У автора есть удачи в фотографии — вот этим ему и надо заниматься!

10 апреля 2002 г., г. Петрозаводск».

Одним словом, шаги мои усыпаны не только лепестками роз… Толстые стебли с острыми длинными шипами преобладают. Но я свои трудности преодолел. Благо, я не «manager» — управленец. А значит, по квалификационным требованиям скорее «Бармалей», лишь где–то глубоко–глубоко–глубоко в душе — «Айболит». «Или ты решаешь проблему, или сам становишься проблемой!» — так учили меня. И учителя попадались даровитые. Но, все ли новички прошли подобную подготовку? Перечитываю отзыв председателя Союза писателей, наставника, учителя творческой молодёжи, старшего товарища, и вспоминаю фразу из монолога Михаила Евдокимова про баню: «Хорошо, я попался, другого убили бы давно!» Словом убили.

Да, что я всё про себя?.. Я кто? «В масштабе мировой революции» — был такой главный критерий в СССР — никто.

Останавливает как–то меня инспектор ГАИ:

— Документы на машину.

— !

— Где работаете?

— Писатель.

— Значит, безработный.

— Вы, — говорю, — как моя жена!

*

Первые шаги гениев в литературу

Трудно поверить, но даже статус гения не защита от obscenus^[2].

И Пушкин, и Ахматова, и Цветаева в детстве писали (по мнению близких) слабые стихи.

Мать отбирала у Марины бумагу, чтобы та не имела возможности слагать рифмы. «Всё мое младенчество, — вспоминает Цветаева, — сплошной крик о белой бумаге. Почему не давали? Потому, что мать, музыкантша, хотела и меня видеть такой же. Потому что считалось (шесть лет!), что пишу плохо — «И Пушкин писал вольными размерами, но у неё же никакого размера нет!»… (мать, кроме стихов, ужасалась содержанию, почти неизменно любовному) и не давала бумаги. «Не будет бумаги, не будет писать!»»

Как вам?

Отец Анны Ахматовой, узнав про сочинительство дочери, выразил неудовольствие. Муж, поэт Николай Гумилёв, считал её стихи поначалу «очень беспомощными» и советовал заняться каким–нибудь другим видом искусства, например, танцами («Ты такая гибкая»).

Вот кавалерия неслась, в столбах пыли взвиваясь.

Учитель разобрал стихотворение Шаламова по всей прозаической строгости, объясняя ему, что следует писать «Вот, в столбах пыли, взвиваясь, кавалерия неслась» — так и складнее, и правильнее с точки зрения русской грамматики. Пушкин, дескать, так бы не писал. «Я хотел сказать, — вспоминает Варлам Тихонович, — что это будут два разных стихотворения, но выразить своей мысли не мог и был посрамлен и распят. Это меня не огорчило. Я слушал рассуждения о чистоте русского языка с полным равнодушием — мне казалось, что учитель просто чего–то не понял, и быстро забыл этот разговор в школьных играх, в возне на большой перемене. Но потому, что я вспоминал этот случай много раз в течение всей моей жизни, — я думаю сейчас, что это было большой душевной травмой».

Отец Есенина категорически возражал против попыток сына жить стихами. Требовал, чтобы Сергей пошёл по его стезе в торговую лавку, имел надежный кусок хлеба. Некрасов при поступлении в университет получил тройку по российской словесности. Сент — Экзюпери срезался на вступительном экзамене в военно–морское училище, схлопотав «неуд» за сочинение.

И так далее, и тому подобное, всё в том же духе…

Запомните: ни один ваш успешный шаг в творчестве не останется незамеченным, безнаказанным. Итак…

Первое правило:

Не сдаваться!

Как только все начнут критиковать вас за графоманство, бумагу отбирать, карандаши прятать, заклеивать скотчем клавиатуру… Знайте: вас ждёт великое писательское будущее! Вы на правильном пути. Верный знак!

Ну, а ежли, друзья, близкие, коллеги по цеху проморгали талант, и каким–то чудом начинающему автору удалось окрепнуть, отточить слог, создать нетленные произведения? Тогда стараются умалить результаты, а если повезёт, вообще отобрать победу у автора, представив того серой посредственностью, чудаком. Эпизоды документального фильма о Василии Макаровиче Шукшине снимали в его родных Сростках. И частенько земляки, вспоминая гениального режиссера, актёра, писателя, который прославил их деревню на весь мир, хмыкали: «Васька–то… Языком молоть был горазд. У нас, почитай, каждый так могёт!» А в Карелии, например, литературоведы свято верят: эпос «Калевала» написал не финский поэт Элиас Лённрот, а карельский народ. Да. Вот, прям весь народ брал и писал. Скептиков не смущает даже авторитет Максима Горького, который во всеуслышание заявил:

— Лённрот — гениальный народный поэт! Он не переделывал народных легенд, а воссоздавал их, потому что и сам был народ^[3]

Неугомонные зануды веками доказывают, что не Шолохов создал «Тихий Дон», не Шекспир «Гамлета», не Борис Шергин — «Рифмы»… Будто бы и Пушкин — не Пушкин: «Длинными зимними вечерами Арина Родионовна с подружками диктовала, а Саня, знай, строчил–стенографировал. Ну, не по силам одному человеку ТАК написать. Всё это — фольклор». Нет ни одного гадкого слова, которым не окрестили бы гениев–писателей, небожителей… (Об этом мой опус под названием «Кизяки».) Чего ожидать нам, простым смертным, бесталанным?

Создавать непросто. Дайте вы поэту созреть в стихах, не толкайте под локоть. А ты, мой брат и коллега по самодеятельному перу, твори, раз тебе в удовольствие, в потребность. Да ещё сам помоги начинающему, поддержи словом добрым! Огонь творчества не потухнет, если от него зажгут другой — ярче разгорится. Каждый художник имеет право на авторское «Я». Конкурс «Купель» и организован в первую очередь для тех, у кого алфавит не заканчивается — начинается с буквы «я». Протоиерей Алексей Уминский писал: «Любой из нас в какой–то момент может найти своё Евангелие, и, каждый раз погружаясь в это пространство, мы находим себя настоящими»^[4]. Плюнь на гул злоязычия, начинающий творец. Вспомни исконно русские слова–обереги, доставшиеся нам по наследству от прадедов наших, и посылай хулителей за тридевять земель…

Посылай, сославшись на «Евангелие от Купели».

Этот ваш грех я беру на себя.

Второе правило:

Лесть творцу опасней хулы!

Оптинский старец преподобный Макарий предостерегал: «В приписываемой тебе похвале есть тонкая кознь вражия, чтобы тебя обольстить, а ты, поминая своё страстное устроение, смирением сокрушай козни сии».

Нужна реальная самооценка.

Правило третье:

Труд, труд, труд…

Без кропотливого, самозабвенного труда не создать чудо: «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды»… Думаю, забавно наблюдать со стороны, как работаю я. Фрагмент текста, словно слизкий маринованный грибок–крепышок: накалываешь на вилку — выскальзывает, накалываешь — выскальзывает. И на столе, и под столом побывает не раз, пока попадёт в рот.

В советские времена легко отличали талант от бездарности и зло от добра… «Очень просто определить доброе дело. Пойти и попробовать его осуществить. Если очень тяжело — значит, дело хорошее. Если невозможно — значит, очень хорошее. Если начальство сразу уцепилось — иди назад. Думай, сынок, думай. Где ещё найдешь такую систему, чтоб так безошибочно определяла разумное и талантливое. Раньше это всё происходило в искусстве — не печаталось самое лучшее, причём очень точно. Литературные критики слова не успевали сказать, как КПСС, КГБ, МВД мигом определяли и то ли произведение, то ли автора конфисковывали» (Михаил Жванецкий «Добро и зло»)