Глава 19.

Джулия открыла глаза и решила, что ещё спит. Точно сон, не иначе. Она лежала на кровати. Своей кровати. На той самой, где умерла её мама, когда сама она была маленькой. С тех пор Джулия спала только в маминой спальне, отказавшись от своей комнаты. Разумеется, у них был свой дом и не один. Но отец много работал, и её мама придумала остаться в гостинице. Так ей было проще, даже радостней. Изменилось ли что-то после того дня, когда она, Джулия, разругавшись, простилась с отцом и ушла из дома? Ничего. Белоснежное бельё, пахнет цветами и чистотой. Шторы раздвинуты так, что видна взлётная полоса местного аэропорта. Пентхаус был предоставлен только Джулии и воспоминаниям. Сейчас белое убранство комнаты казалось ей явным перебором, будто находишься в стерильной палате. На самом деле так и было. Врачи не знали, что творилось с мамой, но Джулия теперь знает. Она поднялась с постели, сунула ноги в мягкие тапки. Кожа и волосы чистые. Её кто-то умыл, пока она была в отключке. От одной мысли, что чужие руки касались её тела, Джулию передёрнуло. На её плечах висела белая накрахмаленная майка, а на пуфике рядом с кроватью лежал шёлковый халат. Джулия встала с кровати, набросила халат и включила свет. Белый резал глаза. Она давно отвыкла от него. Похоже, ей это не снится. Она вышла на лоджию, просторную и уютную. В углу по-прежнему покоились никем не тронутый журнальный стол и пара кресел. Здесь мама читала ей книги, когда недуг отступал. Погода стояла чудная. Вечер подбирался к городу, но солнце ещё не село. Джулия посмотрела вниз. Всё тот же Сент-Вален как на ладони.

По ногам Джулии пробежался тёплый ветер -- кто-то вошёл в комнату. Она обернулась и увидела всё тот же идеальный череп с острыми скулами. Оло Ван Дарвик смотрел на неё мягко, почти по-отечески. К слову, сам он выглядел на сей раз слегка уставшим, расшатанным. Бежевая сорочка выбивалась из брюк, а пиджак сидел как-то неуверенно.

-- Если я сплю, этот кошмар затянулся, -- проговорила Джулия громко, даже слишком громко. Ей почудилось, что слова эхом разнеслись по полупустой белой палате.

-- Я бы мог сказать, что ты дома, но вряд ли ты считаешь так же, -- ответил Оло Ван.

-- Почему я здесь?

-- Видишь ли, -- Оло Ван замялся, -- так вышло, что ты стала фигурой на шахматной доске. Само собой -- случайно.

-- Стало быть, я -- пешка?

-- Я бы так не сказал, -- помотал головой Ван Дарвик.

-- Ты в курсе, что я до сих пор ненавижу тебя?

-- Честно говоря, я надеялся на снисхождение.

-- С чего бы?

-- Ну, может, потому что я твой отец?

-- Не уверена, что это принципиально, -- закатила глаза Джулия и уселась на кровать.

-- Поверь, я всегда желал тебе счастья и всего лучшего.

-- Потому ты позволил этой дряни занять место моей матери?!

-- Ты о Магнолии?

-- О твари, которая разрушила семью, и до сих пор ошивается у твоего плеча! И ты называешь меня своей дочерью?!

Оло Ван промолчал.

-- Ты никогда не был мне отцом и уже поздно им становится. Я не люблю тебя. Я тебя ненавижу. И лучше давай-ка выкладывай, что происходит. Как я и Инсар оказались в Сент-Валене?

-- Скучная политика. Она тебе не интересна.

-- И всё же?

-- В двух словах: ты примешь мою сторону, а твой знакомый умрёт.

-- Есть альтернатива?

Ван Дарвик дал понять, что её нет. И добавил:

-- Ты выросла и похорошела, но материнская наивность в тебе неискоренима. Она жалела всех подряд.

-- В том числе и верного Маятника?

Ван Дарвик снова не ответил.

-- Зачем ты пришёл?

-- Поздороваться.

-- Ну, привет. Легче стало? Если не собираешься посвящать меня в то дерьмо, которое ты в очередной раз навалил, то лучше проваливай!

Разговор закончился, толком не начавшись. Оло Ван пожелал доброй ночи и покинул номер. Джулия пошла за ним, но герметичная белая дверь комнаты, закрывшаяся за спиной Ван Дарвика, теперь оставалась недвижимой. Система защиты объявила о своей неспособности пропустить человека, не занесённого в протокол безопасности. Джулия психанула, швырнула в дверь вазу, затем стул, и на этом успокоилась. Оло Ван Дарвик был верен себе: скрытен, лаконичен и эгоистичен. Потому стоило ждать удобного случая и начать действовать самой. Что ж, не впервой. Чёрт возьми, дайте ей только шанс!

***

-- Ку-ку, Инсар! Проснись, наше всё, -- говорил знакомый металлический голос. Инсар узнал его. Асмар Мбалли. Поганый железный калека, который строил из себя мессию.

Инсар очнулся, открыл глаза. Холодная влажная земля. Он в клетке. Зуверфы снова далеко. Захотелось выть, будто битая брошенная собака, но Килоди сдержался.

-- Не слишком комфортные нары? А у твоей подружки всё по первому разряду, -- Асмар Мбалли сидел на маленьком деревянной стуле, облокотившись о решётку. На нём висел его старый потрёпанный синий плащ, который теперь напоминал необъёмную сутану.

-- Объясняй, во что я ввязался?! -- Инсар размял затёкшую шею, осмотрелся -- кирпич и сталь. Однако вполне приличный сортир и умывальник. Инсар сел на своей койке и уставился на Мбалли. Горел тусклый свет, будто где-то теплилась лучина или на входе догорал факел.

-- Ты, наверно, ужасно голоден?

Килоди хранил молчание, уставившись на хромированную морду.

-- Чего желаешь на ужин? Время позднее, но ничего, успеем.

-- Издеваешься надо мной? -- заскрежетал зубами Килоди.

-- Глумиться над голодным человеком -- кощунственно. Так что не тяни и выбери жратву.

-- Хватит! -- рявкнул Килоди.

-- Понял, понял, -- отозвался Асмар, встал со стула, заполнив собой коридор, -- а как насчёт сэндвича с сыром, говядиной и травами? В здешнем ресторане их готовят так, что пальчики оближешь. Говорят, лучшие в городе!

-- Где мы?

-- В Сент-Валене. Жаль, что вот-вот, и местный колорит схлынет. Война, знаешь ли, никого и ничего не красит, все забьются в норы, будут выжидать.

-- Какого рожна я делаю в Сент-Валене?!

-- Схожу, распоряжусь о твоём ужине. Потерпи немного, я мигом, -- сказал Асмар Мбалли и исчез.

"Котятки мои! Привет! Я -- ваша любимая Марта! Честность и непредвзятость в одном флаконе. Что творится с нашей любимой Илейей? Страсти, хочу вам признаться. Да вы и сами это прекрасно видите, но молчите или стараетесь не замечать. Введён семнадцатый артикул! Введён тихо, будто приняли закон о рыбной ловле. А кто его подписал? Вот здесь кошмар начинает становиться реальностью. Друзья мои и недруги! Пусть кто-то считает, что Марта -- то есть я -- плод какой-то пропаганды или происки сономитов/детрийцев/стердастоса/чёрной улитки или ещё чёрт знает кого! Мне плевать! Я говорю, что знаю, как считаю, и призываю вас шевелить мозгами. Кто верховодит в Трезубце, который за каких-то четырнадцать месяцев превратился из сияющего дворца в замок, населённый чудовищными приведениями? Исполняющий обязанности Лидера Оло Ван Дарвик захватил трон! Власть в его поганеньких ручках и это факт. Откуда, спросите вы, я знаю? Разумеется, мне об этом напела одна очень важная птица из застенок Трезубца. Имени, увы, назвать я не в силах. Итак, вопрос такой: какое право имеет хунта вводит столь радикальный закон, каким считается "Артикул 17"? Вся экономика будет перенаправлена на нужды армии. Никаких кастрюль, чайников, тостеров, ТВ-панелей и машин. Только ракеты, танки и прочая бронетехника! Вам нравится реальность, вырисовывающаяся в долгосрочной перспективе? И мне нет! Говорят, война должна закалить характер нашего брата, стать целью для триумфа и сплочению нации. Но у нас нет своей нации! Илейцы -- пустое место, да простят меня миллионы. Вы знаете, кто ваши предки, как вы появились и от кого произошли? И мы не знаем. Никто не знает! И, стало быть, воюя с сономитами, вы станете убивать своего сородича, но даже не подумаете об этом, поддаваясь слепому гласу беспринципной пропаганды. Вы знаете, как Оло Ван Дарвик захватил власть в Трезубце? Неугодных он отправлял на тот свет или ссылал в психушку. Уверена, обратись мы к дирекции Нуттглехарта с дотошными расспросами, узнали бы много интересного и неожиданного о пациентах. Но, увы, об этом приходиться только мечтать, т.к. фонд Дарвика спонсирует психбольницу. Илейя, что ты позволяешь?! Ты втянута в войну! Столицей правит чокнутый миллиардер, а Котлованом -- убийца! Не стоит ждать помощи со стороны, Детре не обязательно вмешиваться, а другие союзы здесь просто бессильны. Необходимо что-то менять своими руками, Илейя! Иначе будет поздно. Конец связи".