Когда я очнулся в следующий раз, было уже утро. Какой-то человек дал мне воды и ушел. В голове все еще стоял туман, а жажда не прекратилась, казалось, что я мог бы выпить целую бочку. Выпитая вода вдруг превратилась во мне в огненный шторм, в желудке разлилась невероятная боль, я стал корчиться, как раздавленный червяк, и опять потерял сознание.

   Кто-то обтер мое лицо влажной тряпкой. Вода забрызгала подбородок, затекла за воротник, приятно охладив тело. Меня касались легкие пальцы, они гладили голову, лоб, виски и противная боль уходила. Я почему-то решил, что это женские руки. Все тело ломило, болели ноги, плечи и запястья, ощущение было такое, словно вчера кто-то выламывал мне руки из суставов. Я открыл глаза и понял, что ошибся. Это была не женщина, а ребенок. Худой мальчишка в странном костюме. Увидев, что я очнулся, он тут же отскочил в сторону, и что-то прокричал высоким гортанным голосом. Странно, но произнесенные им слова показались мне знакомыми. "Дикарь" - понял я и сразу все вспомнил. Я дернулся и почувствовал, что веревок, удерживающих меня, больше нет, попробовал подняться, но из этого ничего не получилось, тело слишком затекло и я повалился на пол, ударившись боком и совершенно выбившись из сил.

   - Незачем так себя истязать, - сказал кто-то за моей спиной, - кровообращение скоро восстановится и Вы сможете нормально двигаться.

   Я перевернулся и увидел высокого пожилого мужчину в ярко-желтом длинном одеянии похожем на домашний халат.

   - Знаете, кто я?

   Лицо этого человека показалось мне знакомым. Несмотря на странный наряд, он мало походил на дикаря, и, хотя его кожа была обветренной и загорелой, я сразу понял, что передо мной житель цивилизованных островов. Приглядевшись, я вспомнил, что видел его на фотографии.

   - Здравствуйте господин адмирал.

   Адмирал Толь улыбнулся и сел на маленький складной стульчик.

   - Адмирал? Да. Можете так ко мне обращаться, хотя в этом мире меня называют по-другому. Как Вы себя чувствуете?

  -- Плохо, - я постарался сесть и с третьей попытки мне это удалось. Не хорошо лежать на полу перед старшим по званию, в этом есть, что-то унизительное.

  -- Это пройдет, - весело сказал адмирал, - не буду извиняться за причиненные неудобства. Мне нужно было поговорить с Вами.

  -- Я к Вашим услугам.

  -- Не сейчас, позже, когда Вы придете в себя. Хотите меня о чем-нибудь спросить?

  -- Я пленник?

   Толь молча смотрел на меня. В руках он держал странные бусы, похоже сделанные из дерева, бусинки прилегали друг к другу не плотно, и адмирал перебирал их пальцами, одну за другой.

  -- Ваши руки свободны, дверь не заперта, но, если Вы попытаетесь сбежать, Вас убьют.

  -- Значит пленник, - констатировал я.

  -- Вы пришли в мир, о котором ничего не знаете. Вы сейчас, как маленький ребенок, который оказался в темноте, в незнакомом месте. Охрана у двери должна защитить Вас от Вас самих. Я не хочу, чтобы Вы поранились.

   Толь ушел. Его длинное одеяние прошелестело по каменному полу, скрипнула закрывающаяся дверь и я остался лежать совершенно один, преданный и брошенный всеми. Не знаю, что они со мной сделали. Руки и ноги отказывались повиноваться и дело было вовсе не в том, что я долгое время был связан. Похоже меня отравили, какой-то дрянью, от которой организм еще не пришел в себя. Может быть это был наркотик, не знаю. Я был совсем без сил, хотелось лежать и не думать ни о чем. Наверно я заснул, потому что, когда сознание вернулось ко мне, был уже вечер или ночь. На полу появилась тарелка с фруктами и куском жаренного мяса, и армейская фляга с водой. Я съел сколько смог и выпил всю воду. Мясо оказалось слишком жирным, и я половину оставил. Фрукты были изумительные, ничего подобного я никогда не ел. После ужина, я немного полежал, прислушиваясь к себе. Ничего не болело, урчало в животе, но для человека, который не ел несколько дней, это нормально, хотелось курить. С улицы долетали непонятные звуки, слышались крики животных. Нет никакого сомнения в том, что я нахожусь в лагере дикарей. Я подошел к маленькому круглому окошку и выглянул наружу. Похоже, что моя темница стояла на какой-то возвышенности, внизу, на сколько хватало глаз, раскинулось множество кроваво-красных огненных точек, сотни костров. Меня передернуло. Если у каждого костра сидит, хотя бы по два человека, передо мной огромная армия, несколько тысяч воинов. Хотя, почему я решил, что это походный лагерь? Может быть я смотрю сверху на мирный город и у костров сидят обычные семьи, играют дети, женщины шьют одежду.

   Я отошел от окна и сел на пол, облокотившись спиной о стену. Почему я здесь, почему меня опоили и связали, почему не убили сразу? Бад организовал переворот. Он склонил на свою сторону нескольких офицеров и часть гарнизона, это подтверждает грубость и наглость нижних чинов, замеченная мной в последнее время, и захватил власть. Какой в этом смысл? Живы ли остальные офицеры? Какое отношение ко всему этому имеет адмирал?

   Светильники начали медленно гаснуть. Они были заправлены каким-то маслом и раньше горели ровно, почти без запаха, теперь тонкие огненные язычки заметались и начали чадить, в комнате потемнело. Оставаться без света мне не хотелось, поэтому я подошел к двери и несколько раз ударил в нее кулаком, - Сейчас погаснет свет! Светильники гаснут!

   Я не знал, услышат ли меня охранники или нет, и что сделают, если услышат, может быть изобьют, но мне было уже все равно.

   Дверь распахнулась и в комнату вошел Жен. Он был в форме, только на груди, справа, появился странный значок, по виду бронзовый, изображавший вставшего на задние лапы льва.

   Лицо моринер-лейтенанта было угрюмым, в руке он держал револьвер, направленный мне в живот. Я сделал несколько шагов назад.

  -- Застрелите меня? - спросил я.

  -- Если попробуете сбежать, - сухо ответил лейтенант.

   За его спиной появился уже знакомый мне мальчишка, который подбежал к светильникам и стал менять фитили и масло.

   Встретить здесь одного из участников переворота было для меня полной неожиданностью. Если до этого момента я еще надеялся на то, что мятеж был личной инициативой нескольких офицеров, то теперь стало совершенно очевидно, что адмирал с ними заодно. Я неприязненно смотрел на лейтенанта. Незавидная карьера, вместо командира взвода, подающего большие надежды, попасть в надзиратели.

  -- Я вижу Вас повысили до тюремщика и даже орден дали?

   Жен бросил быстрый взгляд на значок, лицо его побагровело.

  -- Не Ваше дело.

   Я понимал, что злить его довольно опасно, но уже не мог остановиться.

  -- Как служба? - спросил я, - кормят хорошо? Может быть замолвите за меня словечко? Я тоже могу быть надсмотрщиком.

   Лейтенант не ответил, только заиграл желваками.

   Жен всегда был истериком, может быть мои однообразные остроты выведут его из себя, и он, сам того не желая, выболтает, какую-нибудь важную информацию.

  -- А почему Вы не в халате, как адмирал? - не унимался я, - ему очень идет.

   Не знаю, какие лейтенанту были даны указания, но Жен с трудом сдержался, чтобы не ударить меня.

  -- Он не только адмирал, - свистящим шепотом выдавил он, - он Босху, и тебе, паршивой селедке, скоро станет не до смеха.

   Я осклабился. Жен, конечно не знал, что я в курсе того, кто такой Босху. Какой там смех. Увидев Толя в этом странном наряде, я подумал, что он нашел способ всех перехитрить и подчинил себе дикарей, тем не менее оставаясь адмиралом флота, цивилизованным человеком. Теперь я начинал понимать, что оказался в руках или религиозного фанатика, или властолюбивого хитреца.

  -- Страшно? - спросил Жен. Удивительно, я не сделал этому офицеру ничего плохого, но от ненависти, которая полыхнула в его взгляде, мне стало не по себе.

  -- Мало боишься, - добавил он и вышел, хлопнув дверью.

   Моринер-лейтенант ошибся, я был достаточно напуган. Мир перевернулся. Близкий друг предал меня, взводный стал тюремщиком и с удовольствием служит дикарям, а адмирал называет себя местным богом. Я оказался внутри ночного кошмара.