-- Ага, -- кивнул темнокожий парнишка, -- я тоже так думал. Грязно, сыро. И глубоко. Как в тюрьме. Я однажды был в тюрьме.
-- Ты не рассказывал мне об этом, -- наигранно возмутилась Джулия, -- как тебя угораздило?
-- Не сегодня, -- скис Алан.
-- Почему?
-- Нет времени. Пока. Я ещё приду.
Алан, державший всё это время правую руку где-то за областью стекла, опустил её, пропало шипение динамика. Он помахал Джулии и ушёл. Ей стало тоскливее прежнего, и она снова разрыдалась.
Ночью её снова мучили кишечные боли, приступы рвоты, жуткая мигрень. Джулия звала на помощь, просила лекарства, но никто не приходил. Дотерпев до утра, точнее до следующей большой кормёжки, она закричала обслуге, чтобы вызвали врачей. И тогда боль отпустила.
Загорелась ТВ-панель. Теперь на ней красовался Карл. У него был свежий, бодрый вид, новая причёска.
-- Пациент 57, вы слышите меня? -- спросил врач.
-- Слышу, -- прошептала Джулия.
-- Вы знаете, почему оказались в Третьем секторе?
-- Убила троих. Знаю, -- устало ответила девушка.
-- Давно я не встречал настолько изменчивую форму болезни, будто каждый день у вас новый диагноз, -- пустился в монотонные рассуждения Карл, но Джулия его оборвала.
-- Какой же вы врач, если не можете помочь бедной девушке?! -- прорычала Джулия, и в глазах её вспыхнуло пламя. -- Как вы можете позволить, чтобы ваш пациент всю ночь корчился от невыносимой боли, стонал и умалял об обезболивающем?! Нынче клятвы и прочие кодексы для медиков -- это пустой звук?
Карл растерялся, подбирал слова. Фокстрот заметила его неуверенность и продолжила давить.
-- Вас не было в той душевой, господин психотерапевт! И вы смеете только фантазировать, что случилось со мной и с этими бедными женщинами и сономитом! Вам платят за фантазии, доктор?! Или за результат? Ваша долбанутая Амалия, только выписанная, кстати, из Второго корпуса, приставила мне нож к лицу, -- Джулия подвела ребро ладони к своему горлу, -- и собиралась перерезать мне глотку! Что оставалось делать? Она угрожала мне, все это видели! Ваша Амалия была двинутая на всю голову, которую вы, умудрённые докторишки, прозевали!
-- Пациент 57, -- вклинился Карл, -- всё же вы не в том положении, чтобы судить о профессионализме нашего коллектива и замечу, что мы не владеем информацией относительно вашего знакомства с убитой Амалией Скотт-Браун.
-- Знать не знаю эту тварь! -- снова выругалась Джулия.
-- Пациент 57...
-- Это не моё имя, мистер мозгоправ!
-- Прошу прощения, Балай...
-- Я соврала! Моё настоящее имя -- Джулия Фосктрот-Дарвик! Слыхали?! Дарвик, вашу ж мать! Не верите? Мой отец -- Оло Ван Дарвик, один из самых влиятельных людей в мире и уж в Иллейе точно! Хотите, чтобы вашу больничку разобрали на кирпичи, когда он узнает, что я прозибаю здесь, в сыром крысятнике?!
-- Почему вы соврали? И не лжёте ли вы сейчас?
-- Сделайте моё фото! Отправьте отцу!
-- Вы угрожаете нам, -- мягко отметил Карл, -- и вы в чём-то правы, если Оло Ван Дарвик на самом деле ваш отец. Зачем же мы будем ставить весь Нуттглехарт под угрозу? Проще совсем про вас молчать, не находите?
-- Выродок! -- сплюнула чуть ли не желчью Джулия, прыгнула на койку и отвернулась к стене, осознав, что пошла не по тому пути, затеяв перебранку. Ошиблась, выбрав силу и давление. Стоило быть гибче, мудрее и подойти с мольбами и прошением.
Настенный прямоугольник погас, превратившись в чёрную безжизненную гладь. Джулия хотела поплакать, но слёз не осталось. Только усталость и апатия. Апатия сведёт дочь апатиниумого короля в могилу. Скабрезная ирония, при мысли о которой Джулии стало несколько легче. И она уснула.
Красноголовый дятел орудовал своим острым клювом, усевшись на коре высокого старого дерева. Тук-тук-тук. Пауза. Тук-тук-тук. Затишье. Тук-тук. Выпав из сновидений, девушка не избавилась от назойливой долбёжки. Открыла веки, посмотрела на стекло. За ним, стояла высокая, стройная женщина, облачённая в шикарное чёрное пальто с пышным меховым воротником. Мех принадлежал когда-то зайцу или соболю. Серый и намокший, он всё равно смотрелся дорого, стильно и вместе с тем практично. На голове аккуратная укладка, волосок к волоску. Рядом с женщиной переминался с ноги на ногу медбрат в сером халате, сотрудник персонала. Сопровождающий, решила Джулия. Тук-тук-тук. Длинный острый ноготь Магнолии Эльверс касался разделяющей прозрачной преграды, издавая противный, нервирующий звук. Магнолия кивнула медбрату, тот протянул руку куда-то за пределы стекла, зашипел динамик.
-- Предупреждала я Оло, что кочевая жизнь занесёт тебя куда попало, но чтобы так глубоко и низко, -- Эльверс обвела придирчивым взглядом убогую конуру.
-- Отец знает, что я здесь?! -- прильнула к стеклу Джулия.
-- Собственно, какая разница? Или оказавшись на самом дне, ты решилась сменить фамилию?
-- Зачем ты притащилась сюда, змея? -- зашипела сквозь зубы Джулия.
-- Хотела взглянуть на тебя, -- Магнолия ввинтила свой прямой и холодный взгляд прямо в Джулию, -- вспоминаю твои прекрасные золотистые локоны. Как они мне нравились, когда ты играла в саду, под солнцем. И назло мне ты избавилась от них. Честное слово, я горевала. Местный рацион идёт твои волосам на пользу, они растут.
Эльверс улыбнулась холодно и безразлично.
-- Вытащи меня отсюда, Магнолия, -- держась правильного вектора, взмолилась Джулия, -- они убьют меня. Сгноят!
-- На твоей совести преступление. Я не в силах вызволить убийцу, -- картинно возмутилась Эльверс, -- к тому же, ты больна. И в этих надёжных стенах ты получишь соответствующую помощь, будь уверена.
-- Скажи отцу, что я здесь, -- разрыдалась Джулия, -- умоляю!
-- Никакие слёзы не вернут тебе рассудок, -- скорчилась в гримасе сожаления Эльверс, -- поэтому будь сильной и настойчивой. И тебе воздастся, вот увидишь.
-- Какая же ты тварь! -- утерев слёзы, выпалила Джулия. -- Сраная, мерзкая тварюга! Змея!
-- Резкие смены настроения свойственны умалишённым. Твой лечащий врач предупредил меня об этом. Кстати, довольно милый парень. И так бережно лепечет о тебе и твоём недуге. Надо же, Джулия, даже в психушке ты умудряешься очаровывать мужчин, -- Магнолия снова показала свои белые зубы в подобии улыбки.
-- Если Оло узнает обо мне, он тебя не простит, сволочь! -- схватилась за последнюю ниточку Джулия, за тонкую и крайне ненадёжную ниточку.
-- Постараюсь, чтобы Оло оставался в неведении, -- Эльверс выудила из кармана пальто портсигар, открыла его -- внутри ровным рядком лежали красные капсулы -- и, взяв одну из капсул, послала её в рот. Закрыла портсигар и вернула на место.
-- Стимуляторы, -- как будто оправдывалась Эльверс, -- без них туговато, знаешь ли. Столько работы навалилось. Я в чём-то тебе даже завидую -- уйма свободного времени. Обо всём можно подумать, поразмышлять.
-- Представь, что он обо всём разузнал, нашёл меня здесь, полуживую и почти съехавшую с катушек! Вообразила? Я последнее напоминание о матери! Он любил её! Любит её, а не тебя, сволочь! Что станет с ним без меня? Ты не будешь счастлива, если он потеряет покой. Одумайся, тварь! Вызволи меня.
-- Не хочу признавать, но ты её точная копия. Такая же нежная, светлая и упёртая, -- на лице Эльверс проступили искорки подлинных переживаний, -- но слишком долго я добивалась своего, чтобы собственными руками помешать триумфу и вернуть тебя отцу. Понимаешь, о чём я? Твоя бедная мать была лишь преградой, которую пришлось устранять. Долго и размеренно. Я травила её методично, по капле каждый день, ломая психику, волю, надежду. Твоя сучья мать с каждым днём теряла силы и, что важнее, желание жить. Помнишь, как она приходила в бешенство, крушила мебель, рвала на себе волосы? Не удивляйся, крошка, мне в красках рассказывали обо всём, что происходило в вашей спальне. Я смеялась, заливисто и злобно. С огромным удовольствием упекла бы тебя в проклятый сектор Нуттглехарта уже в день твоего рождения. Чтоб ты сдохла, и чтобы крысы сожрали твой маленький трупик! -- Эльверс отдавала себе отчёт в том, что её слышат, может, записывают, но не придавала этому и малейшего значения. -- Но судьба попросила выждать, быть упрямой, и что я вижу? Любимая дочка Ван Дарвика спятила, слетела с катушек, погрязла в дерьме! О лучшем сюрпризе перед грядущей ночью Обновлённого Цикла я и мечтать не могла.
