Большинство офицеров старались проводить в кают-компании, как можно больше времени, но были и такие, которые не искали чужого общества. Муки часами сидел в каюте и читал воспоминания полководцев древности, а доктор Сол штудировал анатомию и патологию, лейтенанты Жен и Мас все время проводили вместе. Доктор заподозрил их в содомии, но на поверку оказалось, что выпускники столичной академии, вечерами, пьянствуют вдвоем.

   Я облюбовал место на стуле в кают-компании и после отбоя читал книги, слушая в пол уха офицерские сплетни. Все анекдоты уже были рассказаны, военные операции раскритикованы. Аси часто вспоминал об острове и делал быстрые наброски по памяти. Из-под его пера появлялись удивительные дикари в шкурах диких животных, леса, кишащие странными зверями, и черноволосые скуластые красавицы. Получалось, что адмирал Толь выстроил удобный форт с высоким частоколом, казармой, штабом, лазаретом и баней. Аборигены с удовольствием несли в крепость свежее мясо и фрукты, которые с охотой меняли на стеклянные бусы и спирт. С общением проблем не возникало, потому что язык местных племен оказался похож на речь некоторых наших северных народов, которые до сих пор живут обособленно, но ведут с центральными островами торговлю. Многие моряки, хоть и с трудом, понимали речь аборигенов. Как говорил ученный, натура дикарей совершенно не была приспособлена к алкоголю, от кружки разведенного спирта они пьянели моментально, к удовольствию моринеров и офицеров. Любимым занятием было пригласить, какого-нибудь важного дикаря в ярком наряде из перьев, напоить его и смотреть, как бедняга валяется в грязи. Оказывается, туземцы предлагали не только продовольствие, но и женщин. Они стремились породнится с чужестранцами, и готовы были выдавать своих дочерей и родственниц замуж. Во избежание недоразумений, Толь категорически запретил подобные контакты.

  -- Вы верите Аси? - спросил я однажды Сола, - возможно ли, что дикари так быстро пьянеют?

   Доктор задумался.

  -- Вполне возможно. На северных островах бывали случаи, когда местная народность бенки, напивалась до розовых спрутов от одной рюмки водки. Но исследований никто не проводил.

  -- Интересно. Значит, они устроены по-другому.

  -- Это же кощунство, Бур, - серьезно заметил доктор, - предполагать, что океан создал нас разными. Мы все одинаковые. Но я верю в индивидуальные особенности организма, кто-то быстрее пьянеет, кто-то не спит ночами, кто-то может задержать дыхание на пять минут.

   Мы уходили все дальше на юг и скоро дожди и зыбкие туманы, сменились высоким голубым небом и теплыми ветрами. Все воспрянули духом. Провинившихся драчунов выпустили из карцера. Три дня в одиночестве, в темном помещении, пошли им на пользу. Больше конфликтов на борту не возникало. Я приказал выдавать моринерам по чарке водки в день и выводить на прогулку утром и вечером. Доктор добавил в наш рацион витамины и варенье. По мнению специалистов адмиралтейства, варенье из ягод было хорошим профилактическим средством от цинги. С капитаном мы почти не виделись. Несколько раз он приглашал меня к себе, и мы довольно весело проводили время, но чем дальше мы уходили в океан, тем больше он пил. Хал стал грубым и невоздержанным, к обеду выходил небритым и неряшливо одетым. Офицеры старались делать вид, что ничего не происходит, и не реагировали на его непристойные шутки. Он вел себя все хуже, но однажды во время ночной вахты свалился в горячке. Оба доктора прописали ему постельный режим и запретили показываться на палубе. Еду ему носили в каюту, а все вахты взял на себя помощник.

   Однажды ко мне зашел Сол. Мы каждый день встречались с ним в кают-компании, здоровались и перебрасывались парой обычных фраз, но давно уже не говорили по душам. За время похода доктор похудел, стал больше сутулиться.

   Сол зашел сразу после завтрака. Я сидел в каюте на диване и думал, чем бы заняться. От чтения болели глаза.

  -- Здравия желаю,- сказал он и вошел.

  -- Доброе утро, доктор, - ответил я, - проходите.

  -- Я не оторвал Вас от чего-нибудь важного? - спросил он, оглядывая каюту.

  -- Нет, располагайтесь. Собираюсь пить кофе. Люм сейчас приготовит.

   Сол сел на стул и положил на колени худые руки. Денщик колдовал за ширмой над походной спиртовкой.

  -- Кофе?

  -- Да, спасибо.

  -- Люм! Сделай две чашки кофе и сходи в буфет, принеси нам какого-нибудь печенья.

   Мы поговорили о всяких пустяках, обсудили стряпню корабельного повара.

   Когда денщик ушел, Сол придвинулся поближе.

  -- Я пришел к Вам по делу, Бур. Мне нужно сказать Вам кое-что очень важное.

   Он внимательно смотрел на меня, и от этого взгляда мне стало не по себе. Я давно знал Сола. Это был флегматичный, очень уверенный в себе человек, который мало говорил, много делал и жил, какой-то своей, закрытой от других жизнью. Последнее время он стал словно сам не свой и от его хваленного безразличия не осталось и следа.

  -- Я Вас слушаю.

  -- Я знаю, что в день перед отъездом, Вы ходили в церковь, впали в транс и рассказали священнику о предстоящей экспедиции.

   Казалось, доктор испытывал неловкость, говоря мне все это. Я многое повидал, на моих глазах люди меняли взгляды и привычки, предавали, воровали, клеветали на других. Доктор всегда мне нравился, и он никогда не был похож на шантажиста. Я разозлился.

  -- И, что Вы намерены делать с этой информацией?

  -- Ничего, - он, словно защищаясь, взмахнул рукой, - ничего не собираюсь делать. Дело вообще не во мне. Меня попросили поговорить с Вами.

  -- Кто?

   Доктор запнулся и продолжил, - Я никогда не говорил Вам чем занимаюсь в обычной жизни, я не только доктор, но и паладин.

  -- Пала кто? - не понял я. И тут до меня дошел смысл сказанного доктором. Паладинами называли тайный церковный орден, который боролся с еретиками. Единая вера в великий океан, который сотворил все человечество, появилась относительно недавно, около пятисот лет назад, а до этого на островах было множество религий и божеств, которым поклонялись и в которых верили. До человеческих жертвоприношений дело никогда не доходило, но зарезать на алтаре козу или положить свежую рыбу, считалось нормальным делом. Рыбаки и мореходы верили в богов течений, ветра и скал, и даже сегодня, во время шторма, некоторые тайком скрещивают пальцы в запрещенном знаке.

   Я встал и прошелся по каюте. Доктор, молча, следил за мной. Теперь стало понятно нежелание Сола общаться с женщинами, Бад много раз, безуспешно, пытался взять его с собой в бордель. Последователи ордена давали обед безбрачия.

  -- И чем же я заинтересовал Ваш орден?

   Доктор встал.

  -- Нас заинтересовала эта экспедиция. Дело в том, что аборигены Дикого острова верят в Босху, языческое божество, не имеющее формы.

   Аси не говорил этого. Он вообще ни разу не коснулся религии аборигенов. Интересно, откуда все это известно доктору. Хотя, я улыбнулся, кругом одни шпионы.

   Видимо моя улыбка задела его.

  -- Вы напрасно улыбаетесь. Это странное божество и страшное. Ему приносят человеческие жертвы. Орден паладинов сразу заинтересовался им, когда часть экспедиции Толя вернулась. Нам удалось выяснить, что несколько морских офицеров, за время пребывания на острове, приняли эту веру и впали в ересь.

   Я всегда считал веру личным делом. У меня были друзья, которые по воскресеньям ходили в церковь, а ночью бросали окуня на старый алтарь для местного божка. Я никогда не видел в этом ничего плохого.

   В свое время церковь делала ужасные вещи, изживая инакомыслие. Были громкие процессы, было сожжения еретиков, утопление неверных. Пятьдесят лет назад попы попросили за это прощение, но кто знает, что у них на уме. Кстати, на кораблях очень удобные топки.

  -- И что, - я все еще злился, - вы их сожгли?

   Доктор кашлянул и сел на стул.

  -- Церковь изменилась, Бур. Сейчас никто не занимается подобными вещами. Мы не воинственный орден. Мы смотрим, описываем и стараемся уберечь паству от всякой языческой мерзости. Я понимаю, что Вы имеете в виду. Я слышал о расследовании на Красном драконе. Если там и случилось, то, о чем пишут в секретных отчетах, мы к этому не имеем никакого отношения, мы никого не сжигали и не собираемся этого делать.