– Что случилось? – раздался обеспокоенный тихий голос лейтенанта, и она почувствовала его слишком близко.

– Прочь!!! – Голос Эммы в эту секунду был больше похож на угрожающее сиплое рычание, и мужчина совсем чуть-чуть отступил.

Пока еще были силы не кричать от ожога, Эмма рванула узел устья заклятья к истоку и соединила их решительным движением. Паутина замерцала и дернулась, как в конвульсии, потухая, и в этой последней судороге рассекла одной из нитей одежду Эммы, глубоко разрезая кожу и мышцу на запястье. Болезненный импульс подкосил ее ноги, и она повалилась на задницу, шипя и сжимая кровоточащее запястье на уже и так обожженной руке здоровой.

– Ты как, Джимми? – Эмма, обернувшись, увидела всех бойцов, окруживших ее со спины, одновременно следящих и за окружающим пространством и поглядывающих с тревогой на нее.

– Заклятье снято, – просипела она, и Сейм опять поднял ее, словно куклу, бегло глянув на ее руку.

– Тогда не могли бы мы уже зайти на хрен внутрь, потому что здесь я себя чувствую просто долбаной белкой в тире луна-парка, которая выплясывает, умоляя прикончить ее, – пробормотал Кирос.

– Сейчас. Дайте я только проверю, нет ли еще каких-то запирающих сюрпризов, – ответила Эмма. – Отпустите меня, лейтенант. Нельзя ко мне прикасаться, когда я работаю.

Огромные, изъеденные коррозией металлические двери легко открылись, повинуясь первому же движению Эммы, правда, издав при этом пронзительный визг несмазанных петель.

– Сука! – прошептала Пич. – Хуже хреновой сигнализации.

– На первый взгляд в этом коридоре все чисто, – сказала Эмма, заглядывая в темное пространство, в котором смутно угадывался всевозможный хлам, щедро покрывающий пол.

Все быстро ввалились внутрь.

– Кир, Пич, проверяете коридор до первого поворота. За угол не соваться, пока Джимми не посмотрит, – скомандовал Сеймас, открывая личный пакет оказания первой помощи.

Быстрым, опытным движением он расстегнул рукав Эммы и задрал его, открывая доступ к порезу.

– Я могу и сама, – слабо возразила девушка.

Лейтенант просто проигнорировал ее слова и, разорвав упаковку универсального перевязывающего материала, очень быстро обмотал ее конечность, начиная от пореза и заканчивая покрытой волдырями ладонью. При этом лицо его было бесстрастным, и только когда он закончил, то поднял на Эмму глаза, в которых даже в полумраке был виден плещущий через край гнев.

– Это всегда должно быть так? – жестко спросил он.

– Я не знаю. Так сильно впервые, – растерялась под напором его злости Эмма.

– Разве не нашли способ как-то защитить тебя? Кевлар, какие-нибудь перчатки – все, что угодно? – раздраженно продолжил мужчина.

– Нет. С защитой это не работает.

Мужчина очень тихо выругался, опуская и застегивая ее рукав. Перевязочный материал меньше чем за минуту размягчился, становясь еще одним слоем кожи, надежно закрывая все повреждения и к тому же полностью обезболивая. Эмма мысленно поблагодарила того, кто его изобрел.

Закончив с перевязкой, они двинулись вслед за Киросом и Пич.

– Никаких признаков охраны не видно. Видимо, здешние обитатели уверены в абсолютной непроницаемости той хрени на входе, – отчиталась Пич. – Только непонятно, куда нам путь дальше-то держать.

Сеймас достал из нагрудного кармана небольшой контейнер.

– Давай, Джимми, найди для нас, где они делают эту отраву.

– Насыпьте, пожалуйста, сюда, – Эмма протянула здоровую ладонь.

Лейтенант щедро сыпанул на нее красновато-бурые кристаллы из емкости, и в спертом воздухе очень быстро распространился специфический запах чего-то приторно сладкого.

Сидда тихонько присвистнул, а Брант удивленно крякнул.

– Пичужка, на твоей ладошке сейчас дурь стоимостью в пару хороших домов в неплохом райончике! – хмыкнул один из них.

– Могу отдать тебе после использования, – усмехнулась Эмма.

– О нет, мелочь, я такому дерьму всегда предпочту хорошую выпивку и трах до тех пор, пока встает исправно!

– Заткнулись! – цыкнул лейтенант. – Вы, на хрен, не в увольнительной, чтобы языки чесать!

Эмма сжала смесь в руке и даже улыбнулась. Поиск чего бы то ни было был ее любимой работой. Это было очень просто и не требовало даже особой концентрации. Она просто пошла вперед по отчетливому следу в воздухе.

– Потише, Джимми! – одернул ее Сеймас. – Дай нам возможность проверять безопасность.

Они продвигались вперед, петляя по лабиринту коридоров. Свет остальным просто не был нужен даже без приборов ночного видения, а для Эммы достаточно было того, что ее вела дорожка следа. Остальную группу она видеть не могла, только ощущала движение воздуха, когда они выдвигались проверять очередной отрезок, после ее подтверждения, что магической опасности нет. И только Сейм постоянно находился в непосредственной близости. Эмма улавливала его запах, ощущала дыхание на своей коже и даже видела его руку, которая не касалась ее, но была готова схватить в любой момент, случись что-то опасное, или просто споткнись она. Эта давящая опека вызывала одновременно и раздражение, и чувство уверенности, что ничего страшного с ней не случится, пока этот здоровенный мужчина буквально окутывает ее со всех сторон своей звериной настороженностью.

Спустя некоторое время в тишине катакомб стали различимы грубые голоса, переговаривающиеся на незнакомом языке. Когда до них остался всего один поворот коридора, Сейм остановил всех знаком, а Кирос быстро вынул из рюкзака небольшой гибкий экран и крошечного, размером не больше таракана, видеожучка. Активировав систему, он отпустил того за угол и уставился на экран, изучая изображение и показывая его остальным.

– Джимми, посмотри и скажи, есть ли там еще ловушка, – снова прошептал в самое ухо Сеймас.

Эмма замотала головой.

– На экране не могу. Должна смотреть, – чтобы ответить, ей пришлось тоже уткнуться носом в его висок, и почему-то от этого контакта лейтенант отчетливо вздрогнул.

Сеймас тихо шикнул, привлекая все взгляды на себя, и потом что-то очень быстро показал знаками. Бойцы кивнули.

– Стой за мной. Двигайся шаг в шаг, как моя тень. Если увидишь ловушку – ори! – приказал он Эмме.

Из-за угла донесся взрыв мужского смеха, причем не совсем адекватного, а сладковатый дурманящий запах стал отчетливей. Сейм посмотрел на крошечный газоанализатор на запястье.

– Всем надеть маски! – последовал следующий тихий приказ.

Как только все были готовы, последовала отмашка для атаки. Первыми за угол выскочили Кирос и Пич, и послышались тихие отрывистые хлопки выстрелов. Потом Сеймас метнулся, прикрывая Эмму широкой спиной, одновременно рявкнув «Смотри!». Коротко глянув из-за его спины, она крикнула «Чисто!», и в тот же момент под прикрытием огня Кироса и Пич вперед рванулись близнецы призрачными тенями. Все было закончено в считанные секунды, и семь охранников стали просто кучками остывающей плоти даже раньше, чем поняли, что происходит. Дальше они уже двигались без остановки. Перед глухой, запертой изнутри металлической дверью первой опять оказалась Эмма. Не найдя никаких признаков магических ловушек или запоров, она просто толкнула ее, распахивая для остальных. Тут же ее прижало к стене мощное тело Сейма, а внутрь помещения молниеносно скользнули остальные бойцы.

Дальше были громкие крики, приказы лечь на пол и прочая суета, присущая подобной операциям. Только со скоростью сослуживцев Эммы все происходило в разы быстрее.

– Командир, можно, – раздался приглушенный маской крик Пич.

Они вошли в довольно обширный зал, где должно было располагаться либо что-то вроде котельной стадиона, либо другое, требующее большого пространства помещение. Даже сквозь маску было видно, что в воздухе витает красноватая взвесь. Хорошей вентиляцией устроители производства не были озадачены. И глянув на лежащих на полу работников этого цеха по производству сладкой смерти, Эмма поняла, почему. Рабочими были подростки, парни и девчонки лет тринадцати-пятнадцати. Все жутко истощенные, с ввалившимися абсолютно безжизненными глазами, они лежали на полу с отрешенными лицами и не осознавали ничего происходящего. Их зеленовато-бледная кожа казалась еще болезненней на фоне растрепанных иссиня-черных волос, свойственных местным жителям. Смотреть на эти живые трупы было поистине страшно.