На лице Илана появилась брезгливая гримаса, и он сокрушенно покачал головой. В кармане у Кристины зазвонил телефон, и она вздрогнула. Номер на экране не определялся.
– Слушаю… – поднесла она мобильник к уху.
– Кристина Штайнмайер?
Мужской голос – не тот, не вчерашний: никакого акцента, более высокий, совсем не вкрадчивый.
– Да… – уклончиво ответила журналистка.
– Вас беспокоят из комиссариата полиции по поводу письма, которое вы принесли нам вчера.
«Почитатель» ее таланта ведущей сработал оперативно!
– Нам бы хотелось с вами побеседовать, – продолжал звонивший.
– Я… у меня эфир.
– Ничего страшного, приезжайте, как только освободитесь. Обратитесь к дежурному и спросите лейтенанта Больё.
Женщина поблагодарила и разъединилась. Заметив, что ей на почту пришел новый мейл, она кликнула мышкой, и на экране появилось слово ИГРА. Адрес отправителя – [email protected] – был ей незнаком, и она едва не отправила его сразу в корзину, но в последний момент ее внимание привлекла фраза:
ВЗГЛЯНИ-КА ВОТ НА ЭТО.
ЖЕРАЛЬД
Кристина нахмурилась. С чего это вдруг ее жених пишет не со своего адреса? Если это шутка, то неудачная.
Она нажала на клавишу.
На мониторе стали появляться фотографии в формате. jpg.
На первой была запечатлена терраса кафе. Посетители сидели за вынесенными на тротуар круглыми столиками, спиной к витрине: молодая пара, явно студенты, старая дама с чихуа-хуа, поводок которого был привязан к ножке стола, мужчина в габардиновом плаще читает газету… Ни одного знакомого лица. Через две секунды на экране возник следующий снимок, и рот Кристины наполнился горькой слюной, а в мозгу у нее завыла сирена. Так бывает, когда на подводной лодке срабатывает радар. Боевая тревога! Команде стоять по местам! На фото были Жеральд и Дениза: лицом друг к другу, за столиком того же кафе. «Торпедная атака!» – истерически кричал радист в голове журналистки. Фотограф снял пару через плечо мужчины с газетой. Они склонились друг к другу, смотрели друг другу в глаза, смеялись… Сигнал тревоги не умолкал, а невидимый враг уже выпустил следующую торпеду. Позы парочки не изменились, оставляя место для сомнения, а значит, и для надежды, намерения обоих не были ясны. Вот только Дениза прикасается к щеке Ларше рукой в перчатке, да что там прикасается – она ласкает его!
Не самый уместный жест для аспирантки по отношению к научному руководителю… На четвертой фотографии Дениза смотрела в окно – как будто опасалась, что кто-то мог заметить ее движение.
На Кристину нахлынула волна злобной ненависти. Даже снятая с большого расстояния телеобъективом аспирантка выглядела невероятно молодой и фантастически красивой, а Жеральд казался совершенно очарованным. Да он просто ел ее глазами!
Ее милый женишок… ее будущий муж.
Мадемуазель Штайнмайер потерла ладонями лицо, не позволив слезам пролиться из глаз. Кто? Кто и зачем сделал эти снимки? Кто их прислал? Какую цель он преследовал?
– Кристина… Кристина…
Она с трудом осознала, что Илан смотрит на нее, вытаращив от натуги и изумления глаза, и не может дозваться.
– Они тебя ждут! На летучку, – сообщил он, когда взгляд его коллеги стал более осмысленным.
Слава богу, что со своего места он не мог видеть ее экран! На последней фотографии Жеральд с Денизой выходили из кафе. Мерзавка держала его под руку, как собственного жениха, смеялась и что-то шептала ему на ухо. А на лице Ларше играла довольная фатоватая улыбка самца, завладевшего самой красивой девушкой на свете.
Грязный ублюдок…
Ведущая рывком отодвинула стул и кинулась в туалетную комнату. Провожаемая обалдевшим взглядом Илана, она ввалилась в «предбанник» и двумя руками толкнула дверь дамской комнаты, так что та шваркнула по сушилке. Слава богу, никого… Кристина влетела в кабину и наклонилась к унитазу, кашляя и икая, но ее так и не вырвало. Ей было страшно… Хотелось завыть в голос, но она сдержалась. Что происходит? Кто прислал эти фотографии, кто ей звонил?!
В кармане джинсов завибрировал телефон… Новое сообщение.
НЕ ПЕРЕДУМАЛА ПОИГРАТЬ, КРИСТИНА?
Она едва не разбила смартфон о перегородку.
– ПОШЕЛ НА ХРЕН, ЧЕРТОВ ПСИХ!
Ее вопль эхом отразился от кафельных стен.
Снова он. Тип из телефона. Он испоганил ее коврик. Может, и надпись на ветровом стекле «Счастливого Рождества, грязная шлюха» сделал тоже он? Что нужно этому человеку? Почему он так на нее ополчился? Неужели все дело в том, что она недостаточно быстро отреагировала на письмо? Но как он узнал…
– Кристина… Кристина… что с тобою?
Голос Корделии. Штайнмайер вздрогнула и резко обернулась. Дылда-стажерка с тревогой смотрела на нее, моргая тяжелыми от черной туши ресницами. Кристина не слышала, как она вошла. Помощница положила руку ей на плечо, а другой рукой коснулась ее щеки. Ее взгляд выражал любопытство, нежность и озабоченность:
– Ты как? Что происходит?
Девушка притянула Кристину к себе. У той не было сил сопротивляться, и из груди у нее вырвалось глухое рыдание, а по щекам потекли слезы.
– Расскажи, что случилось… – Голос Корделии звучал тихо, убаюкивающе; от ее волос пахло духами и табаком. – Ты можешь мне довериться…
Так ли это? Мадемуазель Штайнмайер колебалась. Ей очень хотелось открыться кому-нибудь. Ассистентка обнимала ее, убаюкивала, а потом наклонилась и поцеловала в щеку:
– Я здесь, все хорошо, все хорошо…
Еще один поцелуй – в уголок рта… Корделия искала губами ее губы. Нашла… Кристина напряглась, чувствуя ловушку.
– ОТПУСТИ МЕНЯ!
Она резко оттолкнула от себя угловатое тело. Стажерка ударилась о стенку кабины, и на ее лице появилась хищная улыбка. Теперь на нем не было никаких следов нежности.
Неужели это она?..
Если да, засомневалась Штайнмайер, то что за мужчина донимает ее по телефону? Она побежала к двери, слыша за собой издевательский смех Корделии.
Кристина вошла в двери комиссариата полиции и… натолкнулась на стену. Стену гнева и недовольства. Стену печали. Стену безропотной покорности судьбе. Она вспомнила виденный когда-то давно фильм «Крылья желания», в котором ангелы выслушивают внутренние монологи людей, ища в них признаки красоты и смысла. Какой смысл, что за красоту смогли бы они отыскать здесь, кроме тотального отсутствия надежды?
Очередь тянулась от тамбура до стойки дежурного, и народу в ней было больше, чем в зале ожидания вокзала. Люди старались не смотреть друг на друга, а если случайно встречались взглядами, то видели лишь ожесточение или растерянность. Лица всех присутствующих были помятыми, как использованные салфетки. Дежурный с трудом сдерживал напор осатаневших от ожидания посетителей. Какой-то тощий тип, явно только что выпущенный из-под ареста, вдевал шнурки в ботинки, стоя у лифта. Он поднял голову, и Кристина внутренне похолодела, встретившись с взглядом его бледно-голубых глаз. На стойке, свернувшись калачиком в пластиковой корзинке, спал дымчато-серый кот (журналистка уже видела его, когда была здесь в первый раз).
– У меня назначена встреча с лейтенантом Больё, – сказала она, когда подошла ее очередь.
Дежурная сняла трубку, даже не взглянув на нее, коротко с кем-то переговорила и кивком показала – «Налево!» – так и не подняв глаз. Кристина почувствовала себя ничтожной букашкой.
Она миновала турникет и поравнялась с неприятным тощим типом, который как раз закончил обуваться, разогнулся и уставился на нее линялыми глазками-бусинками. Мадемуазель Штайнмайер подумала, что охотно обошлась бы без подобного рода внимания. Тип и правда был премерзкий. Она заметила мелкие порезы у него на подбородке и у ушей, как будто он брился второпях или лезвие было тупым. Парень растянул губы в кривой плотоядной ухмылке, наклонился и прошептал:
– Эй, милашка, у тебя голодный взгляд…
