Дарья и дети уже выскочили из дома.

- Огородом прошли, - догадалась жена. - Видать, шли денег занимать, а тут

139

добыча подвернулась. Нет, ты погляди! Прямо разбой среди бела дня!.. Ваня, ты только не бей Кольку в его дворе. Будешь неправ.

- Тварь! Бога ты не боишься! - крикнул Иван отряхивающемуся около родного крыльца Шушере.

- Да пошёл ты со своим Богом! - был ответ.

- Ну-ну... - поморщился Иван от головной боли. - Ещё сто раз столкнёмся с глазу на глаз...

Глава 9

В связи с предстоящими работами на бывшем директорском поле и в старом совхозном сарае Иван посадил картошку очень оперативно. Через два дня после Пасхи у них с Орловым заканчивались бумажные оформления и можно было приступать к налаживанию своего нового фермерского хозяйства. Уже были заключены - пока устно - договоры о покупке семенного зерна и нескольких сотен гусят. Расширялось и домашнее Иваново хозяйство. В Вербное воскресенье отелилась корова, и родившуюся пятнистую тёлочку Рябинку решено было оставить себе. Кроме того Иван по дешёвке купил пятимесячную свинью у односельчан, которым срочно понадобились деньги на адвоката, но купил не на мясо, а чтобы была собственная свиноматка.

Таким образом, все дела начинались с перспективой на будущее, и настроение у Ивана и Дарьи накануне светлого праздника, несмотря на множество весенне-огородных работ, было прекрасное.

В этот день до обеда и соответственно до прихода жены из школы Иван приводил в порядок сарай, который остался от прежних хозяев дома и до сих пор не использовался. Ремонта он требовал не слишком большого, но был страшно загажен: видно, скот здесь жил прямо в навозе. Иван три часа выбрасывал отменный перегной, который и в предыдущие два года понемногу использовал для огорода, после чего решил применить технику: протянул шланг и включил насос в погребе, где уже начала скапливаться вода с оттаивавшей почвы. Сначала не поддавалась не только грязь, но даже столетняя паутина. Но последователь Геракла не сдавался и, дабы грязный

140

поток имел выход, отбил от стены пару досок. Работа пошла успешнее, навоз вымывался, и Иван с радостью отметил, что материал, из которого сделан сарай, ничуть не хуже, чем на сарае, где содержалась его скотина.

- Можно расширяться с хозяйством, только гнилые полы поменять, - сказал он сам себе вслух.

Когда через час работы Иван выключил насос, то услышал, что за спиной, по соседской территории, кто-то прошлёпал в туалет. Забор, разделявший дворы, здесь кончался, и на границе участков было сложено то плохое сено, которое Иванова корова, не съедая, оставляла в кормушке и которое использовалось на подстилку. Иван повернулся: не враг ли его оказался в зоне досягаемости, но вместо Шушеры мелькнула какая-то ярко-синяя куртка, и от стожка донёсся звук падения. Иван пошёл посмотреть.

Занятная картина открылась ему по ту сторону сенной кучи: раскинув руки, ноги и длинные чёрные волосы, на сене задремала девка лет восемнадцати-девятнадцати. Не застёгнутая куртка открывала - и очень откровенно - её полные груди, едва защищённые кофточкой, на которой отсутствовали за ненадобностью две верхние пуговки. Юбка, и без того короткая, задралась при падении настолько, что оголилось бедро, и было видно, что под нею у спящей красавицы белья нет. Ноги её до колен закрывали шушеринские кирзовые сапоги, которые служили всей семье для торжественных выходов во двор, за сушняком в окрестные заросли и "на дело".

Иван не рискнул что-либо поправлять в одежде девчонки, хоть и дул прохладный ветерок, и лишь для порядка попытался разбудить её ударами по сапогу: "Эй, вставай, замёрзнешь", хотя сразу понял, что этот крепкий пьяный сон прервётся нескоро.

Минут через десять, когда он покормил собаку и глянул через забор - не возвращается ли с работы Дарья - у соседей хлопнула дверь. Появившийся на крыльце Колька осторожно спустился по ступенькам: похмельные ноги не хотели подчиняться. "Или тоже на моё сено перебирается ради целебного апрельского загара, - предположил Иван, - или вышел добить кухню".

Шушеринские кухни походили на грибы. Весной-летом Колька, любитель выпить и закусить на свежем воздухе, из чего-нибудь ворованного в совхозе строил навес над кирпичным очагом посреди двора. Затем появлялись и

141

какие-нибудь стены. Зимой недостаток дров (точнее, их отсутствие) приводил к постепенному уничтожению кухни. Гриб срезался, чтобы на следующий год опять вырасти над всё той же печкой.

Иван вернулся от калитки ко второму, только что вычищенному сараю точно решить, какой сделать ремонт, чтобы в будущем разместить здесь овец. На полы хороших досок пока не было, только тёс, чтобы подремонтировать дверь и заднюю стену. Однако в ближайшие дни они с Орловым собирались ехать за материалом для своего общего фермерского сарая, и можно было купить с полкуба "пятёрки" и для себя.

- Вано! - донёсся хриплый Колькин голос.

Тот стоял, держась за угол веранды, и глядел прищурено, словно сквозь туман.

Я тебе взятку даю!... Откупаюсь!.. А то ж мечтаешь... меня побить!..

- Сегодня грех драться. Перенесу, - отмахнулся Иван, действительно, ещё не наказавший соседа за паяльные лампы.

- Вон там!.. Девка валяется...на сене!.. Балдая в сись!.. Делай, что хошь!.. Дарю!

- Кто она? Твоя побочная дочь, придурок?

- Мои все при мне!.. Старший привёз!.. Городская!.. А на кой хрен ему такая жена?!. Получше найдём... непьющую!..

- И где ж твой сын? Что бросил её?

- Спит, слабак!.. А ты бери!..

- Пошёл ты...сводник.

- А вот скажу моему...что застал тебя с ней!.. Сено ж твоё!.. И Дашке скажу!.. - Колька, будучи не в силах больше держать равновесие, сел на сломанную детскую коляску.

- Ты по всему дошёл до предела, урод, - Иван не стал больше слушать соседа и пошёл в сарай, желая, чтобы жена поскорее пришла с работы. Слушать алкоголика Кольку она, конечно же, не станет, но грязные слова подпортили настроение.

142

Первым из школы вернулся Паша, затем Юра и Дарья. Она - с новостью: дали зарплату за ноябрь.

- Во, апрель на дворе, зима начинается, - усмехнулся Иван. - Получила восемьсот, а фактически двести.

- Да, - согласилась жена, - деноминация удешевила деньги вчетверо.

- Выходит, ты получила, как сторож или уборщица. А чего ж тогда стоит их зарплата?..

- Утешает только то, что обманули всю страну, а не одну меня. Хотя какое это утешение...

За обедом Юра по просьбы матери рассказывал про вчерашние танцы в школе. К удивлению Ивана, который помнил слова участкового о своём новом соседе, Валерка Степанчук не стал жить тихо, а сколотил небольшую банду и принялся насаждать среди деревенской пацанвы свои законы. На дискотеку он пришёл сильно выпившим, многих оскорблял и даже бил, в том числе девчонок, которые смели отказать ему в танце. Пострадали даже подруги Юриных одноклассников, которых он назвал "трусливыми шестёрками".

- "Я, - говорит, - пахан в селе. Будем жить по беспределу..."

- Ну, и как ты себя повёл? - спросил Иван. - Тебя этот паханчик не задевал?

- У меня проблем не было. Во-первых, соседи. Даже по имени меня знает. Во-вторых, мы корефаны с Вадиком Пешкиным. Помнишь, я говорил тебе о его дядьке, "ответственном" за деревню. Валерка хотел наехать на Вадика, а тот подходит вплотную (я тоже с ним) и говорит: "Лучше заткнись, а то скажу всем, кем ты был на зоне". Видать, дядька его по своим каналам разузнал.

- Ну, и что? Заткнулся младший Шушера? - спросил Паша, которого родители не пустили на вечер.

- Пробубнил что-то...

Иван поймал взгляд Дарьи, которой явно не понравился тон Юриного рассказа, и попытался увести разговор в сторону.

143

- Насколько я знаю, блатные не играют на публику, взвешивают каждое слово, не оскорбляя почём зря окружающих. Женщин обычно не бьют. И в тюрьме, и даже в лесу среди диких зверей есть свои законы. Плохие ли, хорошие - другой вопрос. А тех, кто насаждает беспредел, то есть отсутствие всяких законов, надо убивать, как бешеных собак.