Часовой открыл дверь в трюм. Внутри было темно, дежурное освещение давало мало света. Я подумал о том, что людей надо срочно отсюда переводить. Без нормальной вентиляции и освещения они не перенесут обратную дорогу. В столице их будут судить, но пока приговор не вынесен я не собирался относиться к ним, как к преступникам.

   - Сержант Олс на выход, - крикнул я.

   Послышался какой-то шум и в дверях появился десантник. Он удивленно огляделся, увидел меня, вытянулся и отдал честь.

   - Здравия желаю, господин супер-лейтенант!

   - Вольно, - сказал я, - ступайте за мной.

   Мы поднялись по лестнице и вышли на палубу. От яркого света десантник зажмурился и прикрыл ладонью глаза.

   - Курить хотите?

   - Так точно, - удивленно ответил моряк.

   Он держался настороженно, не понимая, чего можно ожидать от бывшего командира.

   Я протянул ему папиросу, предусмотрительно взятую из пачки Тара.

   - Спасибо, господин супер-лейтенант, - с чувством сказал сержант.

   - Отряд егерь-лейтенанта Муки сейчас охраняет брод. Они должны немедленно вернуться в форт. Вы готовы возглавить группу, которая передаст им мой приказ?

   Сержант поперхнулся.

   - Так точно!

   Кажется, он действительно был рад моему предложению. Хотя, чему я удивляюсь.

   Даже сидя в темном трюме, мои бывшие подчиненные не могли поверить свалившемуся на них неожиданному счастью. Никто из них не надеялся вернуться домой и увидеть родных и близких. Каторга или тяжелая работа на островах не пугала этих людей, потому что ничего другого они в своей жизни не видели и не знали. Зато теперь у них появилась возможность убраться из этого проклятого места.

   - О Вас хорошо отзывался лейтенант Тар. Скажите, можно ли Вам доверять?

   - Я все сделаю, господин супер-лейтенант,- запальчиво ответил десантник.

   - Есть среди арестованных надежные люди, которых можно отправить с Вами?

   - Все моринеры из третьего взвода надежные. Есть несколько человек, которые подчинялись напрямую лейтенантам Масу и Жену. Им верить нельзя.

   - Отберите четырех человек. Отправляетесь через десять минут.

   Пять человек во главе с сержантом ушли на задание. Я выдал им карабины и по двадцать патронов на каждого. Они ушли налегке без ранцев и сухого пайка. До реки около пяти километров, если поторопятся, туда и обратно сумеют обернуться за пару часов.

   Погрузка закончилась и в форте стало удивительно тихо, двор опустел. Все десантники или сидели под арестом или готовились отразить возможную атаку. Я поднялся на холм. Когда-то здесь стояли два орудия, но сейчас в старом капонире с обвалившимися стенами расположились бомбардиры и стрелки. Лейтенант Хот осматривал окраину леса в подзорную трубу.

   - Какие новости, господин лейтенант?

   Хот опустил трубу и вытянулся.

   - Видели красную ракету, вон там, - лейтенант показал в сторону леса, - очень далеко.

   Я не имел никакого представления о том, кто мог бы ее выпустить, поэтому просто пожал плечами.

   - Будьте начеку. Все может случиться.

   - Слушаюсь.

   Возвращаться в штаб я не спешил, поэтому сначала обошел лагерь, подбадривая и наставляя часовых.

   Людей катастрофически не хватало. Десантники дежурили парами, но большие участки стены оказались почти без охраны. Меня раздражало то, что я вынужден держать под замком почти целый взвод. Пока мы находимся на Диком острове, расслабляться нельзя ни на минуту. Если на форт нападут, смогу ли я обойтись своими силами, не привлекая к защите лагеря остатки седьмой морины? Я не питал иллюзий относительно того, к чему могло привести командование таких людей, как Жен и Мас. Скорее всего, за последнее время, моя морина превратилась в настоящую пиратскую команду. Как я мог допустить такое? Конечно Сол был прав, когда говорил, что я несу полную ответственность за то, что произошло здесь два года назад и происходит сейчас. И все-таки меня ужасала мысль о том, как быстро блестящие выпускники академии забыли о чести и достоинстве.

   Совершенно очевидно, что, отправляя раненых в заброшенный храм, Жен и Мас не столько заботились об их безопасности, сколько снимали с себя ответственность, прекрасно понимая, что люди без лекарств и медицинской помощи умрут один за другим. Они скинули балласт и готовились спасать свои жизни.

   Все конфискованное оружие перенесли в штаб и сложили в комнате с тайником. Я внимательно его осмотрел. Карабины были в хорошем состоянии, за ними явно следили, но в подсумках было почти пусто, у кого пять патронов, у кого пятнадцать. Это было странно. Обычно, когда кончаются боеприпасы, командир старается распределить остатки поровну. Разное количество патронов косвенно подтверждало мои догадки. Морина превратилась в банду. Когда дисциплина в подразделении падает, люди начинают использовать боеприпасы, как разменную монету, например, играть на них в карты. Такое случалось на войне.

   Солнце припекало во всю и в кают-компании стало невыносимо жарко. Мне не нравилось в грязном и запущенном помещении, поэтому я вышел на улицу, и уселся на ступенях лазарета в тени старого клена. Почти все деревья внутри укрепления спилили, но это почему-то осталось.

   Я закурил сигару и полез в полевую сумку. Все дела сделаны, распоряжения отданы и мне оставалось только ждать. Чтобы убить время, я решил разобраться с вещами Бада. Сначала я прочитал коротенькую записку, которую он попросил передать сыну. Это было обычное письмо любящего отца. Я еще раз перебрал и аккуратно сложил в отдельный карман сумки: офицерскую книжку, два ордена, пять золотых монет, записку и револьвер, из которого предусмотрительно достал последний патрон. Когда вернусь в столицу, все кроме офицерской книжки, передам его сыну. Книжку придется сдать в адмиралтейство.

   Время шло и напряжение нарастало. Отряд отправленный к реке не возвращался.

   Я не находил себе места, поэтому снова и снова обходил посты.

   Наблюдатели ничего необычного не замечали, в лесу было тихо, пели птицы, иногда перед воротами, словно из-под земли, появлялись мелкие юркие зверьки, они вставали на задние лапы и с интересом разглядывали людей. Часовые от души веселились при виде забавных обитателей леса.

   Сразу после того, как закончилась погрузка, форт успели заминировать. Под здания заложили взрывчатку, а вдоль частокола навалили дрова и сухие ветки. Конечно невозможно уничтожить все, останутся разбросанные бревна, обгоревший частокол, остатки построек, но в лесу все это очень скоро затянется молодой зеленью. Несколько раз мне приходилось бывать на местах былых сражений, земля сглаживает шрамы, прячет старые фундаменты и через несколько лет уже нельзя с точностью сказать, чье укрепление здесь стояло и когда. Если варды высадятся и найдут остатки лагеря, мы всегда можем сказать, что колония была здесь еще до войны.

   Лейтенант Хот, видя мою обеспокоенность, всячески старался угодить, но не понимал, как. Меня раздражала суета взводного и мое собственное нервное состояние. Я хорошо знал, что оно заразно. Вообще истерика старшего по званию всегда передавалась нижним чинам и плохо сказывалась на несении службы, поэтому я отправился на корабль. Возможно мне просто нужно было принять душ и выпить.

   В кубрике было пусто, видимо Тар все еще сидел в кают-компании. Я быстро умылся, сменил белье и отправился искать капитана.

   Хал оказался у себя в каюте. Он сидел за столом, и что-то писал. Капитан был без кителя, рубашка пропиталась потом, но не смотря на духоту, иллюминатор был закрыт.

   - Добрый день, - сказал я, входя в каюту.

   Хал угрюмо посмотрел на меня.

   - Еще утро. Так что в очередной раз "доброе утро".

   - Хочу выпить, - честно признался я, - не составите мне компанию?

   - Составлю, - ответил капитан и пожаловался, - ужасно жарко.

   - Так откройте окно.

   - Не могу, - печально сказал он, - я весь мокрый, если открою иллюминатор, меня сразу продует.