-- Как? - я с удивлением уставился на него.

   Хал с сожалением посмотрел на меня и сокрушенно покачал головой. Так обычно смотрит учитель на нерадивого ученика.

  -- Смотрите.

   Капитан порылся в картах, достал одну и разложил прямо на полу. Углы все время загибались, и карта норовила свернуться, тогда он достал револьвер и закрепил им один угол, на другой положил подзорную трубу, остальные придавил кошельком и пресс-папье.

   Мы склонились над картой. На ней химическим карандашом уже был проложен курс.

  -- Они отплыли отсюда, - Хал водил по карте пальцем. Палец был в заусенцах и желтый от табака, - кто-то рассчитал курс на обратную дорогу, но не весь, поэтому они без приключений добрались вот сюда, - палец замер на том месте, где кончалась проведенная карандашом линия. Хал посмотрел на меня и вернулся к карте, - а потом они повернули сюда, и пошли прямиком в гости к вардам. А пошли они потому что здесь, появляются отдельные необитаемые острова и скалы, которые они приняли за приближающуюся землю, - он показал на группу островов.

  -- Они шли вот так, что вполне разумно для полных идиотов, и вот здесь, - он ткнул пальцем в точку на карте, - их потопили.

   Капитан повернулся ко мне. Я молчал и ждал продолжения.

  -- Вот, что я думаю, - сказал Хал, - я думаю, что до этого места, - палец опять указал на ту точку, где закончилась карандашная линия, - судном командовал офицер, а потом он куда-то делся, и проложить курс стало некому. Дальше они плыли по воле океана, подчиняясь логике людей, оказавшихся без командира. Скорее всего, они были рады добраться до любого порта или обитаемого острова, чтобы спасти свою жизнь.

  -- А куда же тогда делся офицер? - задал я глупый вопрос.

   Хал поднялся с пола, отряхнул колени, огляделся в поисках стула, увидел, что на нем осталось мокрое пятно от дождевика и сел прямо на стол, при этом, он случайно сдвинул ногой револьвер, и угол карты, мгновенно, свернулся.

  -- Не знаю. Это не мое дело. Может быть свалился за борт или умер от цинги, а может быть его вообще не было. Если курс проложен, любой грамотный моряк сможет провести по нему корабль. И вот еще, что. Любой офицер, увидев впереди вардовский корабль, даже в мирное время, приказал бы приготовиться к бою, а моряки этого не сделали. Поэтому, - Хал поднял вверх палец, - мы можем предположить, что на корабле, в момент его гибели, офицеров не было. Логично? - спросил капитан и сам себе ответил, - Логично.

  -- Да, - задумчиво сказал я, - наверно, Вы правы.

  -- А раз я прав, - капитан широко зевнул и даже не подумал прикрыть рот ладонью, - скажите, что я гений и убирайтесь. Мне спать пора.

   Я встал, взял дождевик, и открыл дверь.

  -- Все-таки Вы хам, капитан, - беззлобно сказал я.

  -- Ну, какой есть, - философски заметил Хал.

   За погрузкой следили помощник капитана и механик. Я немного постоял с ними под дождем.

  -- Идите, лучше, в каюту, а то оглохните, - прокричал механик, за грохотом кранов и лебедок его было едва слышно, - грузиться будем до вечера.

   В кают-компании офицеры играли в карты. На столе стояла открытая бутылка вина, было сильно накурено. Стюард предложил мне кофе, но я отказался, и присел на диван к Солу, который, что-то писал в записной книжке.

  -- Что пишете?

  -- Донос, - доктор посмотрел на меня поверх очков.

  -- На меня?

  -- Конечно, - Сол закрыл записную книжку.

  -- Дадите почитать?

  -- Не дам, - ответил доктор, встал и куда-то ушел.

  -- Что это с доктором? - спросил я громко.

   Лейтенант Гат повернулся и ответил.

  -- Вы уже третий, кто просил его об этом.

  -- Он пишет книгу, в которой изобразит всех нас тупыми солдафонами, - громко сказал Бад, который расположился на другом конце стола.

   Я задумался. Поведение доктора мне не нравилось. Нужно было с ним поговорить. В походе, далеко от земли, каждый переживает одиночество по-своему. И хотя мы все время на виду и не можем похвастаться отсутствием общения, но кто знает, о чем думает доктор ночью, прислушиваясь к храпу соседа.

  -- Разрешите, господин супер-лейтенант? - ко мне подошел Муки.

  -- Прошу, - я указал на место возле себя.

   Муки сел на диван.

  -- Как Ваши егеря? - спросил я, наблюдая за офицерами. Баду явно не везло, в карты он играл плохо, слишком горячился.

  -- Все хорошо. Слушаются меня.

   Я азартных игр не любил и в традиционных офицерских баталиях участия не принимал.

  -- Он поговорил с местным врачом и с тех пор ходит подавленный, -тихо сказал Муки.

   Я повернулся к нему, - что Вы сказали?

  -- Доктор Сол поговорил с местным врачом и с тех пор ходит подавленный, - повторил Муки.

   Партия закончилась, играли по мелочи, но проигрывать никто не любит. Бад, вставая с места, косил на меня хитрым глазом и притворно ворчал.

   - Шулеры и проходимцы. Никогда не играйте с ними господин супер-лейтенант, обдерут, как лангуста.

   Доктора я нашел в каюте. Он читал книгу по медицине, еще несколько фолиантов лежали на столике.

   При моем появлении Сол встал.

  -- Я так и знал, что Вы зайдете.

   Я стоял в дверях и смотрел на доктора.

  -- Вы нагрубили мне при подчиненных.

   Сол смутился.

  -- Извините, господин супер-лейтенант-моринер. Я не хотел.

  -- У Вас, что-нибудь случилось? - спросил я.

  -- Нет. Все хорошо.

  -- Может быть какой-нибудь неприятный разговор?

   Доктор отвел глаза.

  -- Я плохо себя чувствую, наверно простудился. Сплю с открытым иллюминатором, а здесь ужасные сквозняки.

   На мгновение мне показалось, что Сол, что-то хочет сказать, он даже открыл было рот, но так и не собрался с духом.

  -- Извините.

  -- Ладно. Отдыхайте.

   Я вернулся к себе в каюту и сел в кресло. За иллюминатором, на сколько хватало глаз, простирался серый, перечеркнутый черточками дождя, океан. Мне было не уютно. Никогда мой поход не длился так долго. Военная операция проходит в течение нескольких суток. Десант грузят на судно, потом короткий переход и высадка. Морские офицеры привыкли к дальним переходам, вся их жизнь проходит в океане, но мы совсем другое дело. Я привык к твердой земле, мне на ней удобно. Уверен, что большинство офицеров и рядовых из моей морины думает так же, как я.

   Обед прошел спокойно. Почти все флотские офицеры были заняты погрузкой, капитан попросил подать обед в каюту, поэтому за столом оказались десантники, морской лейтенант артиллерист и корабельный врач.

   На первое подавали суп из акульих плавников, на второе жаренный минтай.

   Говорили в основном о жизни на островах, сравнивали съемные квартиры и цены на продукты. Лейтенант Гат рассказывал о жизни на острове Тоф, где почти все взрослое население работает на артиллерийском заводе или на верфях. Лейтенант интересно описывал нравы, царящие в семьях инженеров и рабочих старшин, но я почти не слушал, погруженный в свои мысли. Я думал о семье, о том, что нам предстоит через полтора месяца. Неизвестность страшит больше всего. В детстве я старался жить сегодняшним днем. Понимая, что завтра в гимназии мне достанется за невыученный урок, я утешал себя тем, что до неминуемой экзекуции остается еще много времени. Сначала будет обед, потом свободное время, которое я займу любимой игрой в оловянных солдатиков, потом будет ужин, после которого все соберутся в гостиной и мама почитает вслух, потом целая ночь, завтрак и только после всего этого, злобный взгляд мистера Уса, и возможно, порка или великое стояние в углу. В детстве, все сложные дела я всегда откладывал на потом. С возрастом я понял, что самое неприятное следует делать в первую очередь. Попав на военную службу, я словно опять вернулся в детство, стал жить сегодняшним днем, кушать свой суп из акульих плавников и радоваться тому, что впереди есть еще немного времени, прежде чем тебя засунут в очередную мясорубку.