-- Глянь! -- кричал худосочный парнишка, высунувший свой нос из окна. -- Саранча! Дави паразитов!

Его клич поддержали короткими автоматными очередями. Нападавшие разгруппировались, заняли оборонительные позиции. Шутка ли, но они сами загнали себя в скворчащее пекло, из которого выход один -- вперёд ногами.

Бойцы Трезубца укрывались за стенами сооружений, прячась от выстрелов, от разрывов осколочных гранат. Местные забрасывали их зажигательными коктейлями, повсюду вспыхивали яркие огненные островки. Волна столкновений прокатилась по всему "котлу", превратив его в горячую красную точку, в бурлящий вулкан, который вот-вот выплюнет очередную порцию смертоносной лавы.

-- Эхо-эхо! -- орал в портативный передатчик капитан Моллс, ответственный за операцию "Транквилла". -- Нас зажали! Повторяю, нас расстреливают, как скот! У местных есть оружие! Много оружия! Эхо-эхо! Нам не выстоять!

Позывной "Эхо" относился к мобильному штабу, обосновавшемуся в Трезубце. Их прекрасно слышали и видели. Миниботы, подключённые к зрительному нерву каждого бойца могли транслировать всё, что видит носитель. Но на экране, разделённом на восемь частей, менялись заснятые кадры только с восьми миниботов. Один из них принадлежал капитану Моллсу, видавшему виды вояке, чьи заслуги перед Илейей не счесть и на двух руках. Сейчас штабные наблюдали страшную картину. Зажатый в каком-то сарае, отряд Моллса отчаянно отстреливался, чаще всего наугад, слепо вскидывая автомат в оконный проём. Отряд транжирил патроны, силы и веру. Местные погибали, но их было слишком много. Каждую смерть котлованцы воспринимали остро и болезненно. Осталось семь камер. Восьмая только что потухла -- солдата на части разорвало гранатой. Через минуту остановились ещё две камеры, оставив на экране всего пять ячеек. В каждой был огненный кошмар, автоматная трель и безудержный рёв котлованцев, в котором смешались призывы к убийству и восхваление Истинного Лидера.

-- Капитан Моллс, как слышите меня?! -- спрашивал Борн Блай, лично руководившей операцией.

-- Слышу! Плохо, но слышу!

-- Говорит маршал Борн Блай! Моллс, продержитесь ещё минут десять, высылаем подкрепление!

-- Маршал! Без толку! Б-е-е-е-з т-о-л-к-у! -- проорал Моллс, и за его спиной, у стены дома, разорвался снаряд, пущенный из гранатомёта.

Борн Блай глянул на монитор, где менялась картинка со спутника, снимавшая кровавое побоище в "котле". Бои велись на всей территории. На упитанном лице Блая проступили морщины, он знал, что идёт на крайние меры, но иного выхода не было.

-- Слушай мой приказ! -- начал Блай, и весь штаб затих. -- Активировать военмехов, установить целью дом шарамов! Сторонние указания: работаем на тотальное уничтожение.

Спустя минуту на стоянке одного крупного супермаркета из-под земли повалил дым. Асфальт потрескался, земля разверзлась. Прохожие -- жители Трезубца -- в панике кидались прочь. Функция семнадцатого артикула предполагала мгновенную реакцию на военное вмешательство, будь то вторжение противника или собственная агрессия. Пробужденные от магического сна десятки тонн ходячей техники, образцы которой были когда-то куплены у Детры, поднимались в буквальном смысле из-под земли в разных районах Трезубца, снаряжённые и готовые нести разрушение. Махины, каждая в высоту с двухэтажный особняк, стояли на четырёхосной пневмоподвеске и перемещались либо на крупных бронированных колёсах, либо за счёт металлических конечностей, напоминающих гигантские паучьи лапы. Мехи управлялись автономно, из штаба -- на одну машину два оператора. Переливающиеся хромированным металлом бронированные военмехи, оснащённые пулемётами и ракетными установками, выкатились на главную артерию Трезубца.

-- ОЧИСТИТЬ ДОРОГУ! ОЧИСТИТЬ ДОРОГУ!!! -- звучало над третьим, самым бедным и густонаселённым районом города. -- ПРИЖАТЬСЯ К ОБОЧИНЕ И НЕ МЕШАТЬ ПРОЕЗДУ ВОЕННОЙ ТЕХНИКИ! НЕ МЕШАТЬ ВОЕННОЙ ТЕХНИКЕ!!!

Пронесшись мимо напуганных илейцев, двадцать три меха проследовали в сторону бурлящего Котлована.

-- Тридцать девять, -- прохрипел Кобра, не отрываясь от оптического прицела.

Пальцами левой руки он коснулся верхнего маховичка, затем бокового, корректируя прицел. -- Такими темпами я установлю свой личный рекорд.

-- И сколько? -- спросил Измир.

Он не отрывался от монитора портативной миниатюрной камеры, которая лежала на кирпичных блоках. Они укрылись в старой и высокой башне Котлована, в которой когда-то висели небольшие, но звонкие колокола и дежурил человек, бивший в них, завидев пожар или стычку на улочках города. Спустя годы, когда застройка Котлована стала напоминать огромный улей, от колоколов решили избавиться и переплавить на строительные нужды.

-- Восемьдесят восемь, -- ответил Кобра и надавил на скусковой крючок.

-- Ты гордишься этим достижением? -- снова спросил Измир.

-- Не сказал бы, -- Кобра запустил руку в боковой карман своих брюк, выудил папиросу, спичку, зажал первую в зубах и, щёлкнув спичкой о подвернувшийся камень, выбил огонь. Прикурил. -- Спортивный интерес, что ли.

-- Кадры что надо, -- сменил тему Измир, -- только зачем они нужны. Ума не приложу.

-- Хм, тебе виднее. Дан приказ -- я его выполняю. Хотя, если честно, недолюбливаю гибриоидов.

-- Какая неожиданность, -- буркнул Ко-Ланди. -- А почему, если не секрет?

-- Поганые вы какие-то. Противные, что ли. Держаться подальше хочется.

-- Инстинкты, -- протянул гибриоид. -- И после этого не вас, а нас сравнивают с животными. Дикость!

Кобра снова выпустил пулю, пробившую шею спецназовца. Кровь хлестнула, оросив грязный снег. Громыхания и выстрелы не замолкали ни на минуту. Некоторые бойцы Трезубца бросали оружие и выходили из-за укрытий с высоко поднятыми руками. Но в плен их не брали. Расстреливая в упор, котлованцы пожинали плоды своей многолетней ненависти к тем, кто, отчего слепо вообразил, что имеет над ними какую-то власть.

От нескольких рот осталась лишь малая горстка, способная вести ответный отчаянный огонь. Капитан Моллс потерял пятерых из тех восьми, кого зажали в пустом доме на северо-западе "котла", неподалёку от закрытой ныне кондитерской, носившей когда-то название "Торты и пирожные Стэнли". Моллс, прижавшись спиной к стене, пару раз выдохнул, вскинул автомат, поднялся, выглянул наружу, наспех прицелился и выстрелил в самую незащищённую цель, сразив её наповал. Это была последняя пуля капитана, доставшаяся двенадцатилетнему мальчишке, который перебегал от угла улицы к своему дому, поскользнулся на ледяной корке и грохнулся на спину. Поднимаясь и поправляя шапку, он глянул в сторону стрелка и тут же упал на спину, получив пулю в лоб.

В небе загудело, будто ударили в гонг и растянули этот звук на несколько невыносимых минут. Кое-кто из котлованцев обернулся на лязг железа -- огромные мехи спустились в их бурлящую яму и ступали своими острыми гидравличесекими конечностями по ветхим крышам. Мехи на колёсах продирались сквозь сугробы.

-- МЕХИ! МЕХИ! -- завизжал народ.

Затрещали турели. Котлованцы замертво падали на снег, как скошенные полевые цветы. Машины смерти забирали жизни хладнокровно, безжалостно. Автоматы и ружья были бессильны. Громоздкие, укреплённые плотной бронёй стальные гиганты шагали по аппендиксу Трезубца, разрушая целые кварталы, выедая всё живое. Двадцать три машины методично уничтожали живую силу противника, прерываясь лишь затем, чтобы остыли турели.

-- Ты видишь это?! Видишь?! Они не могли!-- занервничал Измир, продолжая снимать кровавое кино.

В объектив камеры попали четырёхлапые мехи с чёрным продолговатым полированным туловищем. На одном конце туловища были установлены три турели, поливающие свинцом всё вокруг: неразборчиво и повсеместно. Сзади, почти как у какого-нибудь скорпиона, был установлен защищённый зенитно-ракетный комплекс класса земля-земля. Группа местных бросилась наутёк, силясь выбраться из зоны обстрела и спрятаться за ещё уцелевшими сооружениями. Зад махины раздался, открылось два сектора, из которых показались острые наконечники двух ракет. Мгновенье -- и они с шипением оторвались от тела металлического зверя и устремились в группу убегавших. Настигнув её, ракеты разорвали людей в клочья, порушив заодно и стену прилегавшего здания.