'Священный орел Пятого Македонского, водворен в гнездо Полидором Сарпедоном, - кентархом Македонской Тагмы, что наследовал Легиону, и памяти верен...'.

Имена древних воинов. Возможно они сами выбирали, какие короткие слова напишут на плитах, об их трудном подвиге, ради угасающей старой славы. Столько веков... Солдаты сгинувшей армии, исчезнувшей империи. Я машинально прикоснулся пальцами к ближайшей плите. Камень был холодным.

Видимо, все же не всем орлам удалось долететь. Несколько пьедесталов стояли пустые. На них были имена легионов, но не было имен - никто не принес этих орлов назад. И был один орел, под которым не было имени вернувшего. Я узнал знакомую птицу. Здесь должно было быть имя Марко Азмиды, но он не мог выбрать надписи для себя.

Это место завораживало. Но там, наверху, слишком громкое вышло дело. Мне нужно было спешить. Убираться отсюда, выполнив обещание. Я оглянулся, стараясь уловить в темных углах тени более темные чем везде. Ничего не вышло. Здешняя стража растворялась в чернильной темноте. Я откашлялся, и заговорил, стараясь чтобы мой сиплый голос не дрожал.

- Короче... гм... Как командир отряда хранителей вынужден сообщить, что храм раскрыт супостатами, которые хотят потырить наших орлов, да... - Я прислушался к темноте. Никто вроде не возражал. - Поэтому, приказом по отряду объявляю передислокацию орлов на новое место хранения! - Голос мой тут дал петуха. - К исполнению приказа приступить немедленно.

Ну, надеюсь, они поймут...

Я утер пот, еще раз огляделся, и потопал к ближайшему пьедесталу. Встав перед орлом, я глубоко вдохнул, и протянув руки схватился за его древко. Гладкое в ноль. Отполированное потом и ладонями многих людей за бесчисленные века. Я потянул вверх. Секунду древко сопротивлялось напору, будто за века стояния в нише дерево и камень прикипели. Затем, вдруг, древко поддалось, и вышло со скрипом из углубления. Я замер, ожидая, что за такое святотатство мне куда-то в район почек войдет тень меча, рассыпавшийся в прах тысячи лет назад. Никто меня, однако, не рубил, не резал. Я повертел древко в руках, закинул орла на плечо, на манер удочки, и решительно шагнул к следующему пьедесталу.

***

Что тут еще сказать?

...В тот день я поработал больше, чем грузчик на аврале. Я таскал Орлов вязанками, по пять шесть штук. Исходя обильным потом, я тащил их наверх, вылезал во двор монастыря, и сваливал в кузов пустого грузовика. Когда-то, нести этих птиц доверяли только лучшим из лучших. На латыни такого воина звали 'аквилиферус'. Выходцы с эллинистического востока называли его 'аяксофорос'. Если бы поколения этих орлоносцев увидели, как я тащу их святыни связками, они бы попадали в обморок от такого вандализма. Если первых орлов я брал со внутренним трепетом, то после пары пробежек туда-сюда на, я уже сгребал их, как черенки от швабр. Ковыляя с орлами на горбу, я матюгал всю римскую империю, и персонально полководца Гая Мария, который (если я правильно помнил) ввел первых орлов в качестве легионных знамен. Неужто нельзя было придумать стяги полегче?.. К концу погрузки, когда несколько десятков орлов перекочевали в грузовик, мне уже казалось, что я оттаскал орлов куда больше, чем за всю их древнюю историю с боями и походами.

Свалив орлов в кузове, я завёл грузовик, и покинул дымящиеся развалины монастыря. Бог миловал, - я смог спокойно миновать сонный городишко, а так же избег внимания полиции на пути. Оказавшись в Равенне, я поехал по адресу, сказанному мне Коррадо Марини. Рожи, которые я там встретил, не внушали ни малейшего доверия. Но видимо с Коррадо у них были крепкие связи. Так что я напрягал, торопясь, пока до них еще не дошли слухи о смерти хранителя. Конечно, их несколько разозлило, когда выяснилось, что кроме одного человека нужно вести еще и порядочный груз. Но... с Коррадо у них связи (по понятным мне причинам) - не было. А я важно дул щеки, и всячески налегал на особые отношения - так что в результате орлы поплыли через море, запрятанные в специальном контейнере. Я же шлялся по кораблю, крайне довольный собой. Пока достойные контрабандисты не сообщили мне, что до берегов 'Русии' они меня конечно довезут, но что я буду дальше делать с грузом - это сугубо мои проблемы. Тут я снова заволновался, и вытребовав себе мобильник, начал бегая кругами по палубе, названивать своему дядьке, который имел кой-какие связи в порту.

- Дядька, такое дело... - бубнил я в трубку. После приветствия, - еду из Италии, везу с собой орлов. На них ни документов, ни шиша...

- Ты чего, Левчик, - контрабандой животных занялся? - Удивленно басил в трубку дядька.

- Не, они не живые. Они, как бы, статУи.

- Гм... Антиквариат?

- Вроде того.

- Габарит большой?

- Каждая как жирный голубь. И еще внизу палка, примерно как черенок от лопаты.

- На слух какое-то уродство. - Констатировал дядька. - А сколько их всего?..

Короче, стараниями родственника таможне за державу обидно не стало, и она дала добро. Через какое-то время, грузовик привез груз ко мне на дачу. И я, все так же, поминая Гая Мария, сгрузил 'птиц на швабрах' в их новое укрытие - мой секретный подвал. Это конечно был не специально отстроенный храм, с мозаиками и колоннами. Но на безрыбье, как говорится, - и попа соловей, и горничная идет за графиню.

После этого мне пришлось заморочиться, с некоторыми накопившимися долгами. Снова пришлось метнуться в Крым. Во-первых, чтобы докупаться. А во-вторых, - выяснить, все ли в порядке у моего компаньона - девчушки Ксанки. С ней все оказалось в лучшем виде. Она все-таки добежала в ту ночь домой. Деревенские меня даже искали, привлекли родную полицию. Полиция, не то чтоб сильно меня искала, зато мальца промурыжила, когда я нашелся. Пришлось рассказать, что после ночной драки на лопатах с незнакомыми мне гопниками, я никуда не пропадал, а просто отправился в алкоголический загул по побережью. Молодой лейтенант с радостью закрыл дело о моей предполагаемой пропаже и сплюнув три раза на левый погон, - чтоб ничего до конца месяцы не портило отчетность.

Больше бухтели археологи. Профессор Люблин-Вяземский отловил меня на улице, и едва не тряся за грудки, вопрошал иезуитским шепотом, - что мы нашли в храме, и куда оно делось? Дойдя до предела негодования, профессор уже грозил мне ужасными карами и годами позорного узилища. Я гневно отбил все наветы, вопия что нет закона, который запрещал бы трудовому человеку лазить по развалинам, не объявленным памятником охраняемым государством. А что до нашей находки - так её у меня отняли гопники, которые, (здесь я добавил праведного гнева в голос) как я помню являлись сотрудниками археологической экспедиции, подчиненными самому почтенному профессору.

Здесь профессор поскучнел. Он уже созванивался с неаполитанским музеем, и узнавал об 'их сотрудниках'. Там и выяснилось, что в настоящем Неаполитанском музее понятия не имели ни о каком археологе Марко Азмиде, и его двух товарищах. Профессора, видать тоже волновало, что будет, если всплывет, что у него под началом несколько недель кантовались три самозванца, - поэтому он перестал меня хватать, и ретировался. Теперь при встречах, уже я троллил профессора, возмущенно махая руками, и требуя призвать охамевших итальянских участников экспедиции к ответу. Тот свекольно пунцовел ушами, и отмалчивался. Однако, судьба была к профессору благосклонна. В открытом Ксанкой храме, при раскопках нашлось столько других артефактов эллинистического периода, что археологический сезон у профессора вышел триумфальный. Находок хватило и на научные работы, и на внимание прессы и телевиденья.