задумчиво произнес тот в ответ — А скажи мне Ротнемрот, верный мой ученик, как ты провел завоевание этого мира? Пытались ли его жители противопоставить тебе… Хоть что либо, а? — прищурился длинноволосый ментор.

— О, они пытались, учитель — кивнул Ротнемрот в ответ — Поначалу никто не воспринял всерьез те несколько дивных изуродованных жертв, что я убил, ступив в этот мир… Но после, когда жертвы стали моими верными слугами — довольно ухмыльнулся он, вспоминая — И сами стали творить злодеяния… Тогда, конечно, все испугались, тут они и армии подключили, и всякие герои–одиночки похватали разномастное оружие и помчались меряться силами со мной и с моими детьми! Но увы и увы… Как ты и научил меня, учитель, моих сил прибавлялось от каждого мига страданий, от каждой капли пролитой крови… Неважно, чья текла кровь — моя или их… И вот теперь… Города стали ловушкой для последних выживших, которые лишь пища для моих детей… Если, конечно, я не буду милостив и не приму их в свои ряды, в ряды своих малышей, что упиваются страданиями, также, как это делаю я! Разорванные в клочья былые воплощения силы и мощи, достатка и процветания…

— … И зима, коей охвачен этот мирный край сейчас — кивнул Бона — Зима, что и не торопиться уступать место весне. Да, ты неплохо поработал, парень, более чем неплохо.

И, сказав это, он вышел с балкона, на котором они стояли вместе с мучителем. Балкон этот венчал высокую темную башню, что воздвигли слуги мучителя. Башня темным шпилем возвышалась надо всей округой, ярко контрастируя над белыми просторами, покрытыми чистым белым снегом.

Теперь, когда живых людей почти не осталось, некому было пятнать белое снежное покрывало, а твари мучителя более были заинтересованы в том, чтобы ловить и пытать людей, тогда, когда это позволял им их повелитель. Все остальное время они пребывали в сонной дремоте в этой башне, или же в запорошенных снегом развалинах городов и деревень.

Бона тем временем спустился, к основанию башни и пошел по заснеженным улицам города, посреди руин которого слуги мучителя и воздвигли башню в подарок своему господину. Оставив своего ученика наслаждаться видом и вдыхать морозный ветер, приносящий слабые запахи гари, сам Бона сейчас шагал по улицам, ощущая как недовольный ветер бросает редкие снежинки ему в лицо, и наслаждаясь холодом и морозом припозднившейся зимы, так же, как и тогда…

— Наслаждаешься прогулкой? — окликнул его негромкий голос.

Бона обернулся на голос, и увидел, что сзади него на улице возвышается громада тела огромного зеленого дракона. Тот внимательно смотрел на него изумрудными светящимися глазами с вертикальным черным зрачком.

— Ветер будит во мне давние воспоминания — ответил длинноволосый парень в истрепанном пальто дракону, не испугавшись его. Хотя тот, кем он был, сам мог вызвать ужас у любого живого создания… Вот только, как Бона не был человеком, не смотря на внешнее свое сходство, так и этот дракон не был драконом, как бы не пытались уверять обратное могучие драконьи крылья, длинная чешуйчатая шея и мощные когтистые лапы.

— Воспоминания… — задумчиво ответил дракон — Я же помню, каким ты был — И тут дракон назвал его по имени, и имя это было отнюдь не тем, что называл он своему ученику.

— И я помню это — ответил Бона дракону.

— А теперь… Зачем ты все это делаешь? На что ты надеешься? Ты же знаешь про…

— Извечное Коловращение, Равновесие и — взглянул он в глаза дракону — Баланс, так?

— Так — кивнул мощной головой дракон — Ты поступаешь так… Скоро все это будет исправлено, последствия твоих действий… Всему твоему буйству придет конец.

— И как? — вопросительно вскинул бровь Бона… или же стоит звать его иначе? — Как же придет конец? Что сможет остановить меня, того, кто перешел через все границы, через все преграды? Что остановит меня?