Наконец они разняли руки, и круг распался.

– Это и все? – спросила Эмма.

– Это и все! – ответила мисс Сапсан, спеша к нам. – А теперь побежали. Будет лучше, если через пятьдесят четыре секунды нас здесь не будет!

Там, где стояли имбрины, земля уже раскололась, и комья глины посыпались в стремительно расширяющуюся трещину, из которой доносился громкий, почти механический гул. Обрушение началось.

Несмотря на крайнюю усталость и полученные раны, мы бежали на подгибающихся ногах, подгоняемые ужасом и жуткими апокалиптическими звуками, а также гигантской неуклюжей тенью, заслонившей от нас заходящее солнце. Мы бежали по земле, которая продолжала трескаться, спускались по осыпающимся у нас под ногами древним лестницам, спеша к первому дому, из которого мы сюда вышли, и давясь красной пылью от рассыпающихся стен. Наконец, мы нырнули в коридор, ведущий в башню Каула.

Мисс Сапсан вошла в трескающийся у нас на глазах тоннель последней, а когда мы через него пробежали, затолкала нас в башню. Оглянувшись, я увидел, как тоннель рухнул под тяжестью обрушившегося на его крышу гигантского кулака.

– Куда подевалась дверь? – отчаянно закричала мисс Сапсан. – Мы должны ее закрыть, иначе разрушение может перекинуться и на эту петлю!

– Ее вышибла Бронвин! – тут же наябедничал Енох. – Дверь сломана!

Бронвин первой подбежала к двери, и для нее было легче вынести дверь, чем поворачивать ручку.

– Простите! – закричала она. – Я нас всех погубила?

Дрожание только что покинутой нами петли перекинулось на башню. Она закачалась, швыряя нас от одной стены коридора к другой.

– Нет, если мы успеем покинуть башню, – ответила мисс Сапсан.

– Мы слишком высоко! – воскликнула мисс Королек. – Мы ни за что не успеем спуститься вниз!

– Прямо над нами открытая площадка, – подсказал я.

Я и сам не понял, зачем это сказал. Неужели разбиться, спрыгнув с огромной высоты, лучше, чем погибнуть под обломками рухнувшей башни?

– Да! – воскликнула Оливия. – Мы спрыгнем!

– Ни за что! – возразила мисс Королек. – Нам, имбринам, это, может, и подойдет, но вам, детям…

– Я могу всех спустить! – ответила Оливия. – Я сильная!

– Ну, нет! – заявил Енох. – Ты слишком маленькая, а нас слишком много!

Башня тошнотворно закачалась. На нас с потолка посыпалась кафельная плитка, а пол покрылся трещинами.

– Ну и ладно! – фыркнула Оливия. – Оставайтесь!

Она начала подниматься. Башня еще раз покачнулась, и всем хватило секунды, чтобы понять, что Оливия – это наша единственная надежда.

Теперь наши жизни находились в руках самой миниатюрной из нас. Да поможет нам птица!

Промчавшись по наклонному коридору, мы выскочили на открытый воздух в уже сгущающиеся сумерки. Перед нами раскинулся захватывающий вид на весь Дьявольский Акр – крепость с ее бледными стенами, клубящаяся паром пропасть с разомкнутым мостом, обугленная Дымящаяся улица и теснящиеся кварталы за ней и, наконец, Канава, извивающаяся вдоль края петли, подобно кольцу грязной накипи. Что бы ни произошло, – подумал я, – уцелеем ли мы или погибнем, я все равно буду счастлив навсегда покинуть это место.

Мы подошли вплотную к круглому ограждению. Эмма сжала мою руку.

– Не смотри вниз, хорошо?

Имбрины начали превращаться в птиц и усаживаться на перила, готовясь помогать, насколько это возможно. Оливия обеими руками взялась за перила и сбросила туфли. Ее ноги тут же взлетели, и она исполнила стойку на руках.

– Бронвин, возьми меня за ноги, – попросила она. – Мы образуем цепочку. Эмма возьмется за ноги Бронвин, а Джейкоб – за ноги Эммы, Хью – за ноги Джейкоба, а Гораций – за ноги Хью…

– У меня ранена левая нога! – пожаловался Хью.

– Значит, Гораций возьмется за твою правую ногу! – ответила Оливия.

– Это безумие! – вмешался Харон. – Мы слишком тяжелые!

Оливия хотела что-то ему возразить, но внезапная дрожь встряхнула башню с такой силой, что нам пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть.

Либо Оливия, либо смерть. Другого выхода не было.

– Вы все поняли? – закричала мисс Сапсан. – Делайте, что вам говорит Оливия, и, самое главное, не разжимайте рук, пока мы не коснемся земли!

Малышка Оливия согнула колени и опустила ногу, предлагая Бронвин за нее схватиться. Бронвин обхватила ее щиколотку, затем дотянулась до второй ноги и сделала то же самое. Оливия выпустила из рук перила и встала в руках Бронвин, устремляясь в небо, как пловец, оттолкнувшийся от стенки бассейна.

Бронвин оторвалась от пола. Эмма быстро схватила ее за ноги и тоже приподнялась вверх. Скрежеща зубами, Оливия тянулась все выше. Наступила моя очередь, но, похоже, подъемная сила Оливии иссякла. Она стонала и загребала руками, но подняться выше ей не удавалось. Тут мисс Сапсан превратилась в птицу, захлопала крыльями, подцепила когтями платье Оливии и потянула ее вверх.

Мои ноги оторвались от пола. В них вцепился Хью, а на нем в свою очередь повис Гораций, за которого ухватился Енох и так далее, пока не дошла очередь до Перплексуса, Эддисона и Харона с кузенами.

Мы взмыли в воздух, похожие на странного извивающегося воздушного змея, невидимым хвостом которого служил Миллард. Все остальные имбрины, поменьше, тоже вцепились когтями в нашу одежду и, яростно хлопая крыльями, помогали поднимать.

Последний из нас едва покинул площадку башни, как все огромное сооружение начало рушиться. Я посмотрел вниз и успел увидеть ее последние мгновения. Все произошло быстро. Верхняя часть сложилась, будто ее затянула в себя обрушивающаяся петля. Все остальное покачнулось и переломалось посередине, осыпавшись огромной тучей пыли и обломков. Все сопровождалось таким грохотом, словно кто-то высыпал в каменоломню миллион кирпичей. Но силы мисс Сапсан стали таять, и мы стали медленно падать на землю. Имбрины что было сил тянули нас в сторону, чтобы мы не приземлились на обломки, а совершили мягкую и безопасную посадку.

Мы коснулись плит двора. Первым опустился Миллард, а последней – Оливия. Она так устала, что упала на спину и осталась лежать, с трудом переводя дыхание, как будто только что пробежала марафон. Мы собрались вокруг и благодарили ее радостными криками и громкими аплодисментами.

Ее глаза расширились, и она показала куда-то вверх.

– Смотрите!

В воздухе у нас за спиной, там, где несколько мгновений назад находилась вершина башни, вращалась мерцающая серебристая воронка, напоминающая миниатюрный ураган. Это были остатки обрушивающейся петли. Мы, как завороженные, наблюдали за ее все более стремительным вращением. Она неуклонно уменьшалась в размерах, а когда стала настолько крошечной, что разглядеть ее уже было невозможно, из нее вырвался звук, похожий на сверхзвуковой хлопок:

– АЛМАААААААААА…

В следующее мгновение воронка исчезла, унося с собой голос Каула.

Петля обрушилась, башня упала. Пришлось сделать усилие и стряхнуть охватившее всех оцепенение, вызванное только что пережитым потрясением. Казалось, худшее позади и большинство наших врагов повержено, но вокруг царил хаос, и нам предстояло много работы. Несмотря на усталость, ушибы и растяжения связок, имбрины принялись за то, что у имбрин получается наилучшим образом, – наводить порядок. Вернувшись в человеческие тела, они развили кипучую деятельность. Крепость тщательно осмотрели в поисках тварей. Двое сдались сами, а третью – жалкого вида женщину – обнаружил в какой-то яме Эддисон.

Она выбралась с поднятыми руками, умоляя о пощаде. Кузенам Харона было поручено соорудить для наших немногочисленных узников временную тюрьму, и они с удовольствием принялись за работу, сопровождая удары молотков песнями. Мисс Сапсан и мисс Зарянка допросили Харона. Им хватило нескольких минут, чтобы убедиться в том, что он всего лишь наемник, а не тайный агент и не предатель. Похоже, предательство Бентама потрясло Харона не меньше, чем нас.

Вскоре мы опустошили лаборатории и камеры тварей, вдребезги разнеся все их чудовищные приспособления. Мы вывели во двор и осмотрели жертв их жутких экспериментов. Обнаружив еще одну тюрьму, мы выпустили из нее десятки узников. Исхудавшие и оборванные люди медленно выходили из подземного здания, в котором их держали твари. Некоторые, казалось, плохо ориентировались в происходящем и за ними необходимо было присматривать, чтобы они не ушли и не заблудились. Остальные были так потрясены своим неожиданным спасением, что беспрестанно нас благодарили.