– Ланс, откликнись, пожалуйста!

Ответа пришлось ждать минут десять. Призрачный силуэт юноши возник рядом. Сейчас Ланс выглядел чужим, официальным, как диктор из телевизора или политик, – в строгом костюме, при галстуке, волосы подстрижены, зачесаны назад, лицо сосредоточенно и серьезно.

– Привет, что случилось? – Он улыбнулся; мнительной Доре показалось, что неискренне.

– Что ты знаешь о делах Роберта? – Она не стала тратить время на пустую болтовню, и так вчера почти час проболтали. – О его желании скопировать информацию из макросети Земли-1.

– Через вас с Роксаной? – невинно поинтересовался юноша.

Значит, знал и все дни молчал! Как ему верить после всех недомолвок?

– Мне рассказывал Левашов. Я не одобряю подобного, но боюсь, что при нынешних технологиях мы мало что сможем противопоставить создателям Орэфа. Тем более спорить с доком все равно что встать на рельсы и попытаться руками затормозить разогнавшийся товарняк.

Дора помолчала. В чем-то он прав. Тот же Орэф сколько бед причинил! Одним своим присутствием он лишал людей способности критически мыслить. Сам Ланселот…

– Поговори с Ксаной о ее родителях, – точно прочитав ее мысли, напомнил он, – как они поддались на уговоры пришельца.

Девушка кивнула. А он отключился, умчался по делам, куда более важным, чем ее заботы.

Ей было очень грустно оттого, что Ланс отдалился. Он учился в Москве в университете на особом историческом отделении и уже сейчас ассистировал ученым в машине времени, помогал восстанавливать подлинную историю Земли, не замутненную личными суждениями и предрассудками. Он составлял карту открытых миров, описывал их жителей, ключевые события прошлого. Он мог об этом говорить часами. Зато все меньше интересовался делами Барска.

«Он позабудет меня, пока я окончу школу. Он совсем меня забудет!»

Она все раздумывала, как изменился ее друг, и тут прибежала Машка.

– Ты чего не в столовой? Там сметанный пирог дают на десерт!

Клон покачала головой, сложила расстеленную на полу рамку, та стала похожа на металлический бумеранг, только чересчур толстый и угловатый. Зато помещалась в сумке через плечо. Планшет девушка отключила, скатала в аккуратную трубочку и пристроила во внешний карман.

– Опять что-то затевается, – призналась Дора двойнику и коротко пересказала беседу с ученым. – Роберт меня пугает и восхищает одновременно.

Машка поплотнее прикрыла дверь в класс, присела рядом на парту, принялась болтать ногами.

– Ты вчера была на уроке, – негромко начала она. – Я поехала к маме в центр клонирования. Ей конверт пришел с пометкой «срочно». Потом я решила навестить Нику. В кабинет к ней не попала, зато кое-что услышала. – Машка понизила голос: – Сюда переводят три десятка химер. И это только первая партия! Прикинь! Грандиозный эксперимент намечается. У этой затеи много противников, но Роберт настаивает.

С улицы донеслись смех и крики. Потеплело, и мальчишки снова гоняли мяч. Солнце уверенно тянулось через окно, оставляя на полу разлапистый след от приклеенного к стеклу бумажного кленового листка. На листке красовались красно-коричневые иероглифы, и Дора некстати с сожалением подумала, что не закачала в чип, когда была возможность, китайскую или любую другую иностранную грамоту.

– Я не люблю быть в неведении!

Машка болтала ногами и разглядывала яркие изображения Запретного города, сменяющиеся на настенном панно фото с поездки в Сеул лучших учеников, гривастую статуэтку китайского льва на учительском столе, бумажных драконов под потолком.

– В прошлый раз нами сыграли как куклами, выманили из города. Имей мы чуть больше информации, наделали бы куда меньше глупостей!

– И ты бы не познакомилась с Гошей, – подколола ее клон.

Она была согласна с «сестренкой». Лучше быть в курсе событий сразу, чем потом жадно глотать пыльные капли мешаной-перемешаной со слухами и домыслами информации. Чем чувствовать себя теннисным мячиком.

– Ланс с нами заодно? – продолжала Маха.

– Не знаю. Надеюсь, – пожала плечами мигрантка.

Машка нахмурилась, но не стала донимать своего клона расспросами. Вместо того сказала:

– Гоша точно с нами. Он сегодня после университета придет к Алине Григорьевне на индивидуальные занятия.

Гоша, Махина любовь, оказался природным психологом. При первом обследовании его отбраковали, как не подающего надежд. Но после августовских событий сенсы пересмотрели свое решение. И теперь парень занимался в учебной группе при школе, развивал свои таланты.

– Помнишь, что сегодня у наших концерт?

Дора поманила Машу за собой. Стоило навестить столовую, если там еще хоть что-то осталось. Следующий урок через пятнадцать минут.

– Больше всего меня расстраивает, что придется помогать Роберту на пару с Верховицыной, – пожаловалась Дорофея, спускаясь по лестнице.

Впереди девушку ждали два часа совместных с Махой занятий у личного тренера-психолога, потом еще три часа индивидуальных тренингов. Предстояло разбираться в законодательстве принявшего ее мира. А потом у нее была запланирована культурная программа.

Концерт группы «Трюк Коктейль» начинался в университетском клубе через полчаса. Женя по прозвищу Джон – высокий, чернявый, лопоухий второкурсник настраивал гитару. Таня, чаще отзывавшаяся на имя Тигра, миловидная девушка с мелированными волосами и открытой улыбкой, установила пюпитр с нотами, положила на подставку флейту, расчехлила гитару. Молчаливый, вечно серьезный Вадим устроился за барабанной установкой. Игравший на банджо Руслан не торопился, проверял освещение, руководил восседавшим за пультом Гошкой. Не стоило торопиться, раз про мелодии кантри в «Трюк Коктейль» вспоминали ближе ко второй части концерта.

Ленка, ни на чем, кроме чужих нервов, играть не умевшая, вместе со своим другом Лешкой украшала сцену. Ира распевалась в тесной гримерке. Андрей Соколиный Нос в холле проверял билеты, Кирилл предлагал за символическую плату сразу закачать в плееры зрителей песенную подборку группы.

Дорофея с Машей наблюдали за всеми приготовлениями из зала. Они с трудом уговорили родителей отпустить их на столь поздний концерт. Сейчас девчонки прислушивались к шуму толпы за дверью. Ивановы целую неделю помогали с рекламой концерта. Раздавали нарисованные Русланом листовки в школе и центре клонирования, рассылали приглашения по электронной почте.

– Полная готовность! – сверившись с часами, выкрикнул Гоша.

Зал внезапно погрузился в полумрак. Лишь желтые лампы очерчивали черный абрис сцены, укрывшейся за голографическим занавесом.

Дора любила песни «Трюк Коктейля». Благодаря дару природного психолога она иначе, чем большинство людей, ощущала их творчество и ответные эмоции слушателей.

Двери распахнулись, люди хлынули в небольшой зальчик. Предвкушение предстоящего действа захватило мигрантку врасплох, повлекло куда-то в неизмеримые дали. Подобного она не ощущала со времен памятного телеэфира.

Стоп, неужели в толпе… Чувство единения со зрителями схлынуло, опало песком к ногам. Дорофея резко обернулась. Нежданная гостья стояла в дверях, невидимая за широкими спинами ребят из байкерского клуба, но благодаря усилиям Орэфа ощутимая всегда. Даже в школе темное пламя маячка горело в сознании мигрантки, указывая, где сейчас обретается Роксана Верховицына.

Нечего о ней думать, портить праздник! Вон Маха пристроилась за режиссерским пультом, перешептывается с Гошей, абсолютно счастливая.

В зале пахло кожей и табаком, перемешанными ароматами духов. Шелестел неразборчивый прибой голосов. Публика собралась совершенно разная – из университета, из школы, даже кто-то из более взрослых пришел.

Свет в зале изменился. Сцена раскрасилась сине-зелеными огнями, точно море. Из-за ширмы в окружении голографических звездочек возникла Ира в длинном платье цвета морской волны. Светлые мягкие волосы держал плетеный обруч с крупными синими камнями. Точно жительница морских глубин, она медленно ступила на сушу сцены, улыбнулась и запела до вступления аккомпанемента. Неожиданно сильный для хрупкой девушки голос завибрировал, забился в четырех стенах, оборвал болтовню.