-- Разумеется, любовь, высокая и неуловимо-прекрасная подвигла Зохора ринуться в пучину невероятных опасностей, дабы спасти свою единственную возлюбленную, -- указывая на рисунки, развешанные на стенах кабинета, живо рассказывал красавец-мужчина, -- вы, конечно же, знаете, о ком идёт речь, о Вермее, дочери грозного и абсолютно сумасшедшего айкорна Пеледеуса Второго. Кто-нибудь из вас знает, что проделал со своей бедной дочуркой безжалостный и властолюбивый Пеледеус?

В зале поднялась дюжина рук, одна из них тянулась выше других. Её и спросил оратор. Встав из-за ученического стола, веснушчатая и немного косоглазая девчушка затараторила так, будто у неё спрашивали основы "Илейского Конформата":

-- Вермея, дочь Пеледеуса Второго была божественно прекрасна. Её отец ненавидел её за это. Он думал, что она не его дочь. Когда Вермее исполнилось шестнадцать, он подослал к ней костоправов. Они изуродовали её лицо. После этого Вермея стала страшной и некрасивой. Но любила людей и детей. Однажды Вермея пошла в город и встретила там кабана. Кабан вырвался из рыночного загона. Кабан напал на Вермею и хотел загрызть её. Но подоспел стражник и отогнал животное. Когда об этом узнал Пеледеус, он купил этого кабана и посадил его на место дочери. Ну, то есть на трон, рядом с собой. А бедная Вермея с тех пор ела только отбросы, которыми кормят свиней.

Закончив доклад, девочка уселась на место, довольная своими познаниями. Другие дети корчились от гадкости, те, кто постарше смеялись непонятно над чем или кем. Неола впервые слышала это сказку и потому серьёзно расстроилась, представив себя на месте несчастной Вермеи.

-- Всё верно, -- кивнул рассказчик, -- что случилось с дочерью злобного Пеледеуса дальше? Просидев в заточении около года, она подкараулила, когда разносчик харчей зазевался, и оглушила его костью, которая осталась у неё после праздничного ужина. Вьюга заметала пути и дорожные знаки, мороз воцарился жуткий, и даже самый смелый искатель приключений побоялся в ту ночь высунуть свой красный от крепких настоек нос. Пробравшись мимо дремавших дозорных, Вермея, худая и синяя от холода, в одном грязно-голубом платьице и босых ногах, выбралась на крышу каземата и окинула своим горьким взглядом заснеженные равнины и холмы. Деваться некуда. Она стала молиться богам, но никто её не слышал, кроме тёмного и зловредного Хсара, владыки всего противного светлому и чистому. Когда-то он прибыл на нашу твердь вместе с Глыбой. Глыба распалась и исчезла, Хсар так и остался. Тёмный и ужасный Хсар предстал перед Вермеей в образе огромного, обросшего белой шерстью вепря и предложил свою помощь в обмен на её красоту, силу и мощь которой он обратил бы во зло. Замерзающая и умирающая, Вермея согласилась, несмотря на отвращение и к зверю, и к тёмному владыке. Она села на спину белого вепря, зарылась в его грубой, свалявшейся шерсти и унеслась туда, где её ждал горячий ужин, чистая постель и огонь в печурке.

-- Не так уж и худо! -- выкрикнула высокая и развивающаяся быстрее своих сверстниц ученица. Её поддержали радостными выкликами и смехом.

-- Отогревшись и выспавшись, Вермея как-то раз спустилась в подвал странного жилища, в котором она провела свои первые дни у Хсара, -- продолжалась история, не замечая реплик из-за парт, -- там она обнаружила свою точную копию, бездвижную, спрятанную за стеклом. Та неподвижная и застывшая девушка, будто кукла, казалось мёртвой или остолбеневшей. Вермея коснулась рукою стекла, и ощутила невообразимую боль. Она менялась, теряла сознание, снова приходила в себя. Её внутренняя красота каким-то диковинным образом передавалась той, что была за стеклом. Умирая, Вермея видела открывшиеся зелёные глаза и злую ухмылку, что застыла на гримасе её близнеца. Но Вермея не умерла, а просто заснула. А Хсар и злая Вермея возглавили армию и стали разрушать всё живое. Сила и гнев Вермеи Второй переросли в огненное пламя. Она могла превращаться в жуткие существа и сжигать целые города. Разумеется, начала она свой кровавый поход с владений Пеледеуса Второго.

-- Когда же появится Зохор?! -- в нетерпении выкрикнул мальчишка, который напоминал больше девчонку, если бы не слишком острые скулы и сивые ломкие короткие волосы.

-- Терпение, -- показав указательный палец в примиряющем жесте, попросил настоятель церкви Асмиллы и продолжал. -- Однажды встретив Вермею, Зохор не мог забыть её. Он был тем самым стражником, что спас её от кабана на улице города. После этого Зохор, любивший по обыкновению перевоплощаться в кого угодно, искал таинственную дурнушку с золотым сердцем и прекрасными, тёплыми карими глазами. И воюя на доброй стороне, полубог Зохор встретил войско агрессоров лицом к лицу, которое вела неповторимая Вермея. Он узнал её, хоть и не с первого взгляда. И понял, что она околдована. Сразившись, но проиграв, Зохор, не способный к человеческой смерти, стал преследовать караван Вермеи, пока не достиг владений Хсара. -- Он ткнул на мрачный пейзаж, написанный одним давним художником сономитом. Развалины и чёрные сопки, грязь и проливной дождь. Всё в оном говорило о неизбежности смерти. -- Прокравшись в покои Вермеи, он, спрятавшись за высокой колонной, видел, как она, прекрасная, обнажённая, идеальная, входит в прозрачный куб и замирает в нём, закрыв свои зелёные глаза. Наивный сын Асмиллы бросился к кубу и замахнулся палицей, норовя разбить его вдребезги. Но тёмные слуги Хсара не допустили того. Набросившись грозной тенью, они атаковали Зохора, сбили его с ног, колотили по бокам и всячески издевались. Затем пришёл владыка. -- Рассказчик снова указал на копию полотна "В?ржак", что по-сономитски означало зло. На чёрно-белой картине бушевал шторм, морские волны бились об острые скалы и утёсы. Из бездны, словно мгновенье назад, поднялся могучий колосс, ужасный и неописуемо величественный. Из его тела, покрытого огромными острыми панцирными раковинами, будто у какого-нибудь рака, выступали четыре конечности, каждая размером с многоэтажный жилой квадрат, коими заставлен Трезубец. Четыре хлыста, выросшие из его боков, толстенные и мощные, хлобыстали по водной глади, вздымая сокрушительные волны. Четыре руки-клешни, завершавшиеся остриями, способные проткнуть небосвод. Четыре ярких, горящих белым светом глаза и щупальца, усеивающие его шею, плечи и чешуйчатую грудь. -- Так изображали Хсара сономитские легенды. И когда Зохор раскрыл себя, представьте, вот этот великан вылез из недр океанских и завязался смертельный бой.

-- Он раздавил бы его одной лапой, -- скептически заметила толстушка с первой парты.

-- Зохор Хсара? -- улыбнувшись, спросил учитель.

-- Н-е-е, -- замялась толстушка, -- наоборот.

-- Почему же? Потому что он огромный и страшный? Не это главное. Каким бы великаном не был твой враг или страх, сильное желание всё равно его переборет. И когда Зохор почти выбился из сил, он вынул из трофейных экспонатов, развешанных на стенах дворца Хсара, тупое копьё и попросил свою мать вложить в него всю любовь и всю ненависть к злодею, что скопилась в нём, пока он искал единственную возлюбленную. Асмилла благословила копьё, и Зохор сделал роковой бросок, поразив жуткого монстра. Хсар пал, стеклянный куб треснул, рассыпавшись на осколки. Вермея очнулась, красивая и кареглазая. Она узнала в окровавленном лице Зохора того стражника, который спас её от взбешённого кабана. Их поцелуй был сладок и продолжителен. А на утро, когда тьма рассеялась, они двинулись в обратный путь, влюблённые и счастливые. Такая вот история. Понравилось?

Почти все девчата захлопали, удовлетворённые яркой легендой, которая ожила перед их глазами безо всякого синематографа, который, к слову, не раз являл на суд зрителя разные варианты того самого предания. Те, кто постарше, встретили рассказ холодно, но младшие были в восторге. Все, за исключением новенькой. Неола Фрай нахмурилась, вздыхала, проявляя своё категорическое несогласие. Ей было пятнадцать, историями про рыцарей уже не удивишь.

-- Почему вы грустите, Неола? -- заглянув в журнал, чтобы уточнить имя, спросил настоятель.