Annotation
Вариант романа с мистической концовкой.
Соколов Лев Александрович
Соколов Лев Александрович
Орлы возвратятся в гнездо. (мистическая концовка)
Лев Соколов.
Орлы возвратятся в гнездо.
В детстве я посмеивался над д'Артаньяном.
Не тем, из первой книги, бесшабашным дерзким юнцом, которому нечего было терять. А тем, каким Дюма описал его в последней части. Там украшенный сединами и умудренный опытом гасконец, наконец дорвался до богатства, - и взвыл. Все его мысли теперь были сосредоточены, как не лишиться заветного сундука с золотом. Ночами ему чудились подбирающиеся к сундуку воры. д'Артаньян боялся выйти из дома, - ему сразу представлялся влезающий в окно взломщик. Апофеозом тревог отставного мушкетера стали думы о покупке ларца с вделанной в переднюю стенку пушкой, которая должна была влепить в несанкционированного пользователя ядро.
Да, все это читалось смешно. До тех пор, пока у меня в дачном подвале не образовались десятки мешков с древним золотом. Теперь уже мне было совсем не так забавно. Сама многократная процедура вывоза золота из Сибири под Питер, на авто, оказалась нервной. Специально под это дело я купил машину президентского класса - Ладу Калину. На этом неприметном драндулете я и мотался до Алгатуя, там оставлял его, и перся в таежную глухомань по навигатору, к скале, с сокрытом в пещере кладом. Набрав в рюкзак золота, я кряхтя тащился по тайге к цивилизации, и оттуда на машине, гнал обратно под Питер.
Каждый раз при виде гаишника на трассе я ощущал дискомфорт, но бог миловал от их внимания. Представляю их физиономии, открой я багажник... Все это повторялось раз за разом. Маршрут мне осточертел, пещеру я уже находил без навигатора, официантки в забегаловках на трассе стали узнавать меня в лицо... Я потратил на это несколько месяцев, и наконец остановился. Все равно я не смог вывезти пещеру до донышка. Взял из клада только ювелирные украшения, драгоценную посуду, и все в таком духе. Количество укрытых в пещере золотых холмов из монет, превосходили мои скромные возможности. Золотую бабу тоже не тронул: дотащить на хребтине изваяние позабытой туземной богини было нереально. Да и в багажник бы она не вошла. А ломать её - однозначное преступлении перед культурой. Поэтому баба и дальше одиноко куковала в своей пещере, и пялилась в темноте на груды приношений. А я стало быть теперь сидел на даче, и боролся с недугом алчности.
Места у нас были достаточно малолюдные. Сто километров от Питера по Выборгскому направлению. Небольшой двухэтажный дом, который строил давно почивший отец. Участок на отшибе от деревни. Дорога к шоссе, дорога до станции, вокруг лес, рядом река и несколько озер. Знай отдыхай! Где-там...
Мне стало стремно уезжать с дачи. Любая вылазка в Питерскую квартиру оборачивалась неуемными думами. Воображение рисовало картины грабителей, которые вскрывали дачный дом, и злодейски хохоча спускались в подвал. Там они тянули загребущие руки с ладонями в размер совковой лопаты к мешкам, и начинали рассовывать по карманам золото. Мое золото, прошу заметить! Деревенские мужики опять же, стали мне подозрительны. Идя по деревне, здороваясь со знакомыми, и провожая взглядом очередного страдальца, идущего за опохмелом в сельмаг, я прокручивал трагические варианты. Вот, в мое отсутствие, кто-то из деревенских выпивох, не срубив денег на опохмел, взламывает мой дом, - ну и там опять руки-лопаты по накатанному сценарию. Охочие до выпивки деревенские парни и мужики, меж тем, вели себя исключительно прилично. Пили на свои, и в дом без спроса не хаживали. Как и все остальные годы перед этим. В деревне вообще не помнили, когда кому-то в последний раз вскрывали дом. Но что за дело? Мою тревогу это не унимало. Злодеи-грабители таились где-то на периферии взгляда, и только ждали случая материализоваться.
Наверно, верующий человек, сказал бы, что меня искушают бесы. Какой-нибудь там демон алчности. Все это конечно не могло продолжаться долго. Тут можно было либо крякнутся умом, и превратится в полусумасшедшего, чахнувшего над мешками как Кощей. Либо потихоньку начать выздоравливать. Мне помогли литературные герои. Для чего в конце концов нужны герои книг, как не для того, чтобы найти в них свое отражение? Я вспомнил тревоги разбогатевшего д'Артаняна, и с ужасом обнаружил у себя все те же симптомы. Вспомнил и то, что гасконец свой недуг преодолел. Потом я вспомнил полусумасшедшего рыцаря, который томился над сундуками в наркотическом золотом трансе: 'отселе править миром я могу, коль захочу, воздвигнуться чертоги... И девы юные... Но нет! С меня достаточно сего сознанья'... Мне не улыбалось стать вот таким скупым рыцарям. Наивные - мудрые! - детские сказки были правы. Убивший дракона, сам становился драконом. Здесь не было никакой магии. Просто у дракона был клад...
Итак, постепенно я начал выздоравливать. Постарался, как сказали бы граждане-психологи, рационализировать свои страхи. Дом мой не вскрывали все предыдущие годы, - с чего бы этому случится именно теперь? Деревня здесь была не совсем пропащая. Все так относительная близость Питера, Выборга, и железной дороги, позволяла мужикам находить работу, и не было уж совсем пропащих ходоков по чужим домам. Да чего говорить, - нормальные были в деревне мужики. Наконец, скопища золотых монет лежали в подвале под точно такими же мешками с картошкой, что давало некий шанс что до них загребущие руки не догребут.
Тревога потихоньку уменьшилась. В голове появились конструктивные мысли. Первая мысль была очевидной, и я как-то даже разозлился, что не подумал об этом в первую голову. Тайник! Мне нужно было место, где можно было укрыть нахомяченное в Сибири злато более надежно. Для этого, через знакомых была изыскана мощная бригада неукротимых таджиков, которым поспела задача: - радикально перестроить погреб. (Мешки с золотом я перед этим в самую темную ночь, сопя и чертыхаясь временно перетащил в гараж). Сошлись по цене, - и завертелось. Таджики приехали на трех машинах, сверкая глазами и зубами, и немедленно приступили к разрушению старого, дабы потом создать новое. Руководил таджиками, между прочим, чечен по имени Доку. Моложавый, с солидной седой прядью, давно обрусевший, женатый на русской жене, он виртуозно ругался матом, направляя кипучую деятельность подчиненных.
Под выразительными матюгами прорабствующего нохчи, от которых идущие мимо деревенские бабы краснели, а мужики восхищенно крякали, дом мой преображался. Старые полы истаяли, будто растворенные каким колдовством. Перфораторы долбили старый погреб, расширялся котлован под новый. Я меж тем объяснял проходящим мимо деревенским, что старый погреб стал капитально протекать по весне, и вот, мол, капитальный ремонт...
Все эти работяги, Алики и Димы и Васи, носились по участку так, что казалось, будто их втрое больше. Им надо было спешить, они гнали дни. Правда стоило их чуть разговорить, и оказывалось, что Алика на самом деле зовут Абу-бакр, Диму - Дэлавар, а Васю - старинным иранским именем еще из домусульманских времен - Хусрав. Не 'кави', но все же Хусрав... И так далее, так далее. 'Творческие псевдонимы' они брали потому, что русские ленились запоминать их имена. Я называл их по настоящим именам. Не знаю, но кажется от этого они работали еще с отчетливей. Хороший рубль много значит, но для любого человека важно и уважение. Само название народа 'таджики' собственно означает 'коронованные'. Гордое название, звучащее как насмешка, над рабочими вынужденными ездить на заработки в Россию. Но та бригада, что попалась мне, действительно имела право именоваться королями. Королями стройки. А кто скажет, что это не достойное звание? Быстро, чисто, аккуратно. Через несколько дней я получил большой, изолированный от воды бетонный погреб из двух комнат. Строго говоря, уже не погреб, а натуральный большой подвал. В доме над погребом чудесно наросли новые полы. Строительный мусор унесло с участка калифорнийским смерчем. Все приобрело чудесный вид. Таджики получив договоренное потрясли мне руку так, что чуть не оторвали, и под водительством гордого чечена, конвой машин пошел навстречу новым заработкам. Напоследок один из строителей, вернулся, сунул мне в руки узелок с травой 'зира', и сообщил, что плов без неё не плов. Я стоял слегка обалделый. Куда там всяким Гарри Потерам с его пошлыми волшебными палочками.
