- Эй, морда русская, чего забрёл сюды? - кричит.

Слуги хохочут.

- А как догадались, вашество? - растерялся Ваня.

101

- Дура! Здеся в лаптях не ходют!

Ну, Иван вспомнил, что вся Росея голодная да нищая за ним стоит, на него надеется, собрался с мыслями и ответствует: так, мол, и так, имею цель найти клад али тайну довольству заграничному вызнать. Пожал боярин плечами:

- Бог их, заграничных, ведат. Я их языка поганого не учил и здеся со своим братом русским предпочитаю говорить. Для дел у меня чиновные людишки есть. А свою тайность скажу. Клады-то самые большущие в земле российской лежат. Никто их не закапывал, земля сама родит. Володею я той землёй в изрядном количестве, беру всё задаром, сюды везу и продаю подороже.

- А сколько, к примеру, с тебя писаря пошлины берут в казну? - интересуется Ваня.

- Ничего не берут. Я их с потрохами купил. Там бумага така лежит, что я гнилые кожи за кордон везу. Вот так. А тута у меня заводики да мануфактуры. Немцы на меня работают! А ну, пошёл! - и толкнул кучера.

Опечалился Иван. Не помнил, как и домой добрёл. А уж осень на дворе. Слышит: колокольчики звенят. То царёвы приказные скачут, подать с крестьян собирают. Выводит он из овина старого козла: вот, говорит, всё моё добро. Порыскали приказные, порыскали: и впрямь нет ничего. Один, что похитрея, пытает Ивана:

- А скажи-ка, брат, как сам-то зиму будешь зимовать, детей насыщать?

- А что? - отвечает Ваня. - Прежде мы ничего не ели, а теперь вдвое больше ничего не будем есть...

Уехали незваные гости, а Иван старшему сыну велит:

- Иди в лес, на ту поляну, что сам знаешь, веди домой подводы со всем нашим добром.

Степан Игнатьевич закончил свою сказку, закашлялся и прижал руку к левой части груди, успев выпалить своё обычное: "Вот вам сказка, а мне бубликов связка".

Рассказывать он был мастер, и несколько его сказочек Дарья даже записала для какого-то использования в школе. Секрет старика заключался в

102

интонации - особой, неторопливо-мудрой для общего повествования, отдельной для каждого персонажа, да такой, что можно было не думать над значением слов: из одной только интонации сказителя всё сразу становилось ясным про любого из его героев. А ещё в особых жестах худых и длинных стариковских рук, которыми он словно дирижировал, направляя музыку слов в нужное русло. Но главное - в чувствах, которые владели им в процессе рассказывания. Мало того, что он сам с головы до пят увлекался, жил повествуемым, так любой слушатель, и не только такой вежливый, как, к примеру, сосед Иван, попадал под обаяние этих чувств, заражался ими и, даже предугадывая сюжет, всё же с удовольствием слушал, чтобы пережить всё вместе с героями. Если, конечно, дед не перебивал себя кашлем, следствием длительного курения, от которого то начинало щемить сердце, то колоть где-нибудь в боку.

- Сердце? - спросила Дарья. - Может, корвалолу?

- Ой...давай...захолонуло так...

Старик выпил лекарство, через некоторое время задышал ровнее.

- Эт тебе, Игнатьич, за твою гневность, - пошутил Иван. - Простил бы уже власть. Самому легче было бы... Ты ведь и похуже времена видел.

- Гнев - грех, но от моего гнева кому плохо?.. А ты вот своим ворам простил?

- Прощать надо раскаявшихся... Раскаявшимся я б и корову простил. Совесть, что проснулась, и большего стоит.

- Вот то-то же. Пойду я, опосля договорим. А то надоел вам своими баснями. Спасибо, хозяйка, за угощеньице!

- Да не за что.

Старик ушёл, грохоча своими тяжёлыми валенками. Слышно было, как во дворе он пару минут беседовал о чём-то с псом: наверное, вразумлял не дремать в разгулявшуюся непогоду и зорче охранять хозяйское имущество.

Иван, собравшийся было провожать гостя, только откинулся на спинку стула, и Дарья заметила, что у мужа закрываются глаза.

- Устал? - заботливо улыбнулась она. - Ложись спать.

103

- Сейчас пойду... Надо выспаться...

- А ты что мне про гаишников, про перекупщиков и прочие неприятности не рассказывал?

- Рассказал же... И так проблем хватает. Знаешь, мы с Орловым подсчитали, и вышло, что, продавая в нашем райцентре, выгадали бы те же деньги.

- Зачем тогда ездить в Морск?

- Здесь мы бы два дня стояли...

- Так ведь и там два дня торговали.

- Кто ж знал? Раньше такого не было, чтоб перекупщики все места в аренду забирали... Что аренда? На базарах теперь с каждого требуют санитарную книжку и сертификат. Вот тоже расходы.

- А вы как же?

- Обошлось на этот раз. И то, наверное, потому, что дали взятку за место. Но Орёл сказал, что больше в Морск с мясом не сунется. Невыгодно, и мороки много. Будет возить по учреждениям, предприятиям...

- Тоже морока...

- Да, города завалили импортом. Помнишь, что мне сказали милиционеры, когда поймали в лесу за рубкой дров? Плати, говорят, штраф, лес рубить запрещено, у вас на сельсовете висит объявление. Я их спрашиваю: что ж нам, замерзать? Ведь купить-то в районе ни дров, ни угля нельзя. А они: замерзайте. Кому вы, крестьяне, нужны? Продукты все импортные. Деревни скоро закроют, а вас спишут за ненадобностью.

- Да, ты рассказывал. И нам, сельским учителям, грозятся отменить все льготы. Останется одна зарплата...

- Ой, не смеши меня со своей зарплатой. Её давно запретили. У нас, деревенских людей, теперь одна льгота - торжественно сдохнуть.

- Да, только положенных на погребение денег за последний год в деревне никому не дали. Говорят: нету.

- Тогда вообще никаких льгот... Эй, пацаны, вам пора ложиться спать...

104

Ну, а у меня всей прибыли с поездки, что побывал в прокуратуре да повидал дядьку. Впервые за четырнадцать лет.

- И как они живут? Городские...

- Как?.. Вообще, это отдельная история. Я так опростоволосился... Но тебе стоит знать, как они живут: Нина ведь, его жена, тоже педагог. Преподаватель в институте.

Иван перебрался на своё любимое место - у духовки, на тот самый стульчик, с которого едва не опрокинулся полчаса назад дед Степан. Прислонившись к горячим кирпичам, можно было греть спину и смотреть телевизор или читать, если в доме случалась газета: своих семья не выписывала по причине отсутствия средств.

- Приняли хорошо. Витя сразу на стол бутылку дорогой водки. Ужинаем. Ну, и как ты про город, так они начали расспрашивать про сельскую жизнь. Я им говорю: "У нас теперь три сословия: пьянь неработающая и ворующая (в пример привёл соседа Кольку Шушеру), потом совхозники, работающие и получающие не зарплату, а натуроплату в виде сена или зерна, и частники, как я, живущие скотиной-огородами". - "А молодёжь?" - спрашивают. - "Молодёжи, - рассказываю, - в нашей деревне нет, вся в города уезжает. Только школьники". И не то, чтобы начал хвастаться, а просто Нина скажет, что купила ведро помидоров, чтобы законсервировать, за столько-то, а я удивляюсь, говорю, что весь сентябрь помидорами свиней кормил. То же - про картошку, мясо. Оказывается, перекупщики накручивают цены не на проценты, а в разы, в три-четыре раза. Особенно на картошку. Тут меня и понесло со своим домашним хозяйством: выкопали столько-то, засолили столько-то... Кабы знал, что у них ночевать придётся, всего б привёз, потому что у нас это гроши...

Прямо богачом себя почувствовал. Но не надолго. Нина вздыхает: мол, целыми днями вы, селяне, заняты, по хозяйству крутитесь, а мой Виктор взял моду проводить вечера в бильярдной, по сто рублей за час платить. Я чуть язык от удивления не откусил. "А сколько ж ты, дядька, зарабатываешь?" - спрашиваю. Он: "Пятнадцать тысяч". - "А задерживают сильно?" - "Бывает, дня на два-три. У нас грузчики, например, получают по семь тысяч". Слыхала, Даш? Твои восемьсот рублей - и его пятнадцать тысяч!.. Да с такой зарплатой можно, не торгуясь, покупать мясо у перекупщиков. Представь:

105

два месяца - и грузовик, о котором я уже три года мечтаю... У них в квартире компьютер, проигрыватель на дисках, не говоря уже про всякие видео. Иномарка, которой всего шесть лет.