- Быстрее, - поторапливал я.

   На катере перестали расстреливать дома и, наконец, обратили внимание на заваленное мешками с песком ограждение.

   Снаряд попал на участок второго взвода. Вверх полетела брусчатка, кирпичи, песок и чье-то тело. С набережной закричали.

   - Огонь! - заревел я.

   - Огонь, - повторил лейтенант.

   Пушка подпрыгнула, ухнула, у меня заложило уши. Промазали.

   - Заряжай!

   - Огонь!

   Я видел, как бронебойный снаряд чиркнул по башне и ушел в молоко.

   На катере не сразу поняли, откуда стреляет орудие. Перед ними была другая, легкая цель. Десантники, словно зайцы, бежали прочь от набережной, перепрыгивая через рытвины и перелезая через заборы. С катера успели еще несколько раз выстрелить по убегающим моринерам, и орудийная башня закрутилась, выискивая нас.

   Лейтенант, наконец, пришел в себя.

   - Бронебойные кончатся, уводите людей с позиции, - сказал я.

   - Слушаюсь, - лейтенант мигнул и повернулся ко мне спиной.

   - Заряжай.

   Нужно было возвращаться на набережную и собирать разбежавшихся десантников. Я повернулся и побежал. В след мне ударило горячим воздухом, подняло и швырнуло на кучу мусора. Я больно ударился грудью и задохнулся, в глазах потемнело. Весь обсыпанный пылью, натужно кашляя, я перевернулся и попытался встать на ноги. С третьей попытки мне это удалось. Кажется, я не был ранен. На том месте, где раньше стояло орудие, клубился дым. Шатаясь, я ввалился на развороченную площадку. Артиллеристов раскидало в стороны. Лейтенант скреб ногтями по полу и пытался подняться, перевернутое орудие придавило чье-то, ставшее очень коротким тело.

   Я схватил лейтенанта за руку, и что есть сил, потащил наружу. Кто-то оказался рядом и помог мне. Лейтенант был очень тяжелым, он еще цеплялся за все, и когда я вытащил его со склада, силы у меня закончились. Я сел на брусчатку. У разбитого кирпичного ограждения лежало несколько темных фигур, еще двое лежали на траве возле домов.

   - Оставь его, отпусти.

   Я повернул голову и увидел сержанта артиллериста. Он тряс меня за плечо. Оказывается, я все еще сжимал руку лейтенанта.

   - Отпусти. Умер он.

   Я посмотрел на лейтенанта и в ужасе отбросил его руку, словно это была змея.

   Сержант достал флягу и протянул мне. Я сделал несколько жадных глотков, чувствуя, как на зубах хрустит меловая пыль, потом плеснул на ладонь и протер мокрой рукой лицо. Стало легче. Я лег на брусчатку, прополз несколько метров и выглянул из-за разрушенной стены.

   Катер все так же стоял на месте, черный и неуязвимый. Наши снаряды были для него не страшнее укусов москита.

   Я отполз обратно, пытаясь сообразить, что нам теперь делать. Катер не высаживал десант, но контролировал всю бухту. Я не мог увести своих людей. Первый и второй взвод успели отойти, но третий сидел в бывшей конторе на мысу. Здание было построено давно, узкие окна, толстые стены, пробить которые будет трудно. Третий взвод в относительной безопасности пока сидит внутри, но стоит им выйти, как они окажутся на открытом месте, и их расстреляют, как в тире.

   Катер продолжал обстреливать уцелевшие дома.

   Неожиданно из-за поворота вынеслась четверка лошадей с 45-ти миллиметровым орудием. Слава океану, за разрушенными складами, с катера их было не видно. Сержант бросился наперерез, размахивая руками и что-то крича. Лошади шарахнулись в сторону, ездовые с трудом их сдержали. С передка посыпались артиллеристы. Я поднялся навстречу маленькому лейтенанту, в лихо заломленной на бок фуражке.

   Он сдернул подбородочный ремень, сплюнул и отдал честь.

   - Моринер-лейтенант Гат, прислан к Вам на усиление.

   - Лейтенант Бур. Рад Вас видеть. Нас тут накрыли.

   - Вы ранены?

   - Не знаю, нет, - ответил я.

   Маленький лейтенант недоверчиво посмотрел на меня и сказал, - я сейчас осмотрюсь немного.

   Он еще раз сплюнул, видимо наглотался пыли, пока ехал и полез в развалины.

   Варды опять принялись обстреливать дома на берегу, несколько снарядов легли возле каменного забора, превращая, надежное с виду укрытие, в труху.

   Лейтенант вернулся, что-то сказал артиллеристам.

   Видимо я слегка оглох, потому что слышал не все.

   Моряки развернули орудие и с трудом подкатили его к пробоине в стене, через которую хорошо был виден катер.

   - Бронебойный, - скомандовал лейтенант, зачем-то сам полез на место наводчика, прицелился и нажал на спуск. Орудие подпрыгнуло.

   Я не поверил своим глазам. В борту катера открылась черная рваная дыра, из нее полыхнуло огнем и красно-желтый столб взметнулся над палубой.

   - Заряжай, - весело крикнул лейтенант, не отрываясь от панорамы. Когда подали снаряд он, почти сразу, выстрелил.

   Катер успел дать задний ход, пушка задвигалась, выискивая цель, но тяжелый бронебойный снаряд ударил в орудийную башню. Видимо ее заклинило, потому что орудие замерло в одном положении. Катер дал тревожный гудок и стал быстро сдавать назад. Он уходил. На палубе забегали матросы. Теперь лейтенант не спешил. Он неторопливо крутил ручки, и я видел, как напрягаются мышцы под френчем.

   - Заряжай.

   Третий снаряд чиркнул по броне, зато четвертый ударил в рубку, на судне начался пожар.

   Катер окутался черным жирным дымом.

   Лейтенант оторвался от панорамы, встал и подошел ко мне.

   - Здорово Вы его, - сказал я, складывая подзорную трубу, - теперь потонет.

   Лейтенант улыбался.

   - Что Вы! Мы его только ранили. Чтобы такую махину подбить трех попаданий мало. Это он дымовую завесу поставил, чтобы уйти. Обнаглел он. Понял, что Вам его не достать, вот и подошел слишком близко. Теперь пойдет раны зализывать.

   Катер уходил в океан, черный дым стлался по воде.

   Я открыл глаза, спина затекла, вода в тазу давно остыла. В кают-компании было пусто и тихо. Часы показывали девять часов утра. До деревни около десяти километров. По незнакомой местности, опасаясь нападения, это два с половиной часа, а то и три. Значит Тар еще в пути. Можно спокойно спать. Я сидел неудобно, и тело онемело, сейчас чувствительность стала возвращаться и по ногам побежали мурашки. Пора перебираться в постель. Я вытер ноги полотенцем, отодвинул таз, чтобы не попасть в него, когда проснусь, и забрался под одеяло. В голове проносились странные мысли, зажигались и гасли фантастические видения. Скоро вернется Тар и все мне расскажет, подумал я, засыпая, и от этой мысли, стало хорошо и спокойно.

   Убитыми и ранеными мы потеряли двенадцать человек. Среди погибших оказался новый доктор.

   - Ты не помнишь, как его звали? - спросил я Бада. Мы стояли над воронкой, в которую десантники стаскивали убитых. Немилосердно пекло солнце и, чтобы не получить тепловой удар, я под фуражку повязал шелковый платок. Родители подарили его мне перед отправкой на офицерские курсы. Платок выцвел и порвался в некоторых местах, но я всегда носил его с собой в кармане.

   - Нет. Не помню.

   Бад нагнулся над доктором, вытащил из нагрудного кармана френча документы и протянул мне.

   - Спасибо.

   Я открыл синюю офицерскую книжку. Она была совсем новая. Читая фамилию, я увидел, что пальцы мои дрожат. После контузии, я еще не очень твердо стоял на ногах.

   - Его звали Маф.

   - Странная фамилия, - сказал Бад и вытащил из кобуры доктора револьвер, - ему больше не понадобиться. Закапывайте, - бросил он десантникам и отошел в сторону.

   Морина расположилась в трехэтажном здании конторы, когда-то здесь сидели писари и отмечали прибывающие в бухту суда и грузы, а сейчас осталась только старая мебель и разбросанные по полу бумаги, исписанные четким конторским почерком. Круглый дом был построен в конце прошлого века из темно-красного кирпича, издалека он напоминал башню дворянского замка.

   С крыши открывался вид на побережье. Справа и слева все затянуло дымом, горели дома и склады. В дальней бухте я разглядел, в подзорную трубу, вардовские катера. Город тоже горел, но что там происходит было не понятно, слишком далеко.